Узник Петропавловки и четыре ветра Петербурга

– Хоф? – с набитым ртом спросил мальчик, протягивая пирожок товарищу.

Николя категорично замотал головой.

– Я бы и тебе не советовал это есть. Чёрт знает, что они туда вместо мяса кладут.

– Ты какой-то кислый. Литератор привязался?

– Нет. Наоборот. Мы с ним стихотворение разбирали.

Гриша остановился, схватил Николя за плечи и посмотрел тому прямо в глаза:

– Какие к черту стихи? Где Коля? Кто ты и что ты с ним сделал?

Мальчик, смеясь, вырвался из Гришиных рук.

– Так что за стихи? – не успокаивался друг.

Николя дал Грише листок с распечатанным «Миазмом». Мальчик начал читать и они медленно прошли до школьной столовой.

– Это вообще что?

– Стихи, – простецки ответил Николя.

– Да про что они, можешь мне объяснить?

– Про строителей Петербурга. Про первых его строителей. Нам об этом еще в начальной школе рассказывали, я совсем забыл.

Гриша так и не подал признаков понимания.

– Ты что, не знаешь? – усмехнулся юноша.

– Моя сестра, философ по образованию, обычно отвечает так: я знаю, но не помню. Вот и я тоже. Знаешь, у меня в начальной школе тоже была история города, но ни черта оттуда не помню. Но знать-то я знаю…

– Наш город стоит на костях, Гриша, блин, – засмеялся Николя.

Гриша устремил взгляд вдаль и прищурился, будто там, у входа в школьную столовую, точно должен быть ответ на все вопросы бытия разом. Включая этот самый стих, конечно.

– А, я вспомнил. Ну да. Пётр пригонял сюда людей для постройки города, но кто-то, видимо, до 1703 так и не дожил, – пожал он плечами. – Дальше-то что?

Николя не мог рассказать ему. Даже намекнуть. Друг моментально признает его сумасшедшим. Да где это видано вообще, чтобы психически здоровому, ничего не употребляющему подростку, призраки посреди ночи в комнату являлись?

– Да ничего, – пробубнил Николя и сложил лист.

На обед давали щи и картофельное пюре с котлетой. Николя прижал котлету вилкой, из неё ту же минуту вытекла добротная порция сока.

– Вот поэтому вегетарианство мне не грозит.

Расправившись с обедом, мальчики засели в телефоны. Пока Гриша просматривал свою ленту новостей в одной из социальных сетей, Николя ввёл в поисковую строку следующие слова:

Императорское училище правоведения[6 - Одно из самых престижных учебных заведений дореволюционной России. 1835 – 1918 гг. Среди выпускников значатся композитор Петр Чайковский, государственный деятель Александр Гамм, министр внутренних дел Иван Горемыкин и др.]

После скупой статьи о Полонском в Википедии, Николя без особой надежды перешёл по ссылке туда же, но уже в раздел об Императорском училище правоведения. В статье утверждалось, что за всё время своего существования учреждение выпустило более 2 000 высококвалифицированных специалистов. Но революция 1917 года не пощадила и это место. В 1918 училище закрыли, сегодня там расположен Ленинградский областной суд.

Николя пробежался взглядом до конца статьи, пока глаза его не выцепили «чижика-пыжика». Неосознанно, почти сам собой, большой палец Николя перешёл на статью о Чижике-пыжике. В памяти его возник пернатый гость, который за пару минут успел возвести мальчика о появлении на школьной площадке оленя и одновременно с этим выставить его на посмешище перед учителем и одноклассниками.

– Кстати, а что за олень вообще был? – очнулся Гриша от смартфона. – Я так и не понял.

– Ты тоже смеялся, – не отрываясь от экрана мобильного телефона, отвечал Николя.

– Да! Но я так и не понял.

– Как чиж выглядит? – спросил он друга прямо в лицо.

– Ну…, – протянул Гриша, – он старый и поёт[7 - Персонаж перепутал птицу с музыкальной группой с одноименным названием. Группу создал в лохматом 1999 году её бессменный лидер – Сергей Чиграков.], – со знанием дела отвечал мальчик.

– Да я про птицу!

– А! – просиял Гриша. – Да я понятия не имею.

Благодаря бесплатному школьному wi-fi, который из года в год хочет запретить к использованию учениками родительский комитет (он ведь мешает детишкам учиться), Николя перешёл к статье о чижах в известной энциклопедии. Во весь экран телефона расположился недавний пернатый знакомый – та самая птичка, чье постукивание клювиком по стеклу слышал один лишь Николя на весь класс.

Мальчик внимательно изучил иллюстрации в энциклопедии. От воробья чиж отличался разве что окрасом. По крайней мере, любой, кто не свяжет свою жизнь с орнитологией, так и скажет – чиж это тот же самый воробей, только окрас другой. И только человек, гордо именующий себя орнитологом, заметит, что обе птицы принадлежат к воробьиным. Николя понял: не просто так памятник Чижику-Пыжику стоит возле здания, где ранее располагалось Императорское училище правоведения, где в свое время учился его дальний предок. Николя пожил слишком мало, чтобы понять – насколько это мало – каких-то двести лет на карте истории.

– Ты мне тоже не веришь? – шепотом спросил Николя Гришу.

– Не верю во что? – не отрываясь от смартфона переспросил друг.

Николя выхватил телефон из рук одноклассника и, закрыв экран устройства руками, еще раз задал вопрос.

– Да о чём ты? – опешил Гриша.

– Я видел оленя.

Гриша закатил глаза.

– Я серьёзно тебе говорю! Я его видел! И чижика тоже! Ох… – Николя размяк на стуле. – Короче, – предупредил Николя Гришу. – В тот день я действительно видел оленя. А перед этим там летал чиж.

– Да какой еще чиж?

– Как этот! – Николя ткнул лицо друга в экран своего смартфона с открытой страницей о чиже. – Это чиж.

– О’кей, – отозвался Гриша, будто он врач, а Николя – раковый пациент, который пришел рассказать до чего это классно – гомеопатия. – Этот чиж говорил с тобой?

– Ой, ну хватит, – обиделся Николя. – Я ведь серьёзно говорю!

– Ладно. – кивнул друг. – Расскажи мне о нем. Об этом… чиже.

– Ты всё ещё мне не веришь, – кольнул друга Николя.