Сделаю взрослой

– Нет, играем дальше! Вот моя новая ставка, девчонка эта мелкая. Все, все даю. Я отыграюсь!

Они продолжают, оставаясь вдвоем за столом. Девушки даже уходят, я вижу как нервничает раскрасневшийся Туз, тогда как Беркут даже плечом не ведет, а плечи у него широченные.

Я же ищу глазами выход. Через дверь не пустят, можно через окно юркнуть, да вот только тут решетки стоят, мамочки.

– Вскрываемся.

– Каре!

– Флеш-рояль.

– СУКА!

Вскрикивает Туз, хватает бутылку янтарного напитка и со всей дури бросает ее в стену. Я же вся сжимаюсь видя как Берут поднимается и уверенным шагом идет ко мне.

– Вставай.

– Зачем?

Смотрю на него во все глаза. Сердце, кажется, скоро пробьет трещину в ребрах.

– Я тебя выиграл. Ты теперь моя.

Строго чеканит этот мужчина и берет меня за шкирку, выводит из этого жуткого места под возгласы Туза, который пьет водку из горлышка и материт его в голос.

Я же едва шагаю вперед понимая, что попала из огня да в полымя. Этот бандит с черными глазами, он все же забрал меня себе.

Глава 5

Я могла бы орать во все горло и отбиваться, если бы мне до ужаса не было страшно, а смелостью я никогда не отличалась.

Смотрю на этого бандита и холод пробирает до костей. Какой же он высокий, страшный и намного старше меня.

– Села. Я дважды никогда не повторяю.

Открывает мне дверь джипа и я с трудом забираюсь на переднее сиденье. У меня сильно кружиться голова и что хуже – как только мужчина садиться рядом, мой желудок предательски урчит на весь салон.

– Голодная?

– Нет, то есть… Отпустите. У меня ничего ценного нет.

Он не отвечает и мы выезжаем на трассу. Я же едва сдерживаю слезы понимая, что попала и все еще не знаю, куда этот бандит меня везет.

– Остановите, мне домой надо! Мама ждет! И братик маленький.

Еще попытка, давлю на жалость, хоть и ненавижу этого делать, но похоже, он не верит. Ни единому моему слову.

– Давно работаешь?

Вопрос вводит ступор. Непонимающе свожу брови. Я не улавливаю, о чем он.

– В смысле?

– Как долго ты на панели?

– Я не в панельном живу. У меня кирпичный дом был.

Мужчина усмехается уголком губ, а я не понимаю, почему. Что такое панель? Какая еще работа на панели…

Нет, в детдоме я конечно, наслушалась всякого, но это все дико для меня. Родители при мне никогда не ругались и я ничего грубее слова “блин” не слышала до их смерти.

Остаток пути едем в тишине и я с силой держусь за ручку двери, стараясь не выглядеть уж слишком жалко.

Беркут едет очень быстро, и хоть меня посещает идея выпрыгнуть из машины на полном ходу, я не решаюсь понимая, что тогда от меня станется оно только мокрое пятно.

Мы доезжаем до какого-то заведения и яркой вывеской и паркуемся у входа.

– За мной иди.

Так мы оказываемся в большом зале, наполненном приятным запахом еды и сигаретного дыма. К нам сразу подходит официантка с ручкой и блокнотом в руках.

– Я слушаю. – Кофе. Без сахара.

– А ты что будешь, девочка?

– Я ничего не буду.

Вспоминаю о своих копейках. Мне точно ни на что не хватит.

– Два стейка, два цезаря, жульен, апельсиновый сок. И давай быстрее.

– Конечно. Сейчас все будет.

Еду и правда приносят быстро. Все парует и пахнет так, что у меня еще больше начинает кружится голова. Я вижу салфетки на столе и быстро хватаю одну из них, вытираю губы, видя след от противной липкой помады.

Тру тщательно, ненавижу красный цвет, а потом замечаю, как этот мужчина смотрит на меня. Прямо, не отводя взгляда.

У него глубокие глаза и настолько черные, что кажется, в них нет дна. Ночь там беспросветная, дикая, страшная и взгляд тяжелый из- под широких бровей.

– Кто ты, чудо?

– Никто. Извините.

Быстро кладу скомканную салфетку на стол, а потом в карман. Снова на стол и снова в карман. Черт. Только не сейчас, проклятье!

Мне надо так сделать раза три и тогда отпустит. Я знаю, что ненормальная, я это давно поняла.

– Что ты делаешь?