Смотрящий

– Продвигаться будем медленно, но уверенно. Другого выхода нет. Так что запасаемся терпением, – повернувшись к остальным, спокойным тоном сказал Ильдар, и добавил, – это не совет, это констатация факта.

Спустя десять минут группа прошла чуть более 150-ти метров, и он прикинул в голове, что с такой скоростью около жилища Лесника они будут минимум часа через два, что, конечно, не внушало оптимизма. Отряд продвигался в полной тишине, несмотря на то, что была команда вести себя погромче. В такой обстановке, когда твои глаза, словно привязанные к лучу света, постоянно следуют за ним и впиваются только в него, требуя предельного внимания, сложно было найти повод для разговора. Ильдар это понимал и поэтому старался как можно чаще шуметь сам ударами палки по стволам и сухим веткам.

Вдруг гробовую тишину наполнил далёкий волчий вой, заставив всех остановиться.

– Похоже, как и мы, не спят, – Башкир поднял ладонь, приказывая остановиться и не засорять эфир, внимательно вслушиваясь в тихое, но, несмотря на это зловещее, пронизывающее до костей своим неприятием, завывание.

– Сдаётся мне, что это та стая, которую мы видели, и Лесник, скорей всего, где-то рядом с ними, – раздался сзади голос Хирурга, – как думаешь, сколько до них?

– Сто пудов. Так оно и есть. Теперь у нас ещё один ориентир. А расстояние? Не могу точно сказать. Где-нибудь в степи или в горах определил бы, а в лесу – сложно для меня. Не часто я в него захаживал.

– А почему они воют?

– Насколько я замечал, они это делают и по поводу и без. Забава у них такая. Ладно, хорош стоять, надо двигаться, каждая минута на счету, – и Ильдар уверенно сделал шаг вперёд.

Вой незаметно, но становился громче, а его направление всё четче совпадало со стрелкой компаса. Путь стал легче, и хоть цель до сих пор не была определена визуальна, уши её уже видели. А это придавало уверенность и силы. Звериная тропа, слегка виляя, соблюдала свой фарватер строго на юг, тем самым облегчая продвижение вперёд. По расчётам Башкира, они углубились в лес метров на пятьсот, когда на подсознательном уровне он почувствовал, что за ними следят. Это ощущение нельзя объяснить словами, оно приходит из ниоткуда, намертво впиваясь в голову, заставляя всё чаще непроизвольно вертеть ею, оглядываясь по сторонам и останавливаться.

– Ильдар! Что тебя тревожит, брат мой? – весело и громко спросил Хирург, пытаясь снять возрастающее волнение.

– Мне кажется, за нами наблюдают. Чутьё меня редко подводит.

Они остановились, разбросав лучи света в разные стороны и Башкир дал команду соблюдать полную тишину, до боли напрягая слух, пытаясь поймать каждый шорох в этом гнетущем безмолвии. Но вокруг было настолько тихо, что сложно представить, куда ещё более. Казалось, слышно, как свет фонарика продирается сквозь темноту. Прошло минут пять и абсолютно ничего – полный глубокий штиль. Даже листья на деревьях застыли, словно каменные.

– Да, вроде тихо. Напряженная сегодня ночка, вот тебе и мерещится всё подряд. Двигаться надо.

Ильдар без слов согласился с Хирургом и, выбрав новый ориентир по компасу, сделал шаг вперёд. Действительно, время не ждало.

Прекратившийся на некоторое время вой снова зазвучал минором в прохладном ночном воздухе, мешая Башкиру вслушиваться в окружающую обстановку и тем самым нервируя его. Ощущение слежки не только не прошло, а даже наоборот, усилилось. Ещё одна вещь, которая также беспокоила его, это то, что за весь пройденный путь он не услышал крика или хотя бы хлопков крыльев встревоженной птицы. Создавалось впечатление, что у крылатых нет никакого желания быть свидетелями происходящего.

Хирург, следуя замыкающим, тихо непринужденно начал насвистывать непонятную и только ему известную мелодию, демонстрируя полную невозмутимость, словно эта прогулка ничем не отличалась от похода по грибы. Это не было беспечностью, это было что-то вроде медитации для самоуспокоения. Он игриво покачивал головой в такт придуманного на ходу мотива, расслабленно расположив кисть на крышке ствольной коробки автомата, ритмично постукивая пальцами по давно остывшему после боя металлу. Хирург уже хотел пошутить о том, что губная гармошка сейчас была бы в самый раз, как резкий удар в спину не позволил произнести и слова.

О скрытности этого лесного хищника легенды ходили уже многие века и даже сейчас, самый опытный егерь, не всегда мог обнаружить его присутствие. Бесшумность и мягкость в каждом движении делало рысь незаметной, а умение терпеливо выслеживать добычу с любой позиции, будь то верхушка дерева, густой кустарник или заваленный сухой ствол – коварным охотником. Сколько она шла за группой останется в неизвестности, но момент и цель атаки были выбраны не случайно. Для рыси не было секретом, какую опасность несут все эти люди, но у неё, во- первых, было своё задание, а во-вторых, это были чужеземцы, которых местные обитатели никогда не праздновали. Напасть незамеченной, а это уже полдела, возможно было только на идущего последним в колонне, плюс расслабленное поведение намеченной жертвы также увеличивало требуемый эффект от внезапной атаки.

Небольшое ускорение, высокий прыжок и дикая кошка, словно рюкзак, повисла на спине. Сбить с ног не получилось, хоть это и не было основной целью. Хирург, чуть нагнувшись, всем телом упёрся в выставленную далеко вперёд правую ногу. Главное сейчас для рыси было добраться до шеи. Резко оборвавшееся насвистывание и непонятный окрик, заставил всех оглянуться и вскинуть оружие, направив фонарики на Александра. Долгие тренировки рукопашного боя не прошли даром и автоматически, только почувствовав прикосновение к спине, он мгновенно скинул левую руку к голове, защищаясь от удушающего приёма, опередив удар лесной кошки в район сонной артерии на сотую долю секунды. Всю остроту и силу выпущенных когтей приняло на себя предплечье, лучевая и локтевая кость которого, легко выдержали, чего нельзя было сказать о коже. Три глубоких пореза сразу окрасили рукав куртки в темно-красный цвет. Инстинктивно понимая, что это не человек, Хирург резко повернул тело вбок и упал на спину, пытаясь своим весом придавить нападающего зверя. На нашей планете, наверное, нет никого, кто бы ни завидовал кошачьей реакции, и рысь с лёгкостью продемонстрировала её, успев оторваться от спины, избежав быть придавленной к земле. Всё произошло настолько быстро, что никто даже не успел среагировать на то, как лесная хищница из тени снова стала невидимым призраком леса, скрывшись в темноте.

Хирург поднялся и, задрав рукав начал внимательно рассматривать кровоточащие порезы, глубина которых достигла кости. Казалось, что рыси не хватило самой малости, чтобы вырезать два цельных лоскутках, оставшихся с трудом держаться на неповрежденных маленьких участках кожи.

– Зацепила, тварь, – прошипел он, – перевязать надо.

Башкир опустил луч света на землю, который сразу выхватил большие листы подорожника. Сорвав два штуки, он приложил к ране.

– Придави, сейчас наложу повязку.

Передав автомат, палку-мачете и фонарик одному из бойцов, Ильдар скинул куртку на траву, снял толстовку и стянул майку, несколькими движениями разорвав её на полосы. Он начал аккуратно накладывать каждый виток, согласно всем правилам первой медицинской помощи. Вот только о другом правиле он подзабыл, думая о том, что всего за пару часов у него: один “двухсотый ” и уже два “трёхсотых”. Будучи требовательным в первую очередь к себе, Башкир снова винил в этом только себя, ища оправдание лишь в том, что ещё никогда не сталкивался так близко с таким противником. Это и стало его следующей ошибкой. Если бы враг имел человеческий вид, то после такой внезапной атаки, он, не задумываясь, отдал бы приказ занять круговую оборону. А здесь, всего лишь дикая кошка.

Все стояли рядом и молча, смотрели на перевязку. Вой вдалеке незаметно превратился в лай, но никто не обратил на это внимание, поглотившись каждый своими мыслями. Рысь, как воин, проповедующий партизанскую войну, не собиралась останавливаться на неудавшемся нападении. Если приказ стоял уничтожить мост, то царапины на его опорах не являлись выполненной задачей, к тому же в бой были брошены ещё не все силы, о чём, конечно, Ильдар не догадывался.

Следующей целью стал он. Кто-то, глядя сейчас на Башкира, видел бы обнаженную крепкую спину, но пронизывающий насквозь тьму взгляд рыси усматривал в этом лишь незащищенное место, в которое и следует провести удар. Ильдар не сразу понял, что произошло. Голая спина мгновенно покрылась жаром, будто на неё вылили ушат горячей воды. Он чуть отпрянул в сторону и развернулся. На земле, открывшись перед всеми, стояла огромная рысь и, испуская угрожающее шипение, готова была снова ринуться в атаку. Стоящий рядом боец вскинул ствол автомата, видя уже, как выпущенная очередь заставит покоиться с миром лесную кошку. Не заметил он только одного, как сбоку из темноты вылетела вторая рысь и в то же мгновение впилась острыми зубами в запястье, державшее цевьё, остановив движение пальца на спусковом крючке. Не собираясь отпускать руку, рысь начала тянуть её вниз и только удар подоспевшего товарища прикладом по голове, ввёл её в состояние близкое к нокдауну. Кисть, несмотря на боль, снова крепко сжало цевьё и через секунду из ствола, практически в упор, вылетела, выталкиваемая микровзрывами пороха, небольшая, но смертельная доза стальных пуль. С одной кошкой было покончено. Автомат чуть приподнялся и победоносно посмотрел на стоявшую большую рысь, ярость которой даже не угомонили звуки выстрела. Она продолжала шипеть и, казалось, что вот-вот поперхнётся своей слюной. Вскоре её бездыханное тело упало на траву, а глаза забылись закрыться перед уходом в безмолвие, уткнувшись в одну точку.

– Где третья, та, что меня дёрнула? Пацаны, светите в сторону, куда она ушла, – Хирург взял командование на себя, увидев резанные через всю спину раны Башкира.

Только сейчас Ильдар ощутил боль, несущую жар по всему телу. Казалось, что кто-то медленно проводит каленым прутом вдоль позвонков, охлаждая его заточенный конец выступающей кровью. Неприятное ощущение, даже для него, привыкшего переносить боль вопреки всему. Травма кисти третьего, получившего ранение в этой схватке, оказалась лёгкой и, он уже срывал листы подорожника для Башкира.

– Заводная тебе женщина попалась. Таким царапинам на спине любой позавидовал бы, – впадать в отчаяние не было слабой стороной Хирурга, – сильно она тебя полюбила.

– Это точно, Санёк. Горячая штучка была, – унимая ухмылкой боль, ответил Ильдар и добавил, – а ты, Илюха, красавчик. Две рыси уложить за три секунды – сильно. Этим до конца жизни гордиться можно и внукам рассказывать. Прикладывай свой гербарий, полоски майки свяжи по две, а перевязывай так, чтоб узлы были по бокам и не мешали.

– Тут зашивать надо, слишком глубокие.

– Делай, что сказал. Где я тебе сейчас врача найду? Наш хирург, не по этим делам. Главное, поплотнее ложи.

Башкир наклонил спину, а спустя двадцать минут уже встряхивал любимую тяжелую чёрную короткую куртку из свиной кожи. Затем лихо надел на толстовку, специально демонстрируя, что раны его более не тревожат, а точнее, он о них забыл.

– Судя по всему, моя кошечка испарилась. Не везёт мне с бабами. Вот так всегда, чуть поцарапает и сразу исчезает, – Хирург наигранным полным сожалением голосом заставил всех рассмеяться.

Жаль, что этот разряжающий обстановку смех не слышали Боцман с Петрухой, которые вопросительно переглянувшись пару раз, продолжали напряженно вслушиваться в ночную тишину, после прозвучавших двух коротких автоматных очередей, гадая, что там произошло.

Ильдар не решил делать перестановку группы, так как звериная тропа не являлась местом, где можно развернуться, оставив прежний порядок в строю. Единственное, приказал полностью соблюдать тишину и быть предельно внимательными. Боль в спине становилась всё менее терпимой, и теперь каждый шаг заставлял непроизвольно сводить челюсти, сглатывая слюну. Как не старался Илья наложить повязки потуже, Башкир чувствовал, что они понемногу сползают и толстовка начинает прилипать к спине, увлажняясь кровью. Неприятно будет её снимать, когда придёт время. Он ни в коем случае не жалел себя, представляя какие шрамы останутся на спине. Их и так хватало на теле. Его больше терзала мысль, что сегодня бдительность и чутьё уже второй раз дали сбой, опаздывая на секунды. В первый, они похоронили Лёху, а во второй, сам чуть не остался без хребта. И снова он задумался, чтобы отойти от дел. Прав был Боцман, когда сказал, что этот вопрос надо решать только с Лесником, но зная его жесткость в таких темах, предстоящий разговор казался очень сложным. В чём был уверен Ильдар, так только в одном, решение, принятое паханом, каким бы оно не было, будет единственно правильным. Вот только в глазах Лесника его акции стремительно рухнут.

Ильдар вспомнил, как лет пять назад, один из бригады решил завязать с криминалом и попытался исчезнуть на бескрайних просторах страны. Его искали более полугода, и нашли в одном посёлке за восемьсот километров, где он занимался небольшим хозяйством. Приговор Лесника был категоричен и однозначен – смерть, который он привёл в исполнение лично. Новоиспеченный фермер пытался бежать ночью, но далёко не ушел, а через трое суток его труп с двумя ножевыми ранениями застрял в прибрежном камыше местной речушки. После того он не знал не одного, кто попытался бы уйти от дел, по-тихому, в один момент, скрывшись от всех. Но здесь и было главное различие, Ильдар не смог бы это сделать, не поговорив со “смотрящим”, несмотря на всю тяжесть предполагаемой беседы. Таков закон и жесткая дисциплина криминального мира.

Его отношения с паханом вполне можно было назвать дружескими, но Башкир хорошо знал, что у него нет друзей. Лесник не доверял никому, и на это было множество причин. Лишь пару раз за эти годы он заикнулся, что у него есть только один лепший кореш, который сейчас очень далеко. И больше ни слова о нём. С одной стороны, Ильдар видел и ощущал уважение к себе, а это без всяких сомнений настраивало на честный, без недомолвок, откровенный разговор. С другой же, он поставил себя на его место и мысленно представлял, что было бы, если к нему с подобным вопросом обратился, например Хирург. Башкир сразу отказал бы ему в возможности уйти, не вдаваясь в разъяснения и причины, просто поставив перед фактом. А дальше, понимая, что он уже не настолько предан, методично отвёл бы его от основного дела, поручая самую грязную работу, понизив в табелях о рангах преступного сообщества.

Такая вот образовалась дилемма в голове Ильдара, у которой не просматривался положительный для него исход. То, что поглотившие его сомнения заметили все, он не сомневался, лишь только Боцман, благодаря своей прямоте и давней дружбе, озвучил их ему один на один. Эти парни ощущают проступившую слабину, даже глубоко спрятанную, на подсознательном уровне. Постоянное пребывание вне закона обнажает вся остроту этого чувства, шлифуя его каждый день до блеска. И размышляя об этом, Башкир снова и снова приходил к одному и тому же выводу – только разговор с Лесником, чем бы он ни закончился, сможет угомонить возникший внутри дисбаланс. А чтоб этот разговор состоялся с ним, требуется совсем немного, найти и вытащить его из этого чёртового леса. Он сразу перевёл все свои мысли на выполнение этой задачи и ступня, при следующем шаге, уже более уверенно и твёрдо опустилась на землю. Ильдар снова полностью погрузился в окружающую обстановку, оставив мысли в покое и выдвинув на первый план только инстинкт самосохранения, который тут же обострил требуемые ему чувства. Рука, словно привязанная к глазам, вела фонарик в унисон их движению, не давая бессмысленно уткнуться в темноту, а слух напрягся настолько, что казалось, он слышал, как ломаются жилки валяющихся под ногами листьев. Боль в спине Башкир подавил на психическом уровне самовнушением, что делал не раз в своей жизни и всегда с успехом. Нет, конечно, она осталась, он просто давно, если хотел, научился не обращать внимания на её присутствие. Его решимость в каждом повороте головы, в каждом шаге, в быстроте и чёткости определения следующего ориентира движения, передалась остальным. Соблюдая полную тишину, отряд уверенно продолжил свой путь во тьму навстречу волчьему лаю, оставив схватку с рысями в недалёком прошлом, так как каждый отлично понимал, что эту ночь, к развязке которой они неуклонно приближаются, уже никогда не забудут. И никогда не смогут передать её гнетущее напряжение, рвущую изнутри боль от потери друга, непонятный ступор в первые секунды атаки вепрей и зловещую холодную тишину окутанного тьмой встречающего леса. Но при этом явственно осознавая, что ещё не финиш и этот список не дописан.

Глава 14. Отвлекающий маневр

Мы, словно два кота сидящих на дереве своим спокойствием выводили из себя стоящую внизу свору собак. На тот момент происходящее очень напоминало эту обычную для городских дворов картину. Если выданный до этого стаей концерт заслуживал аплодисментов своим исполнением и примитивной мелодичностью, то сейчас это была какофония из лая противно режущая слух. Никакого ритма, лишь сплошные громкие отрывистые асинхронные звуки. Было заметно, что Белый вместе с надменной уверенностью потерял и нить контроля за сородичами, которые, не стесняясь, перебивали его своим лаем. Каждый пытался это сделать злее и громче. Для защиты от таких случаев человечество придумало беруши, но сейчас они не оказались случайно в карманах, в принципе, как и всегда. Таково их свойство. Волки, то по одному, то парой выбегали из группы к нам, прямо под ветку, как будто пытались укусить и тут же возвращались назад. Затем, будто это была разминка, они начали с выпрыгивать с разбега, пытаясь нас достать. Пролетавшие внизу клацающие челюсти в метре от ступней больше забавляли, чем пугали. Я не понимал, зачем они это делают, видя всю тщетность достать нас таким способом. Но они упорно продолжали свои попытки под непрекращающийся лай, атакуя нас по очереди. Белый, успокоившись, смотрел за происходящим со стороны, тихо подвывая, хотя это больше напоминало бурчание с самим собой. Казалось, ещё немного, они сдадутся, развалившись на земле с высунутыми языками, дабы охладить разгоряченное тело, и тяжёлым дыханием.

– Странно они себя ведут, бестолково, – Лесник повысил голос, преодолевая это поднадоевшее лаянье, – не похоже на них.

– Может от безысходности. Не знают, что с нами делать, вот и бесятся.

– Тогда бы легли рядом и валялись. Силы, зачем тратить?

Я не мог не согласиться с его доводом и, также не знал ответа на этот вопрос, а стая, не сбавляя оборотов, продолжала вертеть карусель, словно отработка двойного шага с броском юными баскетболистами.

– Хотя, пусть шумят. Пацаны быстрей на нас выйдут. А то сложно им в ночном лесу ориентироваться. Заблукать могут.

В этом шуме не услышали выстрелы, отправившие в рысью Вальхаллу двух её представителей, стараясь абстрагироваться от звонкого шума исходящего из волчьих голосовых связок.

Мы не сводили с них взгляд, пытаясь ничего не пропустить. Небольшая игривость прошла быстро, и хоть казалось, что нет никакой опасности, нутро постоянно подсказывало, это всё они делают не просто так. А объяснение истинной причины такого поведения волков не находило себе места, оставив его волнительному напряжению. Нет, скулы не были сведены, но повышенное внимание полностью захватило нас. Я пристально смотрел на Белого, пытаясь уловить какое-либо еле заметное движение головой или телом, которое даст подсказку, забыв о простой истине – если хочешь узнать секрет фокуса, никогда не смотри на руку иллюзиониста, которую он специально показывает, наблюдай за другой.

Лесник повернулся ко мне и хотел что-то сказать, как его глаза чуть дернулись в сторону, а через мгновение резкий громкий окрик заставил заткнуться волков.

– Сзади!!!

Я, облокотившись на ствол дерева, всё это время считал, что спина в безопасности, поэтому не сразу понял его, но машинально пригнулся вперёд. Это было единственное возможное движение в данной ситуации, и оно спасло меня. Чья-то лапа крепко впилась в правое плечо, которое стало на пути её движения. Когти, словно огромные крюки, захватили сустав, и казалось ещё немного, выдернуть его из тела. Огромный выброс адреналина не дал “насладиться” всей полнотой боли и потерять сознание, заставив лихорадочно работать мозг для выбора правильного действия, сложность принятия которого была в том, что я понятия не имел, кто это был. Затем мощный рывок чуть назад и в сторону опрокинул меня на бок. Как не старался покрепче сжать перекрещенные под веткой ноги, я стал заваливаться с неё. Правая рука беспомощно повисла и отказалась слушаться, лишь слегка подрагивала, будто пропускала через себя малые дозы электрического тока. Левая, пытаясь ухватиться за ветку сверху, пару раз рассекла вхолостую воздух, и я продолжил падение.