Непокорная

– Завтра вечером отец собирает небольшую компанию важных людей в отеле «Белладжио». На этом празднике он хочет объявить о вашей с Дамианом помолвке.

– Почему ты так поздно предупреждаешь меня? – раздраженно спрашиваю я.

– Потому что тебе не нужно много времени на приготовления. Ты и так не вылезаешь из салонов красоты. И я уверена, в твоем гардеробе обязательно найдется подходящее случаю платье, с которого еще даже бирка не срезана. Отец удивляется, как в этом месяце ты потратила так мало денег на шмотки. Уже не помещаются в шкаф, Одри? – Мама спрашивает это без злобы, потому что и сама относится к числу шопоголиков.

Но мне неприятен ее вопрос. А еще я не хочу отвечать на него, потому что в последний месяц ношу рекордно маленькое количество одежды. В доме Келлана мне достаточно его рубашки на голое тело. Как только я вспоминаю о Келлане, чувствую, как между ног начинает тихо вибрировать. Трусики не издают звука, но я чувствую мелкие мягкие волны вибрации на самом чувствительном месте. И начинаю раздражаться, потому что это, черт возьми, так некстати. Келлан, как будто почувствовав мое негодование, отключает вибрацию и напрягшиеся было бедра снова расслабляются.

– Хорошо, – отвечаю я маме, решая, как всегда, не спорить. – Мама, я хотела поговорить с тобой о Дамиане. – Она кривится, потому что понимает, что разговор ей не понравится. – Ты уверена, что он хорошая партия для меня? Мама, он жесток.

Она многозначительно смотрит на меня, давая сигнал заткнуться, потому что наше уединение нарушается официантом. Он проворно расставляет блюда и напитки и быстро удаляется. Вот он плюс таких заведений: персонал настолько вышколенный, что вы их почти не замечаете. Я принимаюсь за свой салат, но он практически застревает в горле, когда между ног снова начинается вибрация, только на этот раз более сильная. Я едва сдерживаюсь, чтобы не застонать. Меня бросает в жар и я чувствую, как между ног становится влажно. Я, кажется, вела с мамой серьезную беседу, пока нас не прервали. Но сейчас не могу вспомнить, о чем именно, пока она не заговаривает сама.

– Несомненно, Дамиан непростой мужчина, но и ты, Одри, тоже не подарок. Не провоцируй его и все будет в порядке.

Я прочищаю горло, потому что чертовски уверена в том, что голос будет хриплый. И как только открываю рот, вибрация стихает. Неосознанно осматриваю посетителей ресторана, потому что меня не покидает чувство, что Келлан следит за мной.

– Ищешь кого-то? – спрашивает мама.

– Нет, просто осматриваюсь. – Поворачиваюсь к ней. – Мама, я его боюсь.

– Не стоит, милая. Он никогда не сделает тебе ничего плохого из страха мести со стороны твоего отца.

– Мам, это его не остановит. Он связан с мафией, ты забыла? – Я начинаю злиться. Она как будто упорно не хочет замечать того, насколько прогнивший мой жених.

– Папа тоже непрост. Тебе не о чем волноваться, – спокойно заканчивает она, и приступает к поеданию рыбы.

В этот момент я осознаю, что поддержки от родителей мне не дождаться. Это в который раз доказывает то, что дети в нашем мире нужны только как выгодное вложение, но не ради любви или простого продолжения рода.

– Какой дресс-код на этом празднике жизни? – интересуюсь я, и мама пускается в объяснения.

Но я их почти не слышу, потому что как только мой клитор перестает пульсировать, вибрация возвращается. Теперь она волнообразная. То усиливается, то стихает. Я не могу сосредоточиться и на все мамины замечания я только киваю или говорю «угу», потому что выдавить из себя членораздельные предложения я просто не в силах. Когда я уже практически на пике удовольствия, сжимаю челюсти и поджимаю пальчики на ногах, чтобы не выдать того, что со мной происходит, вибрация прекращается. Мне хочется рычать от раздражения. Я чувствую, как по спине стекает тонкая струйка пота, а волосы на затылке липнут к шее. Я уже готова побежать в туалет, чтобы снять напряжение, но тут вибрирует мой телефон.

Извиняюсь перед мамой, объясняя это ожиданием сообщения от моей маникюрши, которая якобы должна была перенести мой визит на сегодня, я достаю телефон из сумочки и читаю сообщение.

Келлан: Через час жду тебя в своем офисе. Не прикасайся к себе.

Не могу сдержать широкой улыбки.

– Хорошие новости? – спрашивает мама.

– Да… новости… Маникюрше удалось перенести меня на сегодня.

– Но у тебя свежий маникюр. Или я ошибаюсь?

– О, я ради педикюра. Там уже все так заросло, – тараторю я, а мама смотрит на меня в недоумении. Я никогда не придаю столько значения педикюру, чтобы обсуждать это за столом.

Мама продолжает болтать, обсуждая наших общих знакомых и последние события светской жизни, но я ее почти не слушаю, погруженная в свои мысли. Трусики отдаются короткой вибрацией, и я ерзаю на стуле. Перерыв и снова вибрация. Как будто Келлан не дает мне остыть перед встречей с ним. И если в обычных обстоятельствах я бы дважды подумала, ехать ли к нему в офис ради секса, как какая-то шлюха, то теперь я готова проползти на коленях по битому стеклу, только бы он закончил то, что начал.

К концу нашего с мамой обеда моя чувствительность выплескивается через край, потому что даже самое короткое касание мамы к моим плечам при расставании вызывает толпу мурашек, которые проносятся по позвоночнику и скрываются в волосах. Я слишком заведена и не удовлетворена. Мне нужна разрядка больше, чем следующий вдох. Мысленно проклинаю и боготворю Келлана. Таких острых ощущений в моей жизни не было уже очень давно.

Глава 28

Одри

Прошу водителя поторопиться и мы в рекордные сроки, чудом миновав пробки, оказываемся перед высотным зданием. Как только я захожу в вестибюль и сообщаю охране, куда направляюсь, мой телефон снова вибрирует. Проверяю сообщение, пока охранник выписывает мне пропуск на пятнадцатый этаж.

Келлан: В лифте сними трусики.

Одри: А если там будут люди?

Келлан: Надеюсь, что будут.

Чертов Абрамс, генератор моего удовольствия. Забираю пропуск, подхожу к лифту и нажимаю на кнопку. Тут же за моей спиной становятся люди и мы ждем лифт. Я негромко ахаю, когда трусики снова начинают вибрировать, на этот раз с нечеловеческой мощностью. Я не выдержу и трех минут такого напора. Келлан делает это специально, чтобы я сняла их. Как только лифт прибывает на нижний этаж и его покидают пассажиры, я вхожу в кабинку с десятком людей. Меня спасает то, что я оттеснена к задней стене и почти все пассажиры стоят ко мне спиной, кроме парня из службы доставки. Он жует жвачку и слушает музыку в наушниках так громко, что даже я могу оценить его музыкальные пристрастия. Я чувствую, что от переполняющих ощущений мне становится тяжело дышать, а вибрация все не стихает. Я не готова кончить с десятью людьми в лифте рядом с чавкающим подростком. Как можно незаметнее запускаю руку под платье и стягиваю кружевную тряпицу. Как только клитор оказывается на свободе от этого давления, вибрация прекращается, а я могу свободно дышать. Грудная клетка быстро опускается и поднимается, накачивая в легкие кислород, пока я тяну белье вниз по ногам.

Тут резко доставщик поворачивается в мою сторону и я застываю с трусиками чуть ниже коленей. Его глаза расширяются и он, кажется, проглатывает жвачку. Я решаю, что он все равно уже не увидит больше, чем сейчас, поэтому опускаю трусики до щиколоток и по очереди стягиваю с каждой ноги. Парень не сводит с меня горящего взгляда, его рот приоткрыт, а ширинка топорщится. Я на таком взводе, что соображаю туго, поэтому не нахожу ничего лучше, чем взять в руку его ладонь, вложить в нее трусики и сжать его пальцы так, чтобы тряпица оказалась у него в кулаке. Он тяжело вздыхает и стягивает наушники.

– Дашь мне свой номер? – хрипло спрашивает он.

Я отрицательно качаю головой и улыбаюсь. Чувствуя себя не просто сексуальной, а развратной и свободной. И это чувство пьянит получше алкоголя. Люди входят в лифт и выходят из него несколько раз, пока мы достигаем нужного этажа. Машу ручкой возбужденному доставщику и выхожу. Офис юридической фирмы, где трудится Келлан, очень оживленный. По нему слоняются люди, говорят по телефону, размахивают бумагами и спешат к лифту с портфелями. Почти никто не замечает меня, кроме администратора на ресепшене. Она приподнимается и мило улыбается мне. Правда, смотрит с некоторой опаской. Полагаю, ее вводит в ступор мой лихорадочный блеск в глазах и румянец на щеках. Но она никак это не комментирует, а лишь спрашивает, к кому я пришла и назначено ли мне. Получив ответ, который ее удовлетворил и проверив данные в компьютере, она направляет меня к кабинету Абрамса.

Здесь меня ждет еще один секретарь, но та уже в курсе моего визита.

– Мисс Ланкастер, мистер Абрамс ждет вас, – отзывается она, поднявшись из-за стола и указывая на дверь в кабинет. – Будете что-то пить?

Да, душу вашего босса, думаю я, но вслух произношу:

– Нет, спасибо.

В кабинет Келлана я уже практически бегу, потому что знаю, что мое удовольствие близко. Не могу терпеть больше ни минуты. Коротко стучу и вхожу в помещение. Келлан сидит за столом в своих чертовых очках и болтает по чертовому телефону! Он коротко кивает мне и показывает жестом, чтобы я заперла дверь, что я и делаю. Потом подзывает к себе, не прерывая разговора. Как только я оказываюсь у его кресла, Келлан берет меня за талию одной рукой и толкает к столу. Я опираюсь о стеклянную столешницу ягодицами и жду. Келлан показывает, чтобы я расставила ноги. У меня даже на секунду не возникает желания противиться, потому что я заведена до предела, а вся внутренняя часть бедер мокрая от моего возбуждения. Развожу ноги и он приподнимает подол платья двумя пальцами. Внимательным взглядом осматривает мою обнаженную промежность и, удовлетворенный увиденным, коротко кивает.

Келлан прикрывает динамик телефона и шепчет:

– Важный разговор.

Мне хочется кричать от раздражения и злости, но я киваю. Он показывает мне забраться на стол прямо перед его лицом, и я снова выполняю. Келлан раздвигает мои ноги и забрасывает подол платья мне на бедра. Легкая ткань норовит соскользнуть вниз, но я придерживаю его руками. Келлан отвечает что-то своему собеседнику по ту сторону разговора, но я почти ничего не слышу из-за шума крови в ушах. Меня трясет от возбуждения. Ну почему он тянет? Почему не хочет дать мне то, в чем я так нуждаюсь?

Келлан подъезжает ближе к столу на своем кожаном кресле, поднимает одну мою ногу и прямо в туфле ставит ее на подлокотник, потом то же самое проделывает со второй. Теперь он сидит у меня между ног, а я полностью раскрыта перед ним. Заправляю подол платья за пояс, а сама упираюсь руками в стол позади себя, предоставляя ему еще лучший обзор. Шире развожу колени. Хочу, чтобы он видел, что делает со мной, чтобы чувствовал мой запах и сходил с ума не меньше, чем я. Келлан тяжело дышит и не отводит взгляд от моей влажной киски. Он тяжело сглатывает, потом протягивает руку и большим пальцем начинает потирать клитор. Я ахаю, чем зарабатываю короткий негромкий шлепок по бедру. Келлан показывает на телефон и прикладывает указательный палец к губам, призывая быть тихой. Поднимаясь в лифте, я правда морально готовилась к тому, что мне нужно быть тихой в его кабинете, но на деле это оказывается практически невозможным.

Его палец возвращается в место, которое так в нем нуждается, и мне приходится почти до крови прикусить губу, чтобы не издать ни звука. Я тихо поскуливаю от того, как палец с нужным нажимом и ритмом кружит по клитору. Мое тело поет, получая долгожданную ласку, а сама я растворяюсь в ощущениях. Келлан – мастер прелюдии, повелитель возбуждения и заклинатель женщин. Когда я уже почти достигаю пика и ноги начинают подрагивать, Келлан произносит: «Спасибо, Джим. До связи» и убирает палец. Я задыхаюсь. Я злая, неудовлетворенная. Я чертовски разъярена и сейчас готова потереться даже о прохладное стекло стола, лишь бы получить разрядку.

Келлан откладывает телефон, облизывает покрытый моими соками палец и ухмыляется. Он откидывается на спинку кресла и внимательно смотрит на меня, прищурившись.

– Добрый день, Одри, – спокойно произносит он.

Спокоен! Он так расслаблен и собран в то время, когда я заведена до предела. Да я в секунде от совершения преступления, если это принесет мне долгожданный оргазм. Да какого хрена вообще? Почему мое удовольствие зависит от него? Я найду его в другом месте. В конце концов, я сама могу это сделать. В крайнем случае, может быть, еще не поздно поймать того курьера и научить грязному сексу. Наверняка он до сих пор ходит по зданию со стояком.

Толкаю ногами кресло и оно отъезжает назад. Бровь Келлана удивленно приподнимается. Я спрыгиваю со стола с твердым намерением свалить отсюда. Не совсем правильное решение, потому что вот он – источник моего удовольствия – развалился в кресле и лениво водит большим пальцем, побывавшим у меня между ног, под своим носом. Он громко втягивает ноздрями запах, а у меня все сводит внизу живота. Киска пульсирует и ноет от боли, а он как издевается.

Я не успеваю сделать и пару шагов, как Келлан вскакивает, хватает меня за талию одной рукой, второй сметая с половины стола все бумаги. Он прижимает меня грудью и животом к столешнице, крепко удерживая за волосы. Келлан становится сзади и я слышу бряцанье пряжки ремня, а потом подол платья касается моей шеи.