7 дней моей смерти. Вечная жизнь в памяти

7 дней моей смерти. Вечная жизнь в памяти
Ефим Абаевич Кураков

В последние дни жизни человек проживает семь стадий принятия смерти. Филлип Мейерс – не был исключением. Не способный изменить свою судьбу, у него не было другого варианта, кроме как умереть. Зная это, в последние четыре часа своей жизни он записал на свой телефон предсмертное послание, в котором описал все события, развернувшиеся в последние десять дней его жизни, из которых в течение семи он поочередно проживал стадии принятия смерти. Данная предсмертная запись и послужила основой этой книги. Книга содержит нецензурную брань.

7 дней моей смерти

Вечная жизнь в памяти

Ефим Абаевич Кураков

Иллюстратор Виктория Яновна Инкер

© Ефим Абаевич Кураков, 2019

© Виктория Яновна Инкер, иллюстрации, 2019

ISBN 978-5-4493-0762-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

День -2. Жизнь

7 дней и ты труп. Это как диагноз. Чтобы ты не сделал и как бы не старался сопротивляться – всё в пустую.

7 дней ожидания, и каждый из них неповторим. Но все как прошлые. Это самое противоречивое время в жизни. Казалось бы ты идешь – но неподвижен. Ты живёшь – но мертв. И это не просто слова. Нет. Это состояние. Состояние, разлагающейся от безысходности, души.

«Почему я не любил жизнь до того как ее у меня отняли?» Этот вопрос терзает всех, кому не посчастливилось оказаться на моей стороне баррикады. На ней собраны те, кто оказался так близко к смерти, что ее холодное дыхание, пронизывая даже самую тёплую одежду, втыкает крошечные иглы страха в затылок и спину.

До этого, каждый день своей жалкой жизни, я проживал думая: «скоро я закончу этот колледж и заживу» или «скоро я накоплю на машину и тогда буду счастлив».

Но счастье не наступало. Вся жизнь прошла в постоянных ожиданиях и в попытках убить время. Сейчас же каждая секунда убивает меня. Вот же ирония.

Теперь у меня осталось всего-лишь четыре часа, а я только все осознал. Даже зная, что осталось совсем чуть-чуть, я не прекращал бездействие. Я не смогу сделать счастливыми свои последние часы. У меня теперь есть лишь надежда на то, что те кто прослушают эту запись воспользуются каждой секундой своей жизни. А я, хоть и умру, но уже с улыбкой надежды на моих засохших губах.

Но, пока что я жив, так что не будем терять ни минуты. Все начнется с городской улицы, по тротуару которой идет юный, но уже уставший от всего парень, накрытый капюшоном. Его объемная кофта делает и без того широкие плечи еще больше. Из-за этого ли люди оборачиваются на него?

Навряд-ли. Скорее из-за грубого, но прекрасного лица, левую половину которого скрывает челка, что свисает прямо до челюсти. И как же она не мешает ему видеть? А я расскажу вам этот секрет: -Ни что не может помешать ему смотреть. Взгляд его всегда пуст. Он лишь идет к навязанной ему цели. К своему колледжу.

Заученный до каждого камешка, вечно одинаковый и неописуемо монотонный путь. Он проходит его каждый день, и поэтому уже не видит смысла очередной раз смотреть на этот мир. Он является для него лишь жалкой площадкой с кучей дешевых актеров поневоле. Актеров, опустившихся до жалкой, ущербной, абсолютно никому не нужной, но уже ставшей такой привычной, буффонады. Откуда же я знаю? Это был я.

Вы только что видели меня? Я двигался у вас в голове? Прекрасно. Значит теперь я жив не только на этой аудиозаписи, но еще и там. И вот, в ней, я захожу в грязно-синий автобус. Я оплачиваю проезд, встаю возле желтых перил и сразу же утыкаюсь взглядом в одну точку.

Какие же мысли меня посещали? Никакие, скажу я вам по секрету. Я тогда слушал музыку, и не ради наслаждения. Лишь бы время прошло быстрее. Я еще не знаю, что скоро начну хвататься за каждую секунду. Скоро вашему герою останется 168 часов, которые он благополучно потратит в никуда, оставив себе лишь четыре часа чтобы сделать хоть что-то полезное. Что-то, что оставит след в этом мире. То, что заставит жить вечно.

– Серьезно? Мне правда надо все это прослушать? Тут же долбанных четыре часа предсмертного нытья этого спятившего психопата!

– Да, это улика и ее надо прослушать. -Ответил мне пухлый мужик лет тридцати, одетый в засаленную полицейскую форму, – Ты уже не в первый раз занимаешься такими делами, и сам встречался со случаями, когда людей заставляли записывать аудио, ну или же писать записки перед тем как убить.

– Это самый обыкновенный, сошедший с ума, самоубийца. Дело закрыто! Теперь дайте мне наконец-то нормальное.

– Нет. Филлип Мейерс был в розыске перед своей смертью, плюс он явно был сильно истощен, а на теле обнаружили несколько десятков порезов. Чем тебе не нравится это дело? Оно шикарное и необычное.

– Я таким темпом скоро сам повешусь. Раз самоубийца, два висельник, три девочка что из-за двойки сбросилась с крыши, а теперь еще и это. Да вы привыкнете и будете давать мне лишь такие дела!

– Это приказ. Всё, это не обсуждается. Иди выполняй. -Он развернул кресло ко мне спиной, -И, это, пальто свое смени уже. Какой год ты в нем?

– Хорошо. Будет премия, будет пальто.

– Ах ты, засранец!

Я вышел из кабинета своего начальника полный злобы на весь отдел. Все уже стали подшучивать надо мной. Вчера, к примеру, я нашел у себя в ящике кусок мыла и веревку. Как будто чувствовали, гады, что опять дадут самоубийцу. В следующий раз поставлю ультиматум, или нормальное дело, или уволюсь. Хотя, с другой стороны, мне ведь еще надо на какие-то деньги кормить Лину.

Кстати, рад знакомству с вами, я Ефим Мяукис, детектив отдела номер семь, мне двадцать семь лет и я уже женат. Нет, Лина это не жена, а моя прекрасная трехлетняя дочка. Она из тех детей, что услышав звонок в дверь сразу же бросает все свои, безусловно важные, дела и бежит к ней. В эти моменты она полна надежды на то, что пришел ее, вечно пропадающий на работе, отец. А родила ее Анастасия. Да. Теперь правильно догадались. Она, в свою очередь, из тех жён, что при твоем звонке сразу же подбегает к двери, чтобы наконец-то, перетерпев весь день, сорваться на тебя. Хех.

Даже не знаю что еще вам рассказать о себе. Хм… Может вам интересна моя внешность? Отнюдь, если вы хотите увидеть знойного красавчика – покорителя женских сердец, то вам не ко мне. Может быть когда-то, во времена учебы, или же в первые годы работы, я и был симпатичен, но нервная работа не оставляющая времени на себя, да и жена, что треплет нервы по чем зря, не оставили ни следа от того что было раньше. Скажу спасибо своему организму за безупречную живучесть, если к пятидесяти годам он оставит хоть один каштановый волос, на моей седеющей голове.

Но что-то я увлекся и нам уже пора переходить к сути: только что, при вас, мне дали дело в котором самоубийца оставил четырехчасовую запись рассказа. Кстати, его начало вы уже успели прочитать. Эта аудио дорожка, записанная на смартфон, являлась неким подобием предсмертной записки. Интересно, неужели ничего лучше он придумать не мог? Еще бы видео записал. Четыре часа смотреть на рожу очередного псевдо-мученника, я бы уж точно не смог.

Порадовавшись тому что он не додумался до такого, я включил запись, сел в свою любимую, но уже разваливающуюся машину и поехал в колледж, в котором раньше учился хозяин голоса, который будет звучать в моих ушах еще четыре часа. А нет, уже осталось…

3 часа 55 минут

Помню как толпа студентов шла рядом со мной в тот день. Каждый вроде бы был уникальной личностью. Каждый имел свои проблемы, свою судьбу, свои особенные желания. И я так думал пока не донеслись вибрации от их разговоров. Мой пустой мозг опустел бы от них еще больше, не надев я обратно свои наушники. Стадо уникальности. Все стали настолько необычными, что я не стараясь выделялся из толпы. Особенно обычный. По крайней мере они так думают. И я…

– Привет, киса!

Перебив мои мысли, из открывающейся двери кабинета донёсся тонкий, нежный голосок. Я уже и не помню кто присвоил мне эту кличку. Странно что мне вообще ее дали, с кошками меня объединяла лишь надменность и возвышенность над всем этим миром.

Я повернулся к полутораметровому, одетому в белую кофту с черной надписью «MEOW» и юбку пастельно-розовых тонов, источнику звука. Прекрасные зеленые глазки, как всегда, смотрели на меня с любовью. И почему только я был такой чёрствый с ними?

– Привет. – как всегда, немногословно ответил я, -Ты меня выслеживаешь?

– Эмм? – милая улыбка и радость сразу сменились недоумением.

– Каждый мой вход в колледж сопровождается твоим голосом. Это мило, но пугающе, зайка.

Да, мы встречаемся. Сам не знаю как так получилось. Как вы уже наверное поняли, любовь была лишь с одной стороны, а с другой стороны был мудак. Самовлюбленный, эгоистичный мудак, которому лишь бы удовлетворить свое, и без того раздутое, эго. И не только его. Однако она исправно справлялась с этим, и при чем с невообразимым успехом.

– Я просто очень скучаю…

Но она была ужасно приставучая.

– …И ты мне, как всегда, не отвечал…

И я всегда игнорировал ее как только мог.

– …Ведь я переживаю за тебя, как ты не понимаешь?!

Ее глаза засияли от любви. А может быть и от слёз горести. Но как бы она не обижалась, и что бы я не сделал – стоило мне обнять ее и всё кончалось. Всё прощалось. Все мечтают о такой любви – самоотверженной, страстной и честной, но у кого она есть – не ценят. Она воспринимается как что-то должное, но попробуй так полюбить – и ты выдохнешься за неделю. Однако она вытерпела уже полгода.