Мой красный дневник

– Опять опустишь ниже плинтуса?

– Да ладно. Я ведь никому не скажу. А из конторы уволюсь.

– Почему? Где ты еще найдешь такую зарплату?

– Не найду. – Согласилась я. – Но после всего проще пойти экскурсоводом.

– А возьмут?

– Возьмут. За годы маминой работы выучила все темы, все даты, всех героев и почетных граждан. Князей и дружинников. Ополченцев и купцов. Ничего, справлюсь. Каждый раз новые люди. Приезжают, слушают, уезжают.

– И никаких отношений?

– И никакой душевной грязи.

– Тогда зачем меня расспрашиваешь, если чужие отношения тебя напрягают?

– Борь, не напрягают. Просто я испугалась. Когда живешь в своей семье, то все просто и понятно. Ты любишь, любят тебя. Помогают, чем можно, заботятся. И ты тоже. А вот так, внуки по праздникам… Это жестко. Но тоже имеет право на существование. Я хотела сказать, что привыкла к другому. Извини.

– Я тоже привык. Что ты хотела узнать?

– Уже ничего. Смотри, нам поворачивать.

Фура поморгала аварийкой и постепенно скрылась в летящей на дорогу метели. А мы повернули в заснеженную улицу.

Борис остановился и включил навигатор. А потом, подумав, дальний свет.

– Улицы провинциальных городков так коварны… Не хотелось бы вызывать эвакуатор. Если что.

– Ты мне лучше скажи, далеко ли отсюда дом Семеновых?

– До перекрестка и направо третий дом.

– Борь, давай не будем гробить машину. Идти здесь от силы пятнадцать минут. В такую погоду ее точно никто не возьмет. А мы немного разомнемся.

– Не замерзнешь?

– Нет. Разве ты забыл, что я выросла в маленьком городке? Вот квартира – вот улица. В детстве зимой мы бегали в гости к друг другу в одних кофточках. И сосульки, которые висели над подвалом, ели. Вкуснота!

– Сейчас не ешь? – Поинтересовался Борис, застегивая куртку.

– Знаешь, почему-то синева неба и мартовская капель больше не радуют сердце так, как в детстве. А из души куда-то ушло счастье.

Я легко улыбнулась и выпрыгнула из высокой машины на снег.

– Не грусти, малыш, мы скоро придем. И поедем домой. – Пообещала машинке, погладив капот.

Борис вышел и зыркнул на меня глазами.

– Ревнуешь? – Сама неожиданно для себя зачерпнула горсть пушистого снега и кинула в его сторону. Снег рассыпался на подлете.

– Разбалуешь, он и уезжать от тебя не захочет. Заглохнет во дворе. А я ключ не отдам!

Он подошел ко мне и протянул ладонь. Я вложила в нее свою.

– Жди! – приказал он машине и рассмеялся.

– У тебя волосы намокнут!

Мы шли по освещенной только одним фонарем и окнами в домах улице. Торчащие вверх светлые волосы накрыли блестящие снежинки.

– Не страшно.

По наметенным сугробам он легко переставлял длинные ноги, а я, уцепившись за его руку своими двумя, старалась не отстать и не завязнуть. А на перекрестке все-таки умудрилась провалиться в какую-то яму. Но дальше идти было легче. Видимо, когда-то дорогу тут все-таки чистили.

Третий дом по правую руку находился чуть ниже уровня проезжей части. Крыша была полностью занесена снегом. Три фасадных окна ярко освещали палисад с корявыми яблонями, радуя надеждой, что все дома. Но крылечко и тропинка к нему находились за высоким двухметровым сплошным забором. Пока я соображала, где у Семеновых звонок, Борис подошел к калитке и бухнул в нее кулаком. За забором раздалось веселое тявканье маленькой собачки и мощный бас сторожевого пса. Скоро в хор вступили еще две псины соседей справа и слева. Наконец, в доме открылась дверь.

– Есть кто, что ли? – Негромко, но слышно поинтересовался мужчина.

– Кто ли есть. Здравствуйте, а здесь живет Алексей Семенов? – Крикнул Борис.

– Я Алексей. – Не сходя с крыльца, отозвался мужчина. – А вы кто?

– Вы же возите грузы? Или нам стоять тут всю ночь?

– А, сейчас!

Семенов сбежал в тапочках на босу ногу с крыльца и провалился в сугроб. Послышалась заковыристая ругань, которую охотно поддержали собаки. Наконец, калитка распахнулась.

– Проходите. Ой, барышня, извините, со двора-то не видно, кого черт принес… Ой! Снежища намело, не успеваем убирать!

Мы прошли в теплую прихожую и отряхнули с курток снег. Снимать верхнюю одежду ни я, ни Борис не стали.

– Так вам чегой отвезти? – Поинтересовался он, едва мы вошли.

– Отдел безопасности, полковник Панкратов. – Представился Борис и махнул красным удостоверением с гербом России.

И я удивилась тому, насколько сразу изменилось его лицо. Оно стало холодным и высокомерным, словно у Верховного Судьи, зачитывающего расстрельный приговор. «А ведь он не играет роль», – подумалось мне. – «С таким выражением убивают врага»…

Семенов посерел и уменьшился в росте. Один человек почувствовал силу другого и признал его власть. «Словно волки».

– А что я такого сделал? – С вызовом ответил мужчина, хотя по его фигуре и треснувшему голосу чувствовалось, что он сдался.

Тут из комнаты выглянула его жена, круглолицая милая женщина лет тридцати с небольшим. К ее ноге жалась девочка, с интересом разглядывающая незнакомых взрослых.

– Леш, здравствуйте, раздевайтесь, предложи гостям чаю, я сейчас подойду.

– Пойдемте на кухню. Не знаю, зачем вы пожаловали, но, думаю, ей слышать наши разговоры не нужно. Мань, не суетись, сиди в комнате. Это заказчики. Мы ненадолго.