Батюшка есаул

– Предлагаю кандидатуру командира сотни подъесаула Михаила Михайловича Каргополова! – предложил хорунжий Сотников, также присутствовавший на собрании.

– Поддерживаем! – раздались одобрительные возгласы других офицеров. – Каргополов – давно правая рука Могилёва, опытный казак! Давайте голосовать: кто «за»!

Большинство присутствующих в трапезной тут же подняли руки вверх.

– Благодарю за оказанное доверие, – ответил на решение сослуживцев Михаил Михайлович. – Но возьму на себя эту серьезную ответственность только на то время, пока есаул Могилёв отсутствует. Уверен, что вскоре он к нам вернется! Прошу вечером после нарядов заходить в штаб, подписывать петицию у секретаря!

На следующий день есаул Могилёв благодаря стараниям казаков своего дивизиона был откомандирован в распоряжение штаба Иркутского военного округа вместе с петицией в его защиту. Каргополов же с чувством, что сделал для старшего товарища всё, что мог на данный момент сделать, с надеждой на скорое устранение недоразумений и беспорядков занял к обеду знакомый штабной кабинет командующего дивизионом. Но только он приступил к разбору накопившихся бумажных вопросов, как до него дошла новая тревожная весть: губернатор Енисейской губернии Яков Георгиевич Гололобов по распоряжению из Петрограда отстранен от должности и взят под домашний арест.

– Господи! Что же такое творится?! – только и смог прошептать на это ошеломленный подъесаул.

– Председатель окружного суда также отстранен от должности, – добил нежданный вестник в лице Александра Сотникова.

– Это всё? – с ноткой обреченной неизбежности принимать происходящее уточнил у него Каргополов.

– Пока всё, – кивнул Сотников.

– Пока?! Куда больше-то?! – воскликнул подъесаул. – Ну и кто же, по мнению Совдепа, лучше справится с работой губернатора?

– Комитет общественной безопасности выдвинул некого Крутовского Владимира Михайловича на этот пост, – ответил хорунжий. – Ждут одобрения из Петрограда.

– Крутовского?! Хм, ну да, ты же не местный, поэтому не знаешь такого, – отреагировал Каргополов. – Гласный нашей думы, в прошлом врач, теперь, как видишь, политик, довольно известный в Красноярске человек, к тому же небедный, даже издает какой-то журнал ежемесячный… Ладно, Крутовский так Крутовский – могло быть и хуже… Хотя не удивлюсь, если завтра уберут и его, поставив какого-нибудь анархиста!

– Всё может быть – революция в стране! – согласился Сотников.

– Выходит, что Комитет безопасности теперь законная администрация в городе? – рассудил Каргополов. – Или всё-таки Совдеп?

– Точно не ясно, но, думаю, это понятное временное неустройство во власти, – ответил хорунжий. – Пока революция не придет к своей главной цели, будет неразбериха, а затем жизнь снова станет на нормальные рабочие рельсы.

– И какая же главная цель революции? – чуть прищурившись и усмехнувшись, уточнил у собеседника новый командующий дивизионом.

– Известно: свержение самодержавия, установление демократической республики со всеми демократическими свободами, – ответил уверенно тот.

– Эх-эх, – вздохнул на это подъесаул. – Свобода – это хорошо, но только ответственная и осмысленная свобода, христианская свобода, если хочешь! Как бы эта нахрапом полученная безудержная свобода страну в окончательный хаос не привела, которым легко воспользуются наши забугорные враги, и станет великая империя Россия колонией с посаженными на управление иностранными агентами!

– Обратного пути у России уже нет, – спокойно констатировал на это Сотников. – Революция уже свершилась! Просто народ терпеть больше не мог! А теперь этот сплоченный одним духом народ не допустит врагов до России! И не факт, что с царем империя не стала бы такой же колонией!

– Намекаешь на царицу-немку?! Не разделяю сплетен по поводу шпионских связей императрицы, – отреагировал Каргополов, – а вот то, что наш уставший и недалекий в общей массе народ используют в своих целях рвущиеся к власти предатели России, вполне допускаю. Верю, что так же, как и вы, Александр Александрович, многие искренне верят в революцию, в её идеи и потому поддерживают, идут на митинги, бросив работу и дела. Посмотрим, что из этого в итоге получится, пока же, на мой взгляд, в стране полный разброд и шатания.

– Нужно немного времени, Михаил Михайлович! Не всё сразу! – оптимистично заявил Сотников. – Я недавно вступил в партию эсеров, так вот у них есть четкая программа, полная ясность, что и как должно быть. Если их программу воплотить, то всё в стране урегулируется! Кроме того, наша партия призывает скорее закончить войну и восстановить мир!

– Дай Бог! Дай Бог, – задумчиво пробубнил в ответ Каргополов. – Боюсь, написать программу и воплотить её – совсем разные вещи… Что ж, благодарю за беседу. Вы свободны, хорунжий Сотников.

– Разрешите идти, Ваше благородие?

– Идите.

Следующие несколько мартовских дней, как и предыдущие, были полны новостей и событий. Военное начальство из Иркутска прислало телеграмму с одобрением выдвинутой казаками кандидатуры Михаила Каргополова на должность командующего дивизиона. Событие было бы несомненно радостное, не будь ситуация вокруг него столь неоднозначна и неопределённа, поэтому праздновать своё карьерное продвижение Михаил Михайлович не хотел и не собирался. Поступившие в Красноярск к концу недели известия из столицы об официальном аресте царя вместе с супругой не способствовали улучшению настроения подъесаула, наоборот, беспокоили и усиливали тревогу за судьбу Отечества.

Однако субботним вечером этой, казалось, нескончаемо длинной и непростой недели семья Каргополовых всё же собралась за одним столом на ужин: Наталья пригласила родителей супруга в гости, чтобы тихо, по-семейному отметить-таки повышение мужа.

– Как поживают твои родные в Енисейске? – поинтересовалась у невестки свекровь, помогая наполнять едой тарелки детей.

– Волнуются за нас, конечно. Вчера только весточку от мамы получила. Пишет, что у них там такой же кавардак: митинги, комитеты! Папа сильно болеет, а лекарств – дефицит. Травы пьют.

– Помоги Господь! Скорейшего выздоровления ему! – посочувствовала гостья. – А как у ребят дела? Успеваете ли, внученьки, в учебе?

– Все молодцы! Отметки хорошие, замечаний от учителей нет. Вот только чистописание у Надюши хромает, но мы и дома пишем с ней, занимаемся, – поделилась Наталья. – Девочки, вы уже можете и сами побеседовать с бабушкой! – с легким укором обратилась она к дочкам.

– Хорошо у нас дела, – отозвалась на это старшая Вера. – Хотя эту неделю мы дома сидели: папа запретил в гимназию ходить.

– Правильно! – одобрительно вставил свекор. – Вы девочки умненькие, нагоните по программе, а время сейчас действительно неспокойное, детям лучше дома посидеть.

– Это потому что свергнуты все угнетатели? – вдруг наивным голоском поинтересовалась Надя.

– Какие угнетатели?! – разом воскликнули взрослые и устремили взгляды на опешившую от такой реакции девочку.

– Не знаю, просто так старшеклассницы говорили, – пролепетала она, смущаясь, тихо.

– Вот, уже и детей втянули в политику! – возмутился старший полковник. – Ты, Наденька, не слушай разговоры других, а слушай отца с матерью! И ничего не бойтесь, детки, мы вас в обиду не дадим! Налей-ка нам, Наташа, наливочки! Выпьем за страну нашу российскую!

– Так, ребятня, поели? Марш в комнату! Нечего взрослые разговоры слушать! – не терпящим возражений тоном скомандовал хозяин, и те, схватив по пирожку напоследок, нехотя побрели в свою спальню.

– Что думаешь по поводу ареста царя? – без обиняков спросил Михаил у отца, когда дети скрылись за дверью, а женщины уединились для беседы в другой части кухни.

– Бога не боятся – вот что думаю! – резко высказался тот в ответ.

– Неужто показательно судить будут?

– Да кто его знает, что и как будет и, главное, что из этого выйдет! – обреченно махнул рукой Михаил Семенович. – Скорее всего, хотят судить всенародно и рвать на части вместе с императрицей, иначе дали бы им возможность тихо уехать за границу: Англия же сразу согласилась принять членов царской семьи!

– Может, всё-таки побоятся, дерзость-то какая! Та же Антанта может попытаться защитить свергнутого, но законного государя новой войной.

– Лучше бы так, – задумчиво вздохнул старший Каргополов. – Завтра на «празднике Свободы», поди, будут продолжать нагнетать ненависть к императору с семьей. Глупость, конечно, какая-то с этим праздником! Не успели еще ничего толком сделать в этом Временном правительстве, зато новый общегосударственный праздник устраиваем! Все казаки согласились участвовать в этом «празднике Свободы», а по мне так – пире во время чумы?!

– Приказа сверху и примера Могилёва вполне достаточно, чтобы поддержать специальное массовое мероприятие по зарядке народа оптимизмом в ожидании светлых демократических свобод. Да и большинство в дивизионе открыто поддерживает революцию, остальные же осторожничают, как, впрочем, и я сам, – ответил младший.

– Что известно по Могилёву?

– Тишина пока. В Иркутске рассматривают его объяснительные, ждём, – грустно ответил новоиспеченный командующий. – Хотя, мне кажется, всем уже очевидно, что в Красноярск Могилёва не вернут, сошлют от греха подальше.

– Кого на свое место командира поставил?

– Александра Сотникова. Хорунжий моей сотни: образованный, с лидерскими качествами. Не так давно служит в дивизионе, но показал себя как достойный офицер и человек.

– Наверняка завтра Крутовский будет выступать с речью с трибуны как комиссар Временного правительства в Енисейской губернии, – поддерживал беседу полковник. – Вот и стал Владимир Михайлович важным человеком! Сколько его знаю, он всегда стремился им быть. В юности, помню, мы с друзьями еще в салки на улице играем, а он уже нос задирает: некогда, дела, я же староста Воскресенского собора!

– Не позавидуешь нынче такой важности! – возразил сын. – Все шишки революции теперь его будут! Отвечать за глупости сверху и разгребать созданные кем-то проблемы не такая уж приятная должность.