На краю стою

– Он еще раньше пил, – сказала женщина.

– А твоя мама дедушку бросила, и он в забое метаном надышался! Я порву эту генетику! Я не брошу Андрея!!! Не брошу!!!

Этот крик вырвался из открытых окон, и дети, игравшие во дворе, услышав его, перестали играть, застыли на месте.

И только когда Алесина мать вышла из подъезда со своими сумками и, глядя в землю, пошла к автобусной остановке, дети, проводив ее осуждающими взглядами, вновь запрыгали по «классам».

А в квартире Алеся, упав на колени, негромко выла:

– Господи! Что мне делать?! Я не хочу другого! Я мужа хочу!

В горном кишлаке, во дворе, затененном подвесным виноградом, юный гончар в яркой тюбетейке босой ногой вращал гончарный круг, вытягивая на нем высокое горло глиняного кувшина. Рядом разгуливали куры, гулькал индюк и маленький ослик помахивал хвостом, отгоняя назойливых мух.

А в тени крепкого инжирного дерева слепая ясновидящая старуха водила рукой по лицам Андрея и Алеси.

– Я вижу важное известие… Потом деньги… А потом… Ой! Трое детей!

Андрей отшатнулся.

– Дура, что ты несешь?

– Почему дура?! – обиделась старуха. – Я хорошо вижу. У вас будут два мальчика и девочка…

– Да пошла ты!

Резко развернув свое кресло, он покатил со двора к поджидавшему их такси. Алеся побежала за ним.

– Эй, а деньги?! – крикнула старуха.

Алеся догнала Андрея.

– Андрей, так нельзя, мы должны заплатить…

– За что? – выкрикнул он на ходу. – За то, что ты родишь не знаю от кого?!

А юный гончар, внук ясновидящей, подошел к своей бабке, зашептал ей что-то на ухо.

Но та изумленно воскликнула:

– Да она от него родит! Клянусь! Я же вижу!

Нестерпимое солнце огненным шаром висело над Гюльфарой.

«Форд» учительницы Фирузы выехал на тот перекресток, где побирался Андрей, и притормозил. Фируза огляделась по сторонам.

Мимо нее катили машины, гудели, останавливались у светофора и ехали дальше. Но Андрея нигде не было видно.

Фируза подошла к мальчишке, торгующему горячими лепешками, упрятанными в детскую коляску, спросила, где Андрей, но пацан лишь развел руками.

Тем не менее еще через час «форд» остановился у дома, где жили Андрей и Алеся. Фируза вышла из машины, поговорила с женщиной, выбивавшей ковер, и зашла в подъезд. Но, как и матери Алеси, никто не ответил на ее стук. И она толкнула дверь:

– Можно?

Странный беспорядок открылся ее глазам – в прихожей перевернутое инвалидное кресло, пыль, на полу гимнастерка с медалями, а на стуле коробка с недоеденной пиццей и мухами над ней. И тишина.

Фируза осторожно зашла в квартиру, свернула на кухню и… в ужасе отшатнулась, наткнувшись на Андрея, валявшегося на полу рядом с пустой бутылкой водки. Действительно, сверху это тело без ног с оголенными культями и мозолями под коленями производило ужасное впечатление. Фируза застыла от неожиданности и только теперь встретилась взглядом с глазами Андрея. На небритом лице со спутанными и нечесаными волосами алкаша его совершенно трезвые (и оттого еще более ужасные) глаза смотрели на нее снизу вверх и – в упор. Просто два клинка, режущие болью своего отчаяния.

– Что с вами? Вам помочь? – наклонилась к нему Фируза.

– Да. Помоги, – произнес он хрипло.

– Как? Вас поднять? – Она оглянулась в поисках стула или кресла.

– Нет.

– А как? Где ваша жена?

– Закрой окно.

Фируза послушно подошла к открытому окну и закрыла его.

– Плотнее, – сказал он и сел на полу.

Фируза притянула створки плотнее.

– Так?

– Да. Спасибо. А теперь включи газ и уходи.

– Псих! – возмутилась она и тут же распахнула окно. – Где твоя жена?

– Я ее выгнал.

– Что-о?! Как выгнал?

– А так, – сказал он с хмельной самодовольной усмешкой. – По-хорошему не уходила – набил морду и выгнал.

– Идиот…

– Нет, я Чинарик! – закричал он. – Зачем ты меня спасла? Что я могу? Это? – Он показал ей палец. – Сделать тебе?

Фируза резко повернулась и пошла прочь из квартиры.

А он в истерике все кричал ей вслед:

– Да! Я Чинарик! Обрубок! А ты думала – герой? Нет! Иди и скажи своим детям, что герой повесился!

Выходя, Фируза хлопнула дверью, но тут же вернулась, на пороге нервно открыла свою сумочку.