Запрещённые дети

Пододвинув свой поднос, Илья незаметно упёрся локтем в коротышку, беззвучно спрашивая:

– А где Эля?

Коротышка попробовал сделать вид, что не слышит, но Илья сместился на край стула и снова так пихнул соседа, что тому пришлось отвечать:

– Влюбился, лошара? Она сбежала.

– Как это? – он невольно покосился на окна с решётками, сквозь которые отлично просматривалась колючая проволока по периметру. – Тогда почему все так спокойны?

– Нет, ты не понял, Илюша. Сбежала она не отсюда. Просто спряталась где-то здесь и не хочет выходить. Она иногда проделывает этот фокус, хотя прекрасно знает, что за это будет.

– Но почему? Её кто-то обидел?

Коротышка снисходительно хмыкнул:

– А тебе здесь по кайфу? Конечно, обидел, но дело не в этом. Пока тебя обрабатывали в подвале, нам объявили, что сегодня к ней посетители.

– И что не так? Может быть, нашлись её родные?

– Ты всё-таки распоследний конченый лох. К ней как раз предки и приезжают!

– Тогда в чём проблема? Это же хорошо, разве нет? А она ведь зря верила, что осталась сиротой!

– Вот возьми и сам спроси у Эли, когда найдётся, раз такой умный. И заткнись, а то нас засекут.

Директорша на мгновение встретилась пышущим ненавистью взглядом с Ильёй и наклонилась к соседу, что-то шепча на ухо, а потом дородный мужчина за учительским столом встал и без выражения отрапортовал свежую новость:

– После обеда занятия отменяются. У всех свободное время.

– Будет забава, – пояснил коротышка, – кто поможет найти Элю, того минимум на неделю оставят в покое.

– У что, ребята будут помогать её искать? – изумился новенький.

– Увидишь, – неопределённо махнул рукой Коротышка, – но я бы посмотрел на чердаке. У запасной лестницы.

– Но там же и до директорского кабинета недалеко?

– Вот именно. Никто не будет искать, – и коротышка устало закатил глаза.

Дождавшись, когда двери столовой распахнутся и дети дружно хлынут туда, Илья вышел в коридор и только тогда сообразил, что никто из воспитанников не ищет там, где надо. Дети слонялись по углам с постными лицами, по сотому разу заглядывая в один и тот же чулан со швабрами, так что Илья для верности сделал кружок возле девчачьих спален и юркнул наверх, почти под крышей обнаружив закрашенную краской дверцу.

За ней скрывался просторный чердак, заваленный старой мебелью и стопками перевязанных бечёвкой бумаг, а на стремянке под круглым окном сидела Эля, положив локти на колени и наблюдая за двором.

– Ты зачем прячешься ото всех? – Илья взялся за нижние ступени.

– Не хочу встречаться с ними, – покачала головой Эля.

– С мамой и папой? – он недоверчиво почесал затылок, – А я бы что угодно отдал за это!

– Это потому, что ты их ещё помнишь. А я – нет.

– А что мешает дать им шанс? Вдруг у них были причины оставить тебя здесь?

– Угу, – Эля опустила ноги пониже, – конечно. А ты уже вспомнил хоть что-нибудь новое?

– Немного. Сестрёнку и поезд. Мы уехали все вместе. Или приехали.

– Поезд? – Эля соскользнула на пол. – Этим точно никого не удивить. А что с сестрой?

– Пропала. С ней произошло что-то очень плохое, а я, наверное, сделал что-то не так.

– Паршиво, – она сочувственно обняла его за плечи, как маленького ребёнка, – вот и я не хочу, чтобы на меня таращились, как на подопытного кролика. Оценивали мои успехи… Не хочу надеяться на фальшивый интерес и мнимую семью.

– Но тогда как ты вырвешься отсюда? Ведь если они заберут тебя…

– Я помню их прошлый приезд, – выпалила Эля и зажмурилась от чего-то, невидимого для него, – три года назад.

– Ого! Долго же они ждали, чтобы попробовать еще разок.

– Поверь, это они ещё слишком рано приехали. Я постаралась на славу. Думала, лет пять их не увижу.

Снаружи послышались неожиданно чёткие голоса и Эля заговорщицки прижала палец к губам, ловко карабкаясь обратно наверх, чтобы прильнуть носом к пыльному стеклу под несущей балкой. Илья последовал по стремянке за ней, хотя шаткая конструкция жалобно крякнула под весом обоих детей, и изо всех сил вытянул шею, с удивлением обнаружив, что отсюда магическим образом слышно каждое слово, произносимое на крыльце у главного входа в приют, а из-за неправильного наклона рамы ещё и прекрасно видно, надо только протереть рукавом пыль.

Сухонькая женщина с огненно-рыжими волосами, объясняющими происхождение медного оттенка Элиных прядей, взяла за руку высокого и тощего очкарика с одутловатым лицом и с тревогой обратилась к тучной директорше, сверху похожей на солидного размера памятник.

– Вы уверены, что наша девочка готова к визиту? Не хотелось бы лишний раз трепать вам и себе нервы. К тому же, у моего мужа слабое сердце и я опасаюсь, что он просто не выдержит новый стресс. Это всё так ужасно…

В подтверждение сказанных супругой слов очкарик прижал их сплетённые руки к впалой груди и трагически выпучил глаза.

– Может быть, вам тогда стоило приехать одной? Вы вовсе не обязаны делать это вместе, – директорша сочувственно вздохнула, – да и по отдельности тоже… Всё все понимают, не сомневайтесь. Никто бы вас не осудил. Ни один человек, уверяю вас.

– Но мы не можем отказаться! Это же наша дочь! – скорбно заметила Элина мать. – Мы обязаны пытаться, пока ещё есть хоть малейший шанс! Мы никогда не сдадимся! Правда, Костя?

Костя закивал, как китайский болванчик.

– К сожалению, мне нечем вас обнадёжить. Шанс почти призрачный, но он есть, тут вы правы. Как замечательно, что вы всё же откликнулись на мою просьбу и приехали, – директорша рассеянно обернулась, ища поддержки у кого-то позади себя, а рыжая женщина чуть нахмурилась, ожидая приглашения внутрь.

– Так мы сейчас пойдём к ней? Она нас ждёт? – Элина мать взволнованно прикусила губу.

– Э-э-э… Надо будет немного подождать в комнате для свиданий, пока я подготовлю Эльвиру ко встрече. Буквально полчасика.

– Хорошо, – согласилась Элина мать и потянула мужа за собой, пропадая из поля их зрения.

Эля отпрянула от окна и Илья, нарушив хрупкое равновесие, вцепился в крюк под балкой.

– И что ты сделала, что они так боятся снова увидеть тебя? Это-то ты помнишь?

– Ещё бы! – её глаза самодовольно сверкнули. – У них были такие рожи! Как будто я вся вымазалась в грязи, а потом прямо так заявилась на званый ужин с супер-пупер важными гостями, да ещё и встала грязными ногами на белоснежный ковёр. Его чуть Кондратий не хватил, а маманя просто позорно сбежала. Трусиха.