Несоветская украинизация: власти Польши, Чехословакии и Румынии и «украинский вопрос» в межвоенный период

Местные уроженцы выдвигались на работу в сельских и городских советах, торговых и хозяйственных организациях, а также в райисполкомах, но на уровне заместителя председателя. При этом особое внимание, судя по имеющейся статистике, уделялось выдвижению представителей «коренной национальности»: они, безусловно, преобладают среди «выдвиженцев». По-видимому, это было целенаправленной политикой, рассчитанной на повышение процента украинцев в государственном аппарате. Например, в Магеровском районе Львовской области райком партии, рассматривая вопрос «о расширении работы райсоюза и кооперативной торговли», в одном из пунктов решения записал: «Предложить ускорить укомплектование аппарата райсоюза главным образом за счет украинцев и евреев»[620 - РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 22. Д. 3271. Л. 39.]. Об этом доложил первый секретарь обкома Л. С. Ткач, рассматривавший на областной партийной конференции в апреле 1940 г. недостатки работы Магеровского райкома. Впрочем, судя по всему, предпочтительное отношение к выдвижению украинцев было делом обычным. Скорее всего, состав руководящих работников этого региона должен был отражать национальную структуру населения региона; а поскольку все автохтонное восточнославянское население считалось украинским, то украинцы и должны были доминировать среди выдвиженцев.

Полякам же уделялось значительно меньше внимания при выдвижении на вакантные должности в советской и хозяйственной структурах. Секретарь обкома Мищенко прямо заявил: «Мы, товарищи, имели такие организации, как Птицепром, Яйцепром и другие заготовительные организации, в которых в составе аппарата имеется 75–80 % польского населения. Это в то время когда в нашей области насчитывается 75–80 % украинского населения. Конечно, мы не можем выбросить совсем польское население и не привлекать его к работе, но мы не можем терпеть такого положения, когда в перечисленных мною выше организациях, а это относится и к торгующим организациям, когда там привелирует (так в тексте. – Е. Б.) в аппарате польское население. Если уж на работу принимается по национальности поляк, то надо внимательно изучить, ибо то, что вскрыли органы НКВД, нам говорит о том, что в этих организациях в основном аппарат укомплектован из польского населения»[621 - РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 22. Д. 3422. Л. 118.].

Политика «выдвижения», т. е. фактически включение представителей местного населения в региональную управленческую элиту, должна была способствовать сокращению разрыва между управленцами и основной массой населения и пропагандировать украинскую государственность в советской форме: недаром на ноябрьском пленуме ЦК КП(б)У 1940 г. прозвучал призыв шире выдвигать местное население на руководящие посты. «Партийные организации западных областей обязаны усилить выдвижение на советскую, хозяйственную и кооперативную работу проверенных товарищей из местного населения», – говорилось в резолюции пленума[622 - РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 22. Д. 2962. Л. 63.]. Работа над созданием «крепкого актива из проверенных людей» велась в западноукраинских областях весьма интенсивно, хотя не всегда столь успешно, как того хотели партийные власти. Образцовыми считались случаи активной работы бывших бедняков в новых органах власти, на посту руководителей предприятий и колхозов. В отчетных докладах областных парторганизаций обязательно содержались сведения о бывших батраках и рабочих, успешно работавших теперь на благо советской власти[623 - РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 22. Д. 3470. Л. 61?2; Д. 3271. Л. 31.].

Особое внимание уделялось работе среди украинской интеллигенции. С приближением к Львову советских войск часть украинской интеллигенции выехала в оккупированную немцами Польшу. Это были руководители и активисты различных политических партий, деятели общественных и кооперативных организаций, представители научной общественности и т. п., всего около 20 тыс. человек[624 - Эта цифра называется и В. Чередниченко (Чередниченко В. П. Анатомия предательства: Украинский буржуазный национализм – орудие антисоветской политики империализма. Киев, 1983. С. 81–82), и О. Субтельным (Субтельний О. Украiна: iсторiя. Киiв, 1991. С. 393), а вслед за ними и современными украинскими авторами. См.: Рубльов О. С., Черченко Ю. А. Сталiнщина й доля захiдноукраiнськоi iнтелiгенцii. 20-50-тi роки ХХ ст. С. 188.]. В свою очередь, органы госбезопасности были озабочены предупреждением антисоветской деятельности украинских националистов. К тому же еще в 1938 г. шеф абвера В. Канарис отдал указание переключить агентуру из числа украинских националистов на работу против СССР, а в сентябре 1939 г. Гитлер поручил абверу подготовку антисоветского повстанческого движения в Галиции. Агентурой из числа членов ОУН пользовалась перед войной и союзная Германии Венгрия. С конца сентября 1939 г. на территории западноукраинского региона активно действовало польское вооруженное националистическое подполье, борьбе с которым советскими спецслужбами уделялось большое внимание[625 - Веденеев Д. В. Розвiдувальна дiяльнiсть пiдпiлля органiзацii украiнських нацiоналiстiв у Захiднiй Украiнi в 1939-1941-х роках // Науковi записки Інститута полiтичних i етнонацiональних дослiджень. Вип. 28. Киiв, 2005. С. 190-191. См. также: Украинские националистические организации в годы Второй мировой войны. Документы. В 2 т. Т. 1: 1939-1943. М., 2012.].

Кроме того, органами НКВД сразу же были взяты под контроль польские осадники – бывшие военнослужащие польской армии, отличившиеся в польско-советской войне 1920 г. и получившие затем землю в районах, заселенных украинцами и белорусами. Советскими властями осадники рассматривались в качестве остатков военно-политической агентуры польского правительства и серьезной базы контрреволюционной работы. 10 октября 1939 г. И. А. Серов получил предписание НКВД СССР о необходимости учета всех осадников, а 5 декабря 1939 г. НКВД СССР распорядился произвести их выселение вместе с семьями[626 - Бугай Н. Ф. Народы Украины в «Особой папке Сталина». М., 2006. С. 71.].

Одновременно советские власти налаживали контакты с западноукраинской интеллигенцией. 24 сентября 1939 г. представителей советской администрации во Львове посетила депутация местной общественности во главе с известным галицийским политиком К. Левицким. Советская администрация заверила общественность в том, что Красная армия пришла освобождать украинский народ, реформы будут проводиться постепенно, за политическое прошлое преследований не будет, и выразила надежду на сотрудничество[627 - Впрочем, уже 30 сентября был проведен обыск в «помещении К. Левицкого» (каком – не ясно). См.: Рубльов О. С., Черченко Ю. А. Сталiнщина й доля захiдноукраiнськоi iнтелiгенцii. 20-50-тi роки ХХ ст. С. 188.]. Когда начало свою работу Народное собрание Западной Украины, Научное общество им. Шевченко (Наукове товариство iменi Шевченка, НТШ) приветствовало его следующими словами: «Научное общество им. Шевченко ясно дает себе отчет в том, что только объединение украинских земель, которое принесла с собой по воле советского правительства героическая Красная армия, что только с уничтожением границ перед наукой Западной Украины раскрывается широкое поле научной работы на пользу народов, которые населяют эту землю, и на пользу всего их трудового народа, что эта наука не может развиваться без тесного союза с Академией наук Советской Украины»[628 - З привiтання працiвникiв наукового товариства iм. Шевченка у Львовi Народним Зборам Захiдноi Украiни. 26 жовтня 1939 р. // Радянський Львiв. 1939-1955. Документи й матерiали. Львiв, 1956. С. 58.].

Сразу же после присоединения западноукраинских территорий общественная жизнь там была перестроена по советскому образцу. Идеологическое обоснование проведенных преобразований весьма ярко проявилось в обращении ЦК КП(б)У ко всем избирателям, рабочим, работницам, крестьянам, крестьянкам, служащим и интеллигенции западных областей УССР 20 марта 1940 г. (т. е. перед выборами в ВС СССР и ВС УССР от западноукраинских областей). «Западная Украина была темна и невежественна, – говорилось в обращении. – Польские паны душили национальную культуру. Украинская культура и искусство запрещались. Изгонялся родной украинский язык»[629 - Обращение ЦК КП(б)У ко всем избирателям, рабочим, работницам, крестьянам, крестьянкам, служащим и интеллигенции западных областей УССР. 1940 г., март 20 // Воссоединение украинского народа в едином украинском советском государстве. С. 102.]. ЦК КП(б)У подчеркивал отличие от политики Польши «мудрой» ленинско-сталинской национальной политики, которая «положила раз навсегда конец межнациональной розни»[630 - Там же.]. Жителей присоединенных территорий необходимо было убедить в том, что в Советском Союзе существовало равенство представителей разных национальностей: «Жители западных областей УССР – украинцы, поляки, русские и евреи – отныне равноправные члены братской семьи народов. Их отношения проникнуты духом дружбы и сотрудничества. Их объединяет благородное чувство советского патриотизма»[631 - Там же.]. И, наконец, в обращении подчеркивались преимущества (перед положением украинцев в Польше) ленинско-сталинской национальной политики, которая «несет гражданам западных областей Украины невиданный расцвет культуры, национальной по форме и социалистической по содержанию». «Украинский народ – свободный и равноправный член великой братской семьи народов, объединенных в Союз Советских Социалистических Республик. Украинский народ крепчайшими узами дружбы связан с великим русским народом, со всеми народами СССР…»[632 - Там же. С. 102–103.].

На Западную Украину продолжала направляться пропагандистская литература, плакаты, портреты – И. В. Сталина, В. М. Молотова, К. Е. Ворошилова и Т. Г. Шевченко. 9 октября 1939 г. Политбюро ЦК КП(б)У предложило Главполитиздату дополнительно издать для Западной Украины «„Краткий курс истории ВКП(б)“ на украинском языке тиражом в 300 тыс. экз.»[633 - Рубльов О. С., Черченко Ю. А. Сталiнщина й доля захiдноукраiнськоi iнтелiгенцii. 20-50-тi роки ХХ ст. С. 205.]. 8 августа 1940 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение издать на польском языке двухтомник В. И. Ленина (50 тыс. экз.), произведения И. В. Сталина «Вопросы ленинизма» (50 тыс. экз.) и «Марксизм и национально-колониальный вопрос» (20 тыс. экз.), биографию Сталина (50 тыс. экз.) и политический словарь (50 тыс. экз.)[634 - Постанова Полiтбюро ЦК ВКП(б) про заходи щодо органiзацii культурно-освiтнього життя у Львовi пiсля встановлення радянськоi влади. 8 серпня 1940 р. // Культурне життя в Украiнi: захiднi землi. Документи i матерiали. Т. 1: 1939-1953. Киiв, 1995. С. 101.]. 24 октября 1939 г. в газете «Вiльна Украiна» появилось сообщение о том, что государственное педагогическое издательство во Львове приступило к изданию учебников для школ Западной Украины. Уже был выпущен букварь для начальной школы, «читанка» для 2-го класса тиражом по 100 тыс. экз. Более того, были подготовлены к отправке в села Западной Украины учебники по украинскому языку для 2-го и 3-го классов и литературная «читанка» для 4-го класса. Эти учебники были изданы тиражом по 50 тыс. экземпляров[635 - Повiдомлення про видання пiдручникiв для шкiл Захiдноi Украiни. 24 жовтня 1939 р. // Радянський Львiв. 1939-1955. С. 133–134.].

Началась организация сети периодических изданий. Всего было решено издавать 54 газеты: в Тарнопольской области – 12 газет, в Станиславской – 9 газет, Дрогобычской – 10 газет, в Волынской – 5 газет, во Львовской – 13 газет, в Ровенской – 5 газет[636 - РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 116. Д. 43. Л. 41, 42.]. Одновременно началось преобразование культурной, научной и образовательной сфер в соответствии с общепринятыми в Советском Союзе нормами. Прежде всего, киевское руководство обратило внимание на состояние школьного образования в западноукраинских областях. 30 сентября 1939 г. Наркомат просвещения УССР направил соответствующую докладную записку в ЦК КП(б)У и Совнарком УССР. В записке говорилось о необходимости реорганизации системы народного просвещения в западноукраинских областях, приведения его в соответствии с принятыми в УССР нормами: народные школы 1-й ступени с шестилетним обучением реорганизовывались в начальную школу с 4 классами, народные школы 2-й (6–7 лет обучения) и 3-й (7 лет обучения) ступеней преобразовывались в неполные средние семилетние школы, а гимназии и лицеи – в средние школы с 10 классами. Обучение должно было стать бесплатным, обязательным (в деревне – не ниже начальной школы, в городах – семилетки) и, что было важным нововведением, проводиться на родном языке – украинском, польском, русском, еврейском[637 - Доповiдна записка Наркомату освiти УРСР ЦК КП(б)У i Раднаркому УРСР про систему шкiл в Захiднiй Украiнi. 30 вересня 1939 р. // Культурнее життя в Украiнi. Захiднi землi. Документи i матерiали. Т. 1: 1939-1953. С. 53–55.].

Партийные власти уделяли школе особое внимание. Было развернуто активное школьное строительство. В резолюции ноябрьского пленума ЦК КП(б)У 1940 г. «О работе Львовского и Ровенского обкомов КП(б)У» говорилось, что «ранее, до провозглашения советской власти, на территории современных западных областей Украины в школах обучалось около 900 тыс. детей… а сейчас в начальных, неполных средних и средних школах обучается 1 189 100 детей. Ранее, до советской власти, на территории современных западных областей Украины было не более 4 тыс. школ, а сейчас в западных областях Украины – 6739 начальных, неполных средних и средних школ. Раньше в селах совсем не было средних школ, а сейчас в селах западных областей 35 средних школ. Раньше было только 371 украинская школа, а в 1940–1941 учебном году их организовано 5798»[638 - РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 22. Д. 2962. Л. 59?9 об.]. Правда, по другим данным – украинского Наркомпроса, – до сентября 1939 г. на территории Западной Украины действовали 5166 народных школы, из них украинских было 139, польских 2731, польско-украинских – 2198, польско-немецких – 7, немецких – 79, еврейских – Учеников же было 89 233 человек, из них 510 тыс. украинцев и 250 тыс. поляков, 70 тыс. евреев и 4207 немцев[639 - Доповiдна записка Наркомату освiти УРСР ЦК КП(б)У i Раднаркому УРСР про систему шкiл в Захiднiй Украiнi. 30 вересня 1939 р. // Культурне життя в Украiнi. Захiднi землi. Документи i матерiали. Т. 1: 1939-1953. С. 52.].

Потребовались новые учительские кадры, и прежде всего украинские. До этого в народных школах из 14 203 учителей было 10 125 поляков и только 2477 украинцев[640 - Там же.]. При этом польские учителя отнюдь не всегда выражали желание сотрудничать с новой властью. Например, в селе Грязнево Войтковского избирательного округа учительница («дочь ксендза») заявила: «Учить на украинском языке не буду»[641 - РГВА. Ф. 9. Оп. 36. Д. 3588. Лл. 113?114.]. Украинских учителей оказалось мало, к тому же выявилась удивительная вещь: они не всегда хорошо понимали тот украинский язык, на котором были написаны присланные из Большой Украины книги. Командование 72-й стрелковой дивизии, расположенной в г. Болехов, докладывая о работе среди населения по подготовке к выборам в Народное Собрание, передало слова одного из таких учителей, некоего Лимака. Тот говорил, «что украинская часть учительства плохо знает украинский язык», «когда он прочел брошюру М. Бажана, так увидел, что литературного украинского языка не знает» и попросил, «чтобы для учительства создать сеть кратковременных курсов для изучения украинского языка»[642 - РГВА. Ф. 9. Оп. 36. Д. 3774. Л. 77.].

В этой ситуации из восточных областей Украины было направлено 1066 учителей[643 - Ковалюк В. Р. Культурологiчнi та духовнi аспекти «радянизацii» Захiдноi Украiни (вересень 1939 р. – червень 1941 р.) // Украiнський iсторичний журнал. 1993. № 2-3. С. 4.]. Например, к весне 1940 г. в Волынской области стали работать 3679 учителей вместо 1485[644 - РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 22. Д. 3021. Л. 28.], в Дрогобычской – 4922 вместо 2365[645 - РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 22. Д. 3108. Л. 39.], в Ровенской – 3410 вместо 2147[646 - РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 22. Д. 3379. Л. 49?50.], в Тарнопольской – 4629 вместо 3300[647 - РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 22. Д. 3470. Л. 93.], в Измаильской к февралю 1941 г. – 2382 вместо 693[648 - РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 22. Д. 3190. Л. 21.]. При этом практически повсеместно учителей не хватало (особенно жаловались на недостаток учителей истории, украинского и русского языков[649 - РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 22. Д. 3271. Л. 66.]). По данным Львовского обкома, до 17 сентября 1939 г. в области работали 3235 учителей, без работы были 3643 учителя. Советская власть, по словам главы обкома Л. С. Грищука, «дала работу» безработным учителям, однако при этом все равно ощущалась явная нехватка педагогических кадров. Не хватало учителей начальных классов – 1274, украинского языка – 204, русского – 369, истории – 195[650 - Там же.].

Ситуация с кадрами учителей была настолько острой, что 8 апреля 1940 г. ЦК КП(б)У вынужден был просить ЦК ВКП(б) утвердить постановление, корректирующие сроки обучения языкам в школах: украинское руководство решило преподавать русский язык в украинских начальных школах с четвертого класса вместо второго, и в средних школах – с пятого класса вместо третьего, как это предусматривало постановление 1938 г. Кроме того, преподавать русский и украинский языки в молдавских, еврейских и польских школах планировалось с четвертого класса вместо второго и третьего, а иностранные языки в средних школах – с шестого класса вместо пятого[651 - Постанова ЦК КП(б)У про викладання мов у нацiональних школах УРСР // Нацiональнi процеси в Украiнi. Історiя i сучаснiсть. Ч. 2. Киiв, 1997. С. 286–287.].

Одновременно в западноукраинских областях были созданы педагогические школы, краткосрочные курсы переподготовки, учительские институты[652 - Марусик Т. В. захiдноукраiнська гуманiтарна iнтелiгенцiя: реалii життя та дiяльностi (40-50-тi роки ХХ ст.). Чернiвцi, 2002. С. 36.]. Для подготовки учителей для польских школ при Львовской педшколе решено было открыть польское отделение на 60 слушателей[653 - Постанова Полiтбюро ЦК ВКП(б) про заходи щодо органiзацii культурно-освiтнього життя у Львовi пiсля встановлення радянськоi влади. 8 серпня 1940 р. // Культурне життя в Украiнi: захiднi землi. Документи i матерiали. Т. 1: 1939-1953. С. 101.]. Для «переподготовки» учителей были организованы специальные курсы, однако местные партийные работники признавали, как это было в Тарнопольской области, что «учительские кадры далеко не отвечают тем требованиям, которые стоят перед школой. Много учителей враждебно настроенных»[654 - РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 22. Д. 3472. Л. 19.].

Вышеупомянутый руководитель львовской партийной организации Л. С. Грищук констатировал: «Еще сейчас среди учителей остается часть враждебных нам элементов. Об этом свидетельствуют факты в бывшей 11-й и 13-й гимназиях г. Львова. Учитель физкультуры, бывший офицер Парнас, читая лекцию о Сталинской Конституции, говорил ученикам: „На бумаге большевики умеют писать, это у них складно выходит, а в действительности ничего этого нет“»[655 - РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 22. Д. 3271. Л. 83.]. А первому секретарю Станиславского обкома М. В. Груленко пришлось признать, что «около 70 % учителей работали в бывших гимназиях и польских школах Станиславского воеводства, принадлежали к разным контрреволюционным партийным организациям, значительная часть из них проводит еще теперь скрытую враждебную работу в школах»[656 - РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 22. Д. 3422. Л. 35?37.].

Школьная реформа в западноукраинских областях потребовала от руководства УССР ощутимых затрат. Так, бюджет УССР на 1940 г. составил 8 млрд рублей, из них 3643 млн выделялось на народное просвещение. Из последней суммы 548 млн руб. предназначалось для западных областей[657 - ЦДАГОУ. Ф. 1. Оп. 20. Д. 7439. Л. 4.].

После школьной реформы началась реформа высшего образования и науки. 11 ноября 1939 г. на заседании Президиума АН УССР было решено отрядить на Западную Украину комиссию из числа научных сотрудников для ознакомления на месте с состоянием научно-исследовательских организаций Западной Украины, с Научным обществом им. Шевченко, с научно-исследовательской работой в области геологии, генетики. 9 декабря Президиум АН УССР, заслушав информацию академика А. В. Палладина о результатах работы комиссии, постановил считать нецелесообразным переход Научного общества им. Шевченко во Львове в состав АН УССР. В начале января 1940 г. это решение было санкционировано ЦК КП(б)У.

Роспуск НТШ не прошел безболезненно. Официально 14 января 1940 г. состоялось общее собрание общества, которое приняло решение о самороспуске. Однако тогдашний глава НТШ И. Раковский в знак протеста выехал – накануне собрания, 13 января 1940 г. – на Запад, воспользовавшись немецкой переселенческой комиссией во Львове. Одновременно ряд ученых из Галиции были введены в состав АН УССР. К. Студинский стал проректором и деканом филологического факультета Львовского университета. Ряд галицийских ученых стали работать во Львовском университете (М. С. Возняк, Ф. М. Колесса, В. Г. Щурат, И. Свенцицкий), а И. П. Крипьякевич возглавил львовское отделение Института истории Украины АН УССР[658 - Рубльов О. С., Черченко Ю. А. Сталiнщина й доля захiдноукраiнськоi iнтелiгенцii. 20-50-тi роки ХХ ст. С. 198–201.].

На научную жизнь на Западной Украине распространялась юрисдикция Академии наук УССР. Постановлением СНК УССР от 2 января 1940 г. «Об организации научных заведений в западных областях Украины» во Львове было создано отделение научных учреждений Академии наук УССР – Института литературы им. Шевченко, Института языкознания, Института фольклора, Института истории Украины, Института археологии, Института экономики. Кроме того, постановили организовать во Львове филиал Библиотеки АН УССР и передать ей библиотеки Научного общества им. Шевченко, научного общества «Оссолинеум», Народного дома[659 - 2 сiчня 1940 р. Постанова РНК УРСР «Про органiзацiю наукових установ в захiдних обл. УРСР» // Радянський Львiв. 1939-1955. С. 144.].

19 февраля 1940 г. список учебных и научных учреждений Львова пополнился медицинским институтом, преобразованным из медицинского факультета Львовского университета. В мае 1940 г. при Львовском госуниверситете было открыто заочное отделение, рассчитанное на подготовку педагогических кадров для школ западноукраинских областей. 21 мая 1940 г. СНК УССР постановил учредить во Львове Санитарно-бактериологический институт. Кстати, в этот же день во Львове был открыт вечерний Институт марксизма-ленинизма, а через два дня – 23 мая – СНК УССР постановил организовать во Львове межобластной научно-исследовательский Институт охраны материнства и детства. 20 ноября 1940 г. во Львове был открыт межобластной филиал Центрального украинского научно-исследовательского туберкулезного института[660 - См.: Радянський Львiв. 1939-1955. С. 145, 151, 152, 153, 158.].

В регион была направлена группа преподавателей вузов из Киева, Харькова, Одессы, Днепропетровска, Москвы, Ленинграда и других городов[661 - Рубльов О. С., Черченко Ю. А. Сталiнщина й доля захiдноукраiнськоi iнтелiгенцii. 20-50-тi роки ХХ ст. С. 197.]. Большие изменения произошли во Львовском университете. В январе 1940 г. ему было присвоено имя Ивана Франко (до этого он носил имя польского короля Яна Казимира). В университете вновь, как и во времена Австро-Венгерской империи, появились кафедры украинского языка, литературы, истории. Все студенты должны были изучать украинский язык. Львовский университет разросся втрое.

Украинская интеллигенция на фоне расширения сети учебных заведений и возможностей для получения образования украинскому населению решила использовать благоприятные условия для сведения счетов со своими польскими коллегами-конкурентами. Только так можно объяснить историю, случившуюся во Львовском университете с его новым ректором, киевским профессором М. И. Марченко[662 - Кстати, ректором Львовского университета Марченко был утвержден уже 16 октября 1939 г. Соответствующая запись имеется в протоколе заседания Политбюро ЦК КП(б)У. До своего назначения Марченко работал в Институте истории АН УССР. См. ЦДАГОУ. Ф. 1. Оп. 6. Д. 513. Л. 149.]. В начале января 1940 г. в университете появился второй секретарь ЦК КП(б)У М. А. Бурмистенко. Марченко провел его по аудиториям и кабинетам. Партийный начальник обратил внимание на то, что отдельные вывески и объявления написаны по-польски, и спросил, почему так нерешительно переводится работа университета на украинский язык, почему до сих пор не объявили, что это университет украинский? В результате на здании появилась надпись «Львовский украинский государственный университет», заменив собой вывеску «Львовский государственный университет». В начале мая 1940 г. на доске приказов ректора было вывешено постановление Коллегии Наркомпроса УССР об увеличении процента украинцев среди студентов. Эти два обстоятельства позже послужили причиной ареста Марченко 23 июня 1941 г. органами госбезопасности, инкриминировавшими бывшему ректору «искажение национальной политики»[663 - Рубльов О. С., Черченко Ю. А. Сталiнщина й доля захiдноукраiнськоi iнтелiгенцii. 20-50-тi роки ХХ ст. С. 194–196.].

19 декабря 1939 г. украинский совнарком перешел к реформированию культурной жизни на Западной Украине. В специальном постановлении говорилось об организации театров, музыкальных коллективов, филармоний, домов народного творчества и театрально-музыкальных заведений на Западной Украине. Так, во Львове следовало сформировать Государственный украинский театр оперы и балета (в помещении Большого городского театра), Государственный украинский драматический театр, Государственный польский театр, Государственный еврейский драматический театр, Государственный театр миниатюр, Государственную областную филармонию с симфоническим оркестром, с украинской хоровой капеллой и сектором эстрады, областной Дом народного творчества, Государственную украинскую консерваторию с польским отделением, Государственное украинское музыкальное училище с польским отделением, украинские музыкальные школы[664 - З постанови РНК УРСР про органiзацiю театрiв, музичних колективiв, фiлармонiй, Будiнкiв народнiй творчостi i театральнол-музичних закладiв у Львiвскiй, Дрогобицькiй, Волинськiй, Ровенськiй, Станiславськiй i Тернопiльскiй обл. 19 грудня 1939 р. // Радянський Львiв. 1939-1955. С. 142–143.]. Тогда же Управлению по делам искусств при СНК предлагалось в директивном порядке на протяжении 10 дней собрать и направить в западные области Украины на постоянную работу группу театральных и музыкальных работников, прислать комиссию по музейному делу[665 - Рубльов О. С., Черченко Ю. А. Сталiнщина й доля захiдноукраiнськоi iнтелiгенцii. 20-50-тi роки ХХ ст. С. 192.]. Как указывалось в материалах IV сессии Верховного совета УССР, бюджет 1940 г. предусматривал выделение 546,8 млн рублей на финансирование культурно-просветительской сферы. За счет местного бюджета должно было быть профинансировано 202 районных клуба и дома культуры, 3250 сельских клубов и изб-читален, 450 библиотек для взрослых[666 - З доповiдi народного комiсара фiнансiв УРСР М. А. Курача на IV сесii Верховноi Ради УРСР про фiнансування народного господарства Захiдних областей Украiнськоi РСР. 25 травня 1940 р. // Соцiалiстичнi перетворення в захiдних областях Украiнськоi РСР. 1939-1979. Збiрник документiв i матерiалiв. С. 64–65.].

Реформа была произведена и в музейном деле. В октябре 1939 г. по обвинению в национализме прекратил работу Музей украинского войска во Львове, а в музее истории Львова был закрыт отдел по истории Первой мировой войны и национально-освободительной борьбы 1918–1920 гг.[667 - Марусик Т. В. Захiдноукраiнська гуманiтарна iнтелiгенцiя: реалii життя та дiяльностi (40-50-тi роки ХХ ст.). С. 39–40.] Другие музеи были национализированы и реорганизованы. Постановлением Совнаркома УССР от 8 мая 1940 г. во Львове были сформированы областные исторический и этнографический музеи, областная картинная галерея, государственный областной музей художественных промыслов, областной мемориально-литературный музей имени Франко. Областные исторические музеи были организованы в Дрогобыче и Станиславе; краеведческие и этнографические музеи – в Яворове, Сокале, Луцке, Перемышле, Самборе, Стрые, Тарнополе, Ровно, Коломые и Рогатине; городские исторические музеи – во Владимире-Волынском, Кременце, Остроге, историко-археологический музей в г. Дубно[668 - Постанова Раднаркому УРСР «Про органiзацiю музеiв i бiблiотек у Захiдних областях Украiни». 8 травня 1940 р. // Культурне життя в Украiнi: захiднi землi. Документи i матерiали. Т. 1: 1939-1953. С. 94–97.].

Одновременно была проведена «чистка» и реорганизация библиотек: подозрительная, по мнению новых властей, литература была или уничтожена, или переведена на специальное хранение. Была создана система областных и городских библиотек для взрослых и детей[669 - Там же.]. Для усиления воздействия на широкие массы населения на предприятиях создавались рабочие клубы, избы-читальни, «красные кружки». Деятельность таких просветительских обществ, как «Просвита», «Родная школа», «Украинская беседа» и т. п., прекратилась.

20 декабря 1939 г. Политбюро ЦК КП(б)У, выполняя решение ЦК ВКП(б), приняло постановление об организации при Президиуме Верховного Совета УССР фонда помощи интеллигенции Западной Украины. Размер фонда составлял 2 млн рублей. Этим же постановлением из фонда выделялось по 10 тыс. рублей В. Г. Щурату, М. С. Возняку, И. П. Крипякевичу, Ф. М. Колессе[670 - Постановление Политбюро ЦК КП(б)У об организации фонда помощи интеллигенции Западной Украины. 20 декабря 1939 г. // Политическое руководство Украины. 1938-1989. С. 68–69.]. Напомним, что трое из них – Щурат, Возняк и Колесса – недавно стали академиками Украинской академии наук.

Общественно-политическая жизнь на Западной Украине кардинально изменилась. Присоединение к Украинской ССР нередко воспринималось украинским населением как победа над поляками, что приводило к желанию свести старые счеты и любой ценой закрепить за собой первенствующее положение. В своем докладе в Москву уже 21 сентября 1939 г. заместитель наркома обороны командарм 1-го ранга Г. И. Кулик отмечал, что «в связи с большим национальным угнетением поляками украинцев у последних чаша терпения переполнена и, в отдельных случаях, имеется драка между украинцами и поляками, вплоть до угрозы вырезать поляков…»[671 - Мельтюхов М. И. Советско-польские войны. Военно-политическое противостояние 1918–1939 гг. М., 2001. С. 411.]. О том же докладывал 22 сентября в Москву и начальник Политуправления РККА армейский комиссар 1-го ранга Л. З. Мехлис: «Вражда между украинцами и поляками усиливается, сейчас активизировались украинцы и терроризируют в ряде мест польских крестьян. Были случаи взаимного поджога деревень, убийства и грабежей. Дано указание широко развернуть работу против национальной вражды между трудящимися украинцами и поляками, направив объединенные силы против панов-помещиков». Соответственно, уже 23 сентября Политуправление Украинского фронта издало директиву, в которой, в частности, приказывалось «разъяснять населению нашу национальную политику. Учесть при этом, что украинский народ находился под национальным гнетом панско-помещичьей и буржуазной власти, что польское правительство вело политику ополячивания украинцев и натравливания на них поляков. Сейчас эта национальная рознь сказывается и местами принимает форму взаимных убийств, поджогов и грабежей. Это на руку только врагам украинских и польских трудящихся. Трудящиеся украинцы и поляки должны быть друзьями, а не врагами, и объединиться для совместной борьбы с общим врагом – помещиком, угнетателем и эксплуататором. Надо заявить, что Красная армия не потерпит и не допустит национальную рознь между трудящимися»[672 - Там же. С. 412.].

Через несколько дней, 30 сентября, Военный совет и Политуправление Украинского фронта приказали политработникам вести разъяснительную работу среди населения, «призывать трудящиеся массы города и деревни Западной Украины к изжитию национальной вражды». «Ненависть трудящихся масс необходимо направлять против… помещиков, против эксплуататоров, – говорилось в директиве. – Всех лиц, замеченных в сознательном разжигании национальной вражды между поляками и украинцами, рассматривать как врагов трудящегося народа и применять к ним суровые меры репрессии»[673 - РГВА. Ф. 9. Оп. 36. Д. 3588. Л. 447 об.]. В украинских селах предписывалось «снять все польские надписи и оставить надписи на украинском языке», польские же надписи надлежало «оставить в тех населенных пунктах, где преобладает польское население»[674 - Там же. Л. 447 об.].

Большевистское руководство, декларировав принципы советской национальной политики, пыталось предоставить не только украинцам, но и полякам, и евреям возможности для национально-культурного развития: в 1939/1940 учебном году было сохранено 922 польские школы[675 - Ковалюк В. Р. Культурологiчнi та духовнi аспекти «радянизацii» Захiдноi Украiни (вересень 1939 р. – червень 1941 р.). С. 5.], были созданы польский и еврейский театры, профессорам-полякам дозволялось (правда, временно) читать лекции на родном языке[676 - Постанова Полiтбюро ЦК ВКП(б) про заходи щодо органiзацii культурно-освiтнього життя у Львовi пiсля встановлення радянськоi влади. 8 серпня 1940 р. // Культурне життя в Украiнi: захiднi землi. Документи i матерiали. Т. 1: 1939-1953. С. 101.]. Пресса выходила тоже не только на украинском языке. Например, во Львове издавалась не только «Вiльна Украiна», но и «Czerwony Sztandar»; если на украинском во Львове издавался художественно-литературный журнал «Новели мистецтва», то на польском – «Almanach literacki». Правда, украинский журнал был ежемесячным, а польский – ежеквартальным изданием[677 - Там же.]. Однако на деле многочисленные преобразования в гуманитарной сфере существенным образом изменили роль украинского языка в общественной и культурной жизни, что фактически означало деполонизацию, обостряя и без того напряженные отношения между украинцами и поляками.

При этом следует учитывать, что настроения в советском обществе подогревались при помощи антипольской пропаганды. Так, в течение года перед вторжением Красной армии в Польшу на экраны Советского Союза вышли картины «Одиннадцатое июля», «Кармелюк», «Щорс», «Шел солдат с фронта», в которых поляки и Польша предстали отнюдь не с положительной стороны. Напротив, по мнению российского исследователя В. А. Токарева, они формировали «враждебно-сатирический портрет „панской“ Польши и поляка, гонор, лицемерие, алчность, национальную спесь и неприязненное отношение к другим народам, склонность к паразитизму и стяжательству»[678 - Токарев В. А. «Карб панам! Карб!»: польская тема в предвоенном кино (1939–1941 гг.) // Отечественная история. 2003. № 6. С. 47, 54.]. В западноукраинском же обществе польско-украинские отношения в межвоенный период традиционно были напряженными. Неудивительно, что демонстрация фильма «Одиннадцатое июля», посвященного советско-польской войне 1919–1920 гг., вызывала неоднозначную реакцию в зале. Во время демонстрации картины в г. Станиславе зал кинотеатра «Варшава» «был переполнен… перед началом кинофильма специально выделенный товарищ из лекторской группы ПУАРМа познакомил собравшихся с содержанием кинофильма „Одиннадцатое июля“, и, когда произносил имя Великого Сталина, в зале раздались бурные аплодисменты. Послышались возгласы: „Хай живе товарищ Сталiн“, „Ура товарищу Сталину“. Когда в картине показывали бой, в зале слышны голоса: „Наши бьют поляков“, „Наши червонi йдут!“»[679 - РГВА. Ф. 9. Оп. 36. Д. 3792. Л. 221.]. После просмотра кинокартины «Щорс» в с. Горбушево крестьяне обступили командиров и заявили: «Берите нас в Красную армию», «Пойдем вместе бить… капиталистов»[680 - РГВА. Ф. 9. Оп. 36. Д. 3370. Л. 339.].

Иная реакция была у поляков. Во время просмотра кинофильма «Одиннадцатое июля» в Старобельском лагере для военнопленных «в момент показа разгрома белополяков большинство офицерского состава, шипя сквозь зубы „пся крев“, покинули зал, а солдатская масса с восхищением восприняла содержание кинофильма, крича „Правильно“»[681 - Там же. Л. 371.].

Политотделы частей Красной армии постоянно фиксировали примеры «межнациональной розни». Например, политотдел 5-й кавалерийской дивизии, докладывая о настроениях населения (населенные пункты Пустомиты, Семенувка, Лесновицы, Глинка, Милашовицы), отмечал, что украинское население «с большой радостью высказывается за присоединение Западной Украины к Советской Украине». Однако в этих районах «имеется много враждебного элемента, который проводит контрреволюционную работу. Этот элемент распространяет слухи, что скоро Красная армия уйдет, а ксендз с. Милашовицы ведет такую агитацию: „Раньше поляки угнетали украинцев, а теперь нужно сделать наоборот“»[682 - РГВА. Ф. 9. Оп. 36. Д. 3588. Л. 37.]. Политотдел 87-й стрелковой дивизии отмечал, что «в колонии Янин Бор (с большинством польского населения) неизвестными враждебными лицами распространяются следующие провокационные слухи: „Польскому населению будет запрещено пользоваться польским языком“»[683 - Там же. Л. 77.]. Когда же в селе Ивановичи на торжественном собрании, посвященном 22-й годовщине Октября, выступила учительница-полька и на польском языке призвала всех жителей всеми силами поддерживать Советский Союз, «в знак протеста этому выступлению три учителя этого села демонстративно ушли с собрания»[684 - РГВА. Ф. 9. Оп. 36. Д. 3589. Л. 150.].

Политотдел 99-й стрелковой дивизии докладывал: «В селе Пикулинцы сильна национальная рознь. Поляки не разговаривают с украинцами»[685 - РГВА. Ф. 9. Оп. 36. Д. 3587. Л. 191.]. Нередки были случаи появления различного рода листовок и лозунгов. Так, 11 ноября 1939 г. на заборе гимназии по улице Задвиженной и на заборе военного склада по улице Яновского во Львове появился «польский герб, вырезанный из бумаги и наклеенный на красную бумагу с надписью „Нех живе непереможна Польша“»[686 - РГВА. Ф. 9. Оп. 36. Д. 3589. Л. 223.]. 9 ноября в селе Яйковцы на дверях читальни появилась листовка на польском языке с призывом бороться с советской властью за независимую Польшу[687 - Там же. Л. 264.]. Во время выборов в Народное собрание во Львове на 4-м избирательном участке «в уборной были написаны контрреволюционные лозунги такого содержания: „Смерть Сталину. Смерть Красной армии, долой советскую власть“, „Еще Польша не сгинела“, „Польша буде жить, а як прийде Сталин то буде вишати вверх ногами“ (написано на польском языке)»[688 - РГВА. Ф. 9. Оп. 36. Д. 3370. Л. 336.]. Вообще во время выборной кампании нередко советские флаги сменялись бело-красными, появлялись гербы с белым орлом и листовки с надписями «Niech zyje Polska!»[689 - Лисенко О. Є., Гриневич В. А. Анексiя та iнкорпорацiя Захiдноi Украiни Радянським Союзом 1939–1941 рр.: етнополiтичний аспект // Украiна i Росiя в iсторичнiй ретроспективi. Т. 2: Радянський проект для Украiни. Киiв, 2004. С. 147.].

При этом следует учитывать, что в создаваемом на Западной Украине советском аппарате решающую роль играли так называемые «уполномоченные», в основном выходцы из восточных районов УССР. Как уже говорилось, привлекались и «кадры» из местного населения, однако «на виду» были, конечно, не они. Культурный же уровень прибывших на Западную Украину советских служащих был низок, о чем неоднократно упоминают современные украинские авторы[690 - Рубльов О. С., Черченко Ю. А. Сталiнщина й доля захiдноукраiнськоi iнтелiгенцii. 20-50-тi роки ХХ ст. С. 189–192.]. Тем не менее действовали они весьма решительно, зачастую даже более настойчиво, чем это было необходимо. Хотя в официальной пропаганде и подчеркивалось равенство всех национальностей, украинские советские и партийные деятели зачастую «перегибали палку» в своем желании сделать на западноукраинских землях все так же, как в УССР. «Страдающей стороной» нередко оказывались поляки. В этой ситуации случаи притеснения поляков были отнюдь не единичны: приняты были даже специальные постановления Политбюро ЦК КП(б)У. В одном из них, датированном 19 декабря 1939 г., речь шла о неправильных действиях Коломыйского, Стрыйского и Станиславского временных управлений по отношению к верующим гражданам. Неправильные действия сотрудников этих временных управлений привели к выступлениям верующих, «организованным с провокационной целью ксендзами, монахами и польскими националистами». Например, глава Коломыйского временного управления тов. Бойко не воспротивился решению начальника штаба 13-й конвойной дивизии тов. Ширяева и комбата тов. Кобзаря выселить ксендзов из помещения рядом с костелом. В результате около дома ксендзов собралось свыше двух тысяч поляков, преимущественно женщин[691 - Постановление Политбюро ЦК КП(б)У о неправильных действиях Коломыйского, Стрыйского и Станиславского временных управлений по отношению к верующим гражданам. 19 декабря 1939 г. // Политическое руководство Украины. 1938-1989. С. 67.]. Эти события происходили 27 ноября, а 30 ноября похожие события произошли в городе Стрый. Как говорилось в постановлении, Временное управление города решило переселить детей «из здания, в котором жили монашки», в другое, лучшее помещение. В результате во Временное управление обратилась большая группа поляков (около тысячи человек, опять-таки преимущественно женщин) с требованием «не закрывать костел и не выселять монашек»[692 - Там же.].

Аналогичные действия произошли в другом городе, Станиславе. Глава местного Временного управления тов. Безкаравайный выдал ордер одной войсковой части на занятие помещения, принадлежащее костелу и занимаемое монахами. Итогом было выступление женщин с криками «костел не отдадим»[693 - Там же.]. ЦК КП(б)У разъяснил тт. Бойко, Безкаравайному и Кулику, что поспешность действий, не вызванных крайней необходимостью, по изъятию помещений, принадлежащих костелам и ксендзам, в сложившейся обстановке «не может не вызывать неудовольствия верующих». Украинский ЦК напоминал Станиславскому, Львовскому, Ровенскому, Тарнопольскому, Волынскому и Дрогобычскому обкомам, что, согласно действовавшему законодательству, ни одна церковь, костел или синагога не могут быть закрыты без особого, в каждом отдельном случае, решения Президиума Верховного Совета УССР. Для использования же помещений, принадлежащих костелам, церквям или синагогам, требовалось согласование с ЦК КП(б)У[694 - Там же. С. 68.].

Однако неумеренность местных украинских властей была направлена не только против верующих. 3 июля 1940 г. Сталин дал шифротелеграмму секретарю Львовского обкома Л. С. Грищуку с предложением незамедлительно ликвидировать притеснения поляков, касавшиеся запрета польского языка, отказов в устройстве на работу, в помощи беженцам и т. д., а также принять меры к установлению братских отношений между украинскими и польскими трудящимися[695 - Невежин В. А. Синдром наступательной войны. Советская пропаганда в преддверии «священных боев», 1939–1941 гг. С. 101.].

О распространенности антипольских настроений свидетельствует также принятое 5 августа 1940 г. постановление Политбюро ЦК КП(б)У, в котором говорилось о незаконных действиях органов советской власти во Львове в отношении трудящихся, «в особенности польской национальности». Местные партийные и советские органы запрещали лекторам читать лекции на польском языке в аудитории, которая не понимает украинский язык. Были случаи самовольного вселения приезжих работников в квартиры местных жителей. Во Львове «было много случаев препятствия приему на работу поляков». Были и «другие перегибы, которые играют на руку врагам народа»[696 - Постановление Политбюро ЦК КП(б)У о незаконных действиях органов советской власти во Львове // Политическое руководство Украины. 1938-1989. С. 71.]. Например, некоторые работники милиции Львова предлагали врачам объявления о часах приема больных, написанные на польском языке и помещенные на дверях частных квартир, заменить объявлениями, написанными на украинском языке. Имелись также случаи «возмутительного отношения некоторой части приезжих из восточных областей УССР работников к польской трудовой интеллигенции»[697 - Там же. С. 72.]. «Своеволие и нарушение революционной законности со стороны части местных советских и партийных работников города Львова и Львовской области облегчало польским, украинским и еврейским буржуазным националистам вести подлую контрреволюционную работу, направленную против установления братских отношений между украинскими и польскими трудящимися»[698 - Там же. С. 73.], – говорилось в постановлении.

Антипольские настроения среди украинских партийных и советских деятелей на Западной Украине были настолько сильными, что распространялись даже и на бывших членов польской компартии. 2 ноября 1940 г. ЦК КП(б)У принял даже специальное постановление, осуждающее факты «неправильного отношения к бывшим членам КП Польши». Эти факты, судя по документу, выражались в «огульном недоверии к бывшим членам КП Польши во Львове и других городах западных областей Украины, в безосновательном отказе в работе на фабриках, заводах и учреждениях некоторым бывшим членам КП Польши, в слабом привлечении их к общественной работе». ЦК КП(б)У рекомендовал шире привлекать указанных товарищей к активной общественной работе, выдвигать на хозяйственную и советскую работу. ЦК КП(б)У признавал также, что подобные факты имели место и в отношении бывших членов КП Румынии по Черновицкой и Аккерманской областям[699 - Постановление Политбюро ЦК КП(б)У о фактах неправильного отношения к бывшим членам коммунистической партии Польши. 2 ноября 1940 г. // Политическое руководство Украины. 1938-1989. С. 74.].

Таким образом, анализируя преобразования в западноукраинских областях в 1939–1941 гг., нельзя говорить исключительно о «советизации». Фактически была проведена деполонизация и украинизация общественной и культурной жизни региона, что привело к возникновению конфликтов не только на уровне принятия или неприятия советской власти, но и приводило к обострению польско-украинские противоречия. Польскому присутствию, о котором так заботились власти II Речи Посполитой, был нанесен ощутимый удар, и украинская сторона не замедлила этим воспользоваться. Интегрирование западноукраинских областей в состав Украинской ССР не могло пройти безболезненно для всех слоев населения, вынужденного определить свое отношение не только к новой власти, но и к новым украинским порядкам. Проводники интеграционной украинизационной политики украинского партийного руководства действовали весьма жестко, не только не смягчая, но обостряя и до того не простую межнациональную ситуацию в регионе.

* * *

Таким образом, 1930-е гг. принесли существенные изменения и в политику советской украинизации, и в политику польского, чехословацкого и румынского руководств по отношению к украинскому населению. В напряженной международной обстановке интеграционные усилия, предпринятые странами Восточной Европы, сопровождались, с одной стороны, попыткой наладить диалог с украинскими лидерами и в то же время – резким противодействием сепаратистских устремлений этнических меньшинств. На Волыни политика Г. Юзевского, не принесшая желаемых результатов, сменилась курсом на «усиление польскости»; в Подкарпатской Руси губернатором стал представитель местной русинской интеллигенции; Румыния эволюционировала в направлении авторитарного развития государственной жизни королевства. В УССР была существенно скорректирована политика украинизации.

С начала 1930-х гг. большевистское руководство стало предпринимать все больше интеграционных усилий. Этому способствовала изменившаяся социально-экономическая ситуация: после провала плана хлебозаготовок Сталин принял решение усилить влияние центра в республике путем коренного обновления всего украинского партийного аппарата – снизу доверху, и в республике началась борьба с националистическими элементами, проникшими в партийные и советские учреждения из-за невнимательного отношения к проведению украинизации. Лозунг об опасности с двух сторон – со стороны великодержавного шовинизма и местного национализма, – столь популярный в прежние годы, потерял свое значение: в 1934 г. на XVII съезде ВКП(б) Сталин заявил об опасности украинского национализма.

Однако внесенные поправки не изменили главного принципа большевистской политики украинизации, и партийные власти продолжали политику «выдвижения» украинцев в руководящие органы и воспитания украинской советской интеллигенции. Признав за украинцами статус отдельной, самостоятельной нации, большевики закрепили его административным путем. Центральное руководство ввело с 1935 г. новую форму учета номенклатурных кадров в аппарате ЦК ВКП(б) с графой «национальность». Сведения о национальности учитывались во всех областях жизни. Графа «национальность» присутствовала в паспорте гражданина СССР, причем с 1938 г. в паспорте и других официальных документах национальность указывалась в соответствии с национальностью одного из родителей.

Заключение

Межвоенный период был особой эпохой в жизни Восточной Европы. Распад Российской и Австро-Венгерской империй привел к смене ориентиров государственного устройства, образованию государств по национальному принципу, возникновению проблемы статуса этнических меньшинств. Особого внимания заслуживает ситуация на территориях с украинским населением, которые по своему геополитическому положению входили в государственные системы с различными приоритетами в области национальной политики.

К 1918 г. культурно-языковая и этносоциальная ситуация на украинских землях была достаточно сложной: украинский язык и культура занимали прочные позиции только среди низших социальных слоев населения, в основном в сельской местности. С началом революционных событий и активизацией национальных движений в условиях острого системного кризиса встал вопрос о повышении статуса украинской этничности в постимперском пространстве, т. е. о так называемой украинизации, под которой подразумевалось особое направление национального строительства на землях с украинским населением. Суть ее заключалась в распространении украинского языка на все сферы жизни общества и ротации правящей элиты за счет повышения позиции украинцев в социальной и национальной иерархии. Повышенное внимание к украинизации со стороны различных правительственных структур и широкой общественности было не случайным и обуславливалось настоятельной необходимостью определить свое отношение к украинскому национальному движению.

Следует отметить, что к началу ХХ в. население юго-западной части Российской империи обычно называли «малороссами», а восточнославянское население в Австро-Венгрии официально именовалось «русинами» или «рутенами», хотя для самоназвания употреблялись и другие этнонимы. И в Российской империи, и в Австро-Венгрии национальные движения на землях с украинским населением ориентировались или на позиционировании своей общности с русским народом, или на подчеркивании самостоятельности украинской нации. При этом лидеры украинского национального движения своими политическими конкурентами считали сторонников других концепций: «большой русской нации» в Российской империи, польской идеи в Восточной Галиции или румынского политического проекта в Буковине.

В условиях мировой войны и революции «украинская идея», противопоставлявшая «украинскость» «русскости», «русофильству», «польскости» или «румынскости», постепенно приобретала все больше сторонников. Рост социально-политической активности в распадающихся империях сопровождался повышением роли этнонационального фактора.

После распада Российской империи и Австро-Венгрии лидеры украинского национального движения инициировали формирование украинских государств в Восточной Европе – Украинской Народной Республики, Западно-Украинской Народной Республики. Держава гетмана П. П. Скоропадского, созданная при прямом вмешательстве Германии и Австро-Венгрии после заключения правительством УНР мирного договора со странами Четверного союза, также именовалась украинской. Накануне Второй мировой войны, когда перекраивались границы европейских государств, была предпринята попытка формирования украинского государства в карпатском регионе. Для сторонников украинского движения Подкарпатская Русь, получившая в 1938 г. автономию в рамках Чехо-Словацкой Республики, стала площадкой для воплощения их национальных устремлений и создания Карпатской Украины.

Для украинских политиков национальный язык являлся символом суверенизационного процесса, и внедрению украинского языка в общественную и культурную жизнь придавалось особое значение. Правительства вышеперечисленных формирующихся государств были настроены на проведение коренных преобразований социокультурной сферы. По их замыслам, государственные и общественные структуры, культурные и образовательные учреждения, армия должны были стать украинскими, т. е. должна была быть проведена их украинизация. На практике украинизация применялась в основном в научно-образовательной и культурной сферах (введение обучения на украинском языке в учебных заведениях, создание украинской Академии наук, издание периодики на украинском языке и т. п.). Политика украинизации, осуществлявшаяся национальными правительствами, должна была сузить коммуникативную сферу господствовавших ранее языков и изменить состав бывших элитных слоев общества. Поэтому курс на украинизацию, взятый властями УНР и Украинской Державы, вызывал неприятие в русских кругах, действия правительства ЗУНР натолкнулись на сопротивление польской общественности, а политика Карпатской Украины негативно воспринималась русофильскими кругами.