Выше облаков

– Вам показалось, Марго, я страдал.

– Ну-ну, – рассмеялась я и вдруг выхватила из толпы бегающих туда-сюда людей знакомое лицо. – Егор!

– Знакомого увидели, Маргарита?

– Нет, показалось…

Конечно, это оказался не он. Парень, похожий на Егора, повернулся ко мне спиной, а потом и вовсе исчез среди людей. Дался тебе этот человек, Марго! – разозлилась я сама на себя.

На удивление, до дома мы доехали достаточно быстро, почти не останавливаясь по дороге. Василиса спокойно лежала на моих руках, думая о чем-то своём, и я вдруг начала понимать, что уже не могу, как раньше, быть ею, видеть её глазами и дышать её лёгкими. Физическая связь, ещё пару недель назад прочная, как гимнастический канат, стала истончаться, превращаясь в тоненькую, почти невидимую, нить. Когда-нибудь она исчезнет вовсе, с грустью подумала я.

Зайти ко мне доктор отказался.

– Фёдор наполнил ваш холодильник, так что первое время нуждаться не будете. Отдыхайте, Маргарита!

– У вас же сегодня выходной, Иван Семёнович, куда вам спешить?

– А вы думаете, что у меня своих дел нет? – он спокойно смотрел на меня. – Кстати, поездка пошла вам на пользу, у вас замечательный цвет лица.

– Это всё, что вы имеете мне сообщить?

– Пока всё, – он усмехнулся.

– А вы злопамятны, доктор Арсеньев!

– Вам показалось, Маргарита Станиславовна. До свидания!

– И вам не хворать! – хмуро ответила я.

Глава 26

Двадцать лет я угрохала на то, чтобы поддерживать в себе этот обман. Когда я начинала думать об этом, всё во мне переворачивалось от злости и ненависти к самой себе. Двадцать лет! Именно столько времени мне казалось, что я отношусь к Фёдору как к любимому мужчине, и именно столько времени я нещадно стыдила себя за это чувство. Нет страшней казни, чем распятие самого себя.

– Мне нужно поговорить с тобой… – с этой фразы я начала, когда открыла входную дверь.

– Поговорим, – легко согласился отчим, переступая порог и вручая мне букет шикарных белых роз. – Только сделай мне сначала крепкий кофе, я вымотался, как ездовая собака.

– Конечно! Проходи, я сейчас.

– Она подросла и даже будто на тебя стала похожа, – он разглядывал девочку с каким-то удивлением, словно впервые видел её. Василиса смотрела на него своим серьёзным взглядом. Очень надеюсь, что характером она будет не в меня.

– Фёдор… – сегодня это имя далось мне с трудом. – Прошу тебя, расскажи мне о… маме.

– О маме? – он замер. – Ты серьёзно? Ты на самом деле хочешь о ней узнать?

– Да. Просто расскажи и ничего у меня не спрашивай. Пожалуйста.

– Хорошо. – Он помолчал минуту. Я терпеливо ждала. Время теперь не имело никакого значения. – С чего же мне начать… Твоя мама была удивительной девушкой. Очень искренней, тонкой и ранимой. В наши дни о таких качествах можно только мечтать. Я увидел её в ресторане, где она работала официанткой…

Взгляд его затуманился.

– Она совсем не приспособлена была для такого места, уж очень незащищённой была её душа. Я полюбил её сразу, как только увидел. И сразу же нашёл ей другую работу, у себя в конторе.

– Сколько ей тогда было лет?

– Девятнадцать. Два года я добивался её благосклонности. Она не верила мне, она всё боялась ошибиться, как ошиблась уже однажды. О твоём существовании я узнал уже потом. Нина боялась мне рассказать о тебе, ей почему-то казалось, что я брошу её, узнав, что у неё есть ребёнок и что родила она его в шестнадцать лет. Но всё тайное когда-нибудь становится явным. Однажды я застал её всю в слезах, и, так и не сумев придумать правдоподобную ложь, она во всём повинилась. Через пару дней после этого тяжёлого разговора мы поехали за тобой.

– Значит, это правда…

– Тебе было почти шесть лет. К несчастью, мы так и не смогли тебя увидеть. Твоя бабушка сказала, что тебя нельзя волновать, что у тебя может быть нервный срыв и тогда никакая родная мать тебе уже не поможет.

– Нервный срыв? – у меня даже рот открылся от удивления.

– Так сказала Ирина Алексеевна. Она даже какую-то справку хотела показать, будто бы ты состояла на учёте у невролога, но Нина расплакалась, обвинила во всём себя и даже меня слушать не стала. Мы уехали тем же вечером и вернулись только через шесть лет, после звонка твоей соседки.

– Если это правда, если всё было на самом деле так, как ты говоришь, зачем же потом маме надо было уезжать от нас, когда всё стало хорошо? Почему она ушла??

– Я тоже мучился этим вопросом, девочка моя. Пока однажды в вещах Нины не нашёл кое-какие бумаги…

– Бумаги?

– С результатами её анализов. Нина, оказывается, давно знала, что неизлечимо больна, и стоило мне тебя удочерить… В общем, она решила не класть тяжкое бремя на наши с тобой плечи.

Слезы застилали мои глаза, но я терпела изо всех сил. Мне нужно было узнать до конца всю правду.

– А ты знаешь, кто мой отец? Мой биологический отец? Она… мама говорила тебе?

– Говорила, – со вздохом признался отчим под моим пристальным взглядом. – Но я ни разу его не видел.

– Кто он?

– Они с Ниной учились в одном классе. Это была её первая любовь.

– Он сделал ей ребёнка и бросил её?

– Насколько я знаю, его мамаша отправила сына в другой город, подальше от ответственности. Ты хочешь его найти?

– Разве что только для того, чтобы набить ему морду!

– Кто знает, сладко ли ему самому сейчас живётся…

– А ты никак защитить его хочешь?

– Маргоша, вот что я тебе скажу: твоя мать простила его и заставила меня поклясться, что я никогда не причиню ему зла. Я не могу нарушить своё слово.

– А тётя Даша так и умерла, ничего мне не сказав… – пробормотала я.

– Так ты знаешь, что это был её сын??