Красное солнце

– Кабинет УЗИ на втором этаже, – отозвалась медсестра. – Я вам покажу… Вот здесь. Можете зайти вместе…

Стандартные вопросы, фразы, потом врач попросил оголить нижнюю часть живота, и мгновенно в голове замелькали мысли, которые незамедлительно стали выстраиваться в логическую цепочку. Я со страхом ждала слов врача, но он только настойчиво водил датчиком по низу живота, храня молчание, потом сказал, как отрезал:

– Вот оно! Судя по параметрам беременность примерно одиннадцать-двенадцать недель…

Врач и дальше что-то еще говорил-говорил, но я его не слушала: мы с Женей уставились друг на друга и не отводили глаз, пока врач не произнес:

– Все, можете одеваться, – и отвернулся к столу и стал, поглядывая на монитор, писать заключение… – Это к лечащему врачу, – и протянул мне листок.

Мы его поблагодарили и вышли. Я хотела побыстрее спуститься на первый этаж, но Женя меня остановил, привлек к себе и крепко обнял. Так мы простояли несколько минут, потом я отстранилась от него:

– Пойдем, я отнесу заключение.

Пока спускались по лестнице, я испытывала странное чувство необратимости происходящего. В голову невольно приходили мысли, что теперь назад дороги нет. До этого, хотя мы и были вместе, но продолжали жить каждый сам по себе, не ощущая ответственности, или, может, это только я относилась ко всему слишком легкомысленно? Я мельком взглянула на Женю: его лицо было непроницаемо.

В кабинете врач выписал заключение, дал рекомендации и назначил кое-какие витамины, все остальное: учет, анализы по месту жительства.

2.06.2007 г. Вчера ближе к вечеру вернулись домой. Кисловодск встретил нас мрачной дождливой погодой, навевающей тоску, которая, кажется, просочилась и в дом, прихватив с собой холод: пока переодевалась и разбирала вещи, совсем продрогла, а когда вернулась на кухню, Женя уже включил чайник и стоял у окна, а, увидев меня, произнес:

– Что-то в доме холодно. Может, разжечь камин?

– Разожги…

Пока Женя возился с камином, я приготовила чай и кое-что перекусить, но есть мне не хотелось. Не знаю, то ли из-за недомогания, которое после перелета ещё больше усилилось, то ли из-за того, что знала, что нас ждёт серьезный разговор. Со вчерашнего дня мы и так отмалчивались. Да и сейчас… Я быстро допила чай и ушла в гостиную, где, присев на диван, стала наблюдать за огнем в камине, который постепенно разгорался, и прислушиваться к шуму заморосившего дождя… Через несколько минут появился Женя и, присев рядом, крепко обнял.

– Долго мы еще будем играть в молчанку? За два дня слова не проронила или ты тоже голос сорвала?

Резко я вспомнила о выступлении и, повернувшись к нему, озабоченно спросила:

– Как голос? Я совсем забыла…

– Голос в порядке! – перебил он меня. – Даже не пытайся сменить тему. – Я, ничего не сказав, отвернулась. – Ты не рада беременности?

– Рада…

– Тогда в чем дело?

– Ни в чем… Просто я не совсем готова была это услышать…

– Почему? Ты не думала о детях?

– Думала… Просто, мне кажется, что это немного поспешно. Я ещё в себе не до конца разобралась, поэтому…

– Ты до сих пор мне не доверяешь?

– Доверяю, но трудно отвечать доверием.

– Почему?

– Жень!.. Не бери в голову… Это мои заморочки, и к тебе они не имеют никакого отношения…

– Но я хочу понять, что тебя тревожит.

– Жень… это ни к чему…

– Ладно, поступай, как знаешь! – и он резко встал и хотел уйти, но я удержала его.

– Жень…

Он с недовольным лицом сел, и я прижалась к его плечу.

– Я битый час пытаюсь вытянуть из тебя хоть какой-нибудь вразумительный ответ, но все бес толку!

– Жень, ну как тебе объяснить… – вроде начала я, но замолчала.

Взгляд мой беспокойно блуждал по убранству гостиной: стенам, шкафам, книгам и, наконец, остановился на огне в камине, который вовсю разгорелся, отчего в гостиной сделалось теплее, а слабый отсвет от полыхающего пламени внушал ощущение уюта и уединения. И мне почему-то пришло в голову: «Идеальное место, чтобы открыть душу…» Я сделала глубокий вдох и не смело заговорила:

– В студенческие годы у меня были отношения… Что сказать, первая любовь… Да и семьи наши дружили. В общем, все складывалось, лучше не придумаешь. Я была уверена, что вот она настоящая любовь, и доверилась ему. Когда мы решились на близость… – Женя напрягся, а я заговорила быстро-быстро. – В общем, у нас ничего не получилось по большей части из-за неопытности. За исключением того, что девственную плеву он повредил и все… – Румянец, горевший до этого только на щеках, разлился по всему лицу и шее, а на глазах выступили слезы, но я продолжала. – А потом бросил. Странное это состояние, когда нельзя сказать, что ничего не было или что-то было. Возможно, это и глупо звучит, но после этого я стала сторониться мужчин. Я не знала, что говорить, как вести себя. Боялась, что если скажу правду, мне никто не поверит, а ничего не рассказывать, то же как-то… Это сложно понять, но этот страх засел в самом сердце и посеял недоверие. Странно такое слышать от психолога, для меня это не должно быть чем-то трудным, но… Здесь тот же принцип, сапожник без сапог…

И я замолчала.

– Хочешь сказать, тогда… – отозвался Женя и осекся, я тоже больше ничего не говорила.

А дальше, видимо я заснула и очнулась под утро в нашей спальне. Женя тоже еще не встал и сидел на кровати с блокнотом в руках и что-то настойчиво чиркал в нем, а, заметив, что я зашевелилась, бросил на меня косой взгляд и шутливо произнес:

– Доброе утро, точнее день! С каких пор ты стала такой соней. К твоему сведению уже начало одиннадцатого!

– Хочу спать!.. – лениво отозвалась я и, поправив подушку, снова легла.

– Соня, вставай! – произнес Женя и потрепал меня за плечо. – У нас сегодня есть очень важное дело.

– Что еще за дело?..

– В свете последних событий я, как порядочный человек, обязан жениться на тебе, как ты считаешь?! – На что я промолчала.

За завтраком в памяти невольно всплывали отголоски вчерашнего разговора, и я чувствовала смущение, а Женя, как специально, пристально наблюдал за мной, из-за чего мне все время приходилось отводить глаза, чтобы не встречаться с ним взглядом, и что-то мне подсказывало, что он это просек и специально не сводил с меня глаз.

– Когда ты уезжаешь? – спросила я, наконец.

– Завтра вечером. В июне практически все дни забиты концертами.

– Тебе не кажется, что Макс иногда чересчур усердствует, когда составляет гастрольный график?

– Он не хочет платить неустойки. Придется отыграть по возможности отмененные концерты… – И Женя взглянул на часы. – Кстати, поторопись, Кирилл договорился к часу.

– А я еще ни на что не соглашалась! – с важностью произнесла я и, взяв со стола грязные чашки, направилась к мойке. Женя последовал за мной и, став сзади, ехидно шепнул:

– Небольшое уточнение! Мы живем на Кавказе, а здесь испокон веков водится воровать невест и насильно жениться.