День, когда я умерла

К моменту ссоры со свекром я уже полгода не разговаривала с отцом, он опять делал вид, что меня не существует. Не поздравил с днем рождения и в конфликте со свекром не поддержал. Он предпочел молчать, ему свое уязвленное эго важнее меня и моего состояния. И все из-за того, что на свадьбе его внучки (моей племянницы) он зачем-то открутил кран в туалете домика, где мы жили, и устроил потоп, а я «посмела» ему на эмоциях сказать, что он меня подставил, когда вытирала воду на полу. Ведь именно меня невеста попросила приглядывать за домом, чтобы все было в порядке.

Вот так постепенно я потеряла веру во всех членов моей семьи. А позже узнала, что муж рассказал родным о моих попытках суицида, потому что мама упомянула это в разговоре. А раз знала мать, значит, и остальные были в курсе. И ни один из них не позвонил, не написал, не попытался меня вытащить из дома и поговорить о том, что происходит в моей жизни. Это ли не равнодушие и безразличие?

Моя семья оказалась не такой, как я ее видела, им всем все равно. Зато, если бы я довела задуманное до конца, они бы громче всех голосили на похоронах и причитали: «Как же так, ведь все было хорошо, и никто даже не мог подумать, что она на такое решится», ведь им очень нужна чужая жалость и внимание, они ею питаются.

Теперь я понимаю самоубийц – это те люди, которых никто не услышал. А они кричали о своей боли, поверьте мне.

Какое знакомое ощущение, когда тебя не слышат… Я его уже однажды испытала в школьные годы, когда вернулась домой в истерике и стала глотать таблетки. Аптечка у нас стояла в коридоре, а мама на кухне смотрела кино, и оттуда было очень хорошо видно, что я делаю. Но она не пыталась меня остановить, даже не встала со стула. Но не это было самое страшное – страшнее было ждать смерти. Я ведь думала, что двадцатью таблетками парацетамола можно отравиться насмерть.

Если спросить моего отца, из-за чего я тогда глотала таблетки, он не ответит, хотя мы с ним на следующий день после этой ситуации вдвоем ездили по городу на машине и разговаривали об этом. Точнее, это был монолог со стороны отца о том, что «это неправильный поступок», «на кого я их решила оставить», «так дела не делаются», «что они с матерью людям скажут» и «им будет очень стыдно за это».

И все-таки я была очень рада нашему разговору, потому что, наверное, это был единственный раз в жизни, когда я почувствовала, что ему не все равно и он хоть маленечко, но любит меня.

Сколько себя помню, родные всегда считали, что у меня дурной характер, и прикалывались над этим, типа как же не повезло твоему мужу. Отец часто повторял: «Такая же стерва, как мать» либо «это (тут девичья фамилия моей матери) порода», причем здесь не было похвалы, скорее, наоборот.

Интересно, неужели они действительно думают, что дело во мне? У меня с детства была расшатана психика, неужто ребенок в этом виноват – или все-таки родители не создали безопасное пространство для ребенка и не заметили, когда что-то пошло не так?

Конечно, я понимала, что мои родные далеки от образа идеальной семьи из рекламы майонеза, но была уверена, что они меня не бросят в трудную минуту и я всегда могу на них рассчитывать – но ошиблась.

У меня больше никого не осталось, и только оказавшись в одиночестве, я поняла, как много места занимали в моей жизни эти люди.

Я тонула в болоте и отчаянно искала хоть какую-то веточку, чтобы за нее схватиться. Когда опоры под моими ногами рушились, мне нужно было что-то, за что можно зацепиться и удержаться на плаву. Но все ветки, за которые я цеплялась, оказались просто ветками. Не было человека, который бы мне ее подал и удержал, и ветки шли ко дну вместе со мной.

Как известно, спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Не на кого больше рассчитывать, кроме себя самого.

Я поняла, что одной мне не справиться, но обращаться за специализированной помощью боялась еще больше, это был очень хороший повод лишить меня родительских прав в случае развода. И я точно знала, что свекровь не упустит возможности сделать мне максимально больно, да и в муже я не была уверена. Ведь уже были прецеденты, когда во время наших ссор он заявлял, что специально устроится на минималку, чтобы платить копейки по алиментам, и что ничего из нажитого имущества мне не достанется, так как я не работала, а сидела в декрете. «От свиньи не рождаются бобры». – как сказал бы мой отец.

Поэтому я пыталась искать выход из этого хаоса самостоятельно, пока не нашла выход в окно. Дальше уже выбор был: либо окно, либо психотерапевт.

Психолог №1. Крах иллюзий

13 сентября – 27 декабря 2022 года

Работа с этим психологом была похожа на вскрытие огромной гнойной раны. Как все-таки правильно заданные вопросы могут помочь найти ответы на то, что тебя беспокоит!

До этого момента я жила в мире, где люди выходят замуж и женятся по любви. Любить – значит заботиться о человеке и делать для него все, что в твоих силах, чтобы он был счастлив. И главное, что это делается взаимно.

Родители в этом мире мудрее и опытнее детей, они всегда расскажут, посоветуют, помогут. Ведь им виднее с высоты своих лет, как правильно поступить. В них уже есть мудрость и вселенское спокойствие.

Семья же – это твоя тихая гавань, твоя крепость, опора и источник силы, вдохновения и любви. Здесь тебя принимают любым, родные всегда поддержат, защитят, позаботятся.

И жить намного проще, когда жизнь протекает по предсказуемому руслу. Когда ты точно знаешь, что должна выйти замуж, родить двоих, а может, и троих детей, смотря как пойдет. Семью создают, чтобы было хорошо, здесь тебя любят, ценят и понимают – а иначе зачем это надо? И это не обсуждается вслух, а как бы дано по умолчанию.

В один миг моя утопия рухнула. Именно тогда я впервые осознала, как многое меня не устраивало в супружеской жизни, насколько ожидания не соответствовали реальности, в которую я попала. Поняла, что муж никогда меня не любил, не заботился, не защищал. Наши с ним родители вовсе не мудрые и справедливые взрослые люди, а инфантильные подростки. А моим брату и сестре совершенно наплевать, что там с тобой происходит, у них есть дела поважнее.

Так запускается эффект домино, когда одна фишка роняет другую, в моей жизни тоже каждое событие провоцировало цепочку изменений. А как жить в этом новом изменившемся мире, я не знала.

Конечно, я понимала, что надо вскрыть нарыв, чтобы выпустить весь гной. Затем нужно поставить дренаж и дать ране полностью очиститься для избежания рецидива. И лишь потом, убедившись, что рана действительно пуста, обработать и дать ей затянуться.

Я не догадывалась и представить не могла, что вскрытие этой раны будет настолько болезненным.

Мы каждую неделю находили новый ужас, который происходил и происходит в моей жизни – и так было все 3,5 месяца работы с психологом. Было очень больно, как будто каждый раз отрывали присохший к ране пластырь, но это приходилось делать сейчас, чтобы стало легче потом. Именно тогда я прозрела, поняла свою ценность и то, как много всего делала для детей, мужа и его семьи.

Не знаю, обязательно ли с точки зрения психологии действовать именно так – или можно все-таки в более щадящем режиме. Возможно, я была слишком слаба и не готова все это постичь, но мне было очень тяжело в тот момент.

Я опускалась все глубже на дно. И умирала все больше. Сил не было даже вставать по утрам, я почти перестала мыться и приводить себя в порядок, это требовало слишком больших усилий. Я хотела, чтобы меня оставили в покое, хотела лежать, свернувшись клубочком, и плакать – даже не плакать, а выть от боли.

Трудно было каждый день создавать для детей видимость нормальной матери. Если бы была возможность уехать куда-нибудь в тайгу и там побыть одной, прокричаться, прореветься, напиться, забыться, я бы быстрее пришла в норму. Но такой возможности у меня, к сожалению, не было.

Сначала было постоянное чувства вины, которое сидело внутри меня, и вопросы: «Почему это все произошло? Чем я заслужила такое отношение? За что мне это? Это несправедливо!» Постепенно ощущения переключились на ненависть и гнев.

Я стала ненавидеть всех вокруг:

– свекра, который не держал себя в руках и даже не попытался нормально поговорить со мной;

– свекровь, которая все время указывала мне, что я тут никто, и самоутверждалась за мой счет;

– мужа, который никогда не защищал меня от нападок своей матери и не любил так сильно, как мне это было нужно.

Мне необходимо было научиться ненавидеть хоть кого-то, кроме себя. И у меня это отлично получилось. Ненависть разрослась до огромных размеров, это был уже не маленький огонек внутри, а огромный пожар, который уничтожал все живое вокруг.

Я ненавидела всех и больше не боялась показывать свои ярость и злость. Перебила всю посуду в доме, кричала, обзывалась и желала смерти всем, кого ненавидела. Мой список врагов пополнялся все новыми и новыми именами. Мы с психологом копали все глубже и забирались все дальше в детство, чтобы понять, почему вышло так и почему мое поведение было именно таким.

Меня не растили личностью, меня растили удобной, чтобы обслуживала тех, кто выше меня по иерархии. Любая попытка высказать свое мнение жестко пресекалась молчанием, высказываться можно было, только если мое мнение совпадает с мнением отца.

А когда ваше мнение не важно, когда вы не имеете на него права и любая попытка отстоять свою точку зрения либо игнорируется, либо пресекается на месте молчанием, то рано или поздно не просто перестаете высказывать свое мнение, просто перестаете его иметь.

Иногда молчание в моей семье длилось месяцами. Знаете, что испытывает ребенок, когда его в упор не видят, смотрят мимо него и даже не замечают, не разговаривают, не спрашивают, как дела, что было в школе? Я чувствовала себя никем, полным нулем, ощущала, что больше не существую. И совсем скоро перестала пытаться что-либо сказать и даже думать перестала, отныне есть только одна истина – мнение отца, а остальное не имеет смысла.

Я и дальше делала так, как сказал отец, говорила то, что он хотел услышать, и жила СВОЮ запрограммированную ИМ жизнь, но не чувствовала, что жива.

Какую важную роль в нашей жизни играют общепринятые нормы и принятие обществом и родителями! Мы шага ступить не можем без их одобрения.

С детства нам твердят, как правильно жить: «учись, а то никуда не поступишь», «не будешь учиться – пойдешь работать дворником». Продолжают зомбировать на работе: «надо задерживаться допоздна, чтобы добиться повышения», «лентяев никто не любит», «мамаши с маленькими детьми никому не нужны». Затем прессуют дома: «ты должна уважать моих родителей», «это бабские обязанности», «не мужское дело мыть посуду». Этот список можно продолжать бесконечно.

Вот и получается, что за нас уже решено, как мы должны прожить свою жизнь. Детей зомбируют с самого детства, чтобы стали «удобными» членами общества.

А где тут мы? Где во всем этом наши желания? Мы сами то чего хотим?

***

Этот случай произошел, когда я еще училась в школе. Я зашла на кухню, где завтракали бабушка и папа, но не обратила внимания, что у отца не налит чай – у бабушки-то он был налит. Отец сидел спиной ко мне, поэтому я просто физически не могла этого заметить. Налила себе чай, повернулась ко столу, чтобы сесть, и только тогда заметила, что у отца чая нет. Я спросила его: «А что ты без чая, налить тебе?» В ответ он психанул, выбежал из-за стола и хлопнул дверью с фразой: «Дожили, в собственном доме даже чая не заслужил!»

Отец 3 месяца не разговаривал со мной, а я спрашивала себя снова и снова: «Ну почему я не могла посмотреть направо и заметить, что у него нет этого гребаного чая?» Десяток раз на дню сталкиваться с ним в квартире, ждать, когда он отойдет и заговорит со мной, винить себя: и даже представить не могла, что я тут ни при чем. А отец не разговаривает месяцами, даже не смотрит – смотрит сквозь, как будто меня нет, я больше для него не существую.

Это чувство осталось со мной на многие годы. До сих пор, заходя туда, где собрались люди, будь то родительское собрание, фитнес-клуб или рабочий коллектив, я зачастую не здороваюсь. Но это лишь потому, что чувствую себя незаметной, невидимой (ой, да ладно, все равно меня никто не видит/не заметил). Меня нет, я не важная, не нужная, я пустое место.

Вот оно, извращенное патриархальное воспитание во всей красе.