Пьесы. Для детей и подростков

АКУЛИНА. Там, батюшка, на табличке места маловато. Может, мы не будем про старые гробы-то писать?

ДАРЬЯ. Табличка такая красивая вышла. Куда ж ещё больше?

АДРИЯН. Ой, ой… развели тут художества… Это всё ваш глупый Амурчик место занял. Распустили мне нюни вместо объявления. Коли доска мала, берите, вон, хоть это (Стучит по крышке гроба). Всё одно брак – по размеру не подошёл.

АКСИНЬЯ. Господь с тобой! Неужто целый гроб у ворот повесишь? Ополоумел совсем?

АДРИЯН. О! Аксинья! Да ты молодец! Дура-дурой, а как славно придумала! Целый гроб! Ей-богу, славно! Для такого дела не жалко! На нём всё и напишем. А что? Такого ещё ни у кого не бывало, верно? Сразу заметят! А? Чего молчите?

ДАРЬЯ. Я, вот, думаю, поместится и на табличке. Акулина, скажи. Чего нам заново-то писать? Там уж всё почти готово.

АКУЛИНА. А я-то что? Я как раз и говорю, что поместится, только места, говорю, маловато, а так поместится, конечно! Чего там!

АДРИЯН. Не-е… Мне теперь на гро?бе больше нравится… Вот, ежели, скажем, кто читать не умеет – что ему ваша табличка? Плюнет, да мимо пройдёт.

АКСИНЬЯ. А так все прям и побегут к тебе, коли гроб повесишь! Совсем батюшка сбрендил на старости лет.

АДРИЯН. Побегут – не побегут, а заприметят сразу. И, как времечко придёт, так наш гроб и вспомнится. Ко мне пойдут, а не к кому другому… Да и что тебе объяснять – ты баба тёмная, а тут наука сурьёзная… Всё, дочки, бросайте это дело. Пустое. После гроб распишем.

АКУЛИНА. Да как же, батюшка!..

ДАРЬЯ. Мы же столько старалися…

АДРИЯН. Цыц! После, я сказал! Покуда – готовьте наряды. Завтра к соседу идём. На приём.

АКСИНЬЯ. Это к немцу, что ли?

АДРИЯН. К нему. На серебряную свадьбу пригласить изволил.

Дочки визжат в диком восторге. Убегают.

АКСИНЬЯ. Немец, вон, твой, хоть и сапожник, да сапоги на воротах не вешает.

АДРИЯН. По?лно, Аксинья. Сама ж первая придумала, а теперь и недовольна.

АКСИНЬЯ. Дак я ж наоборот! Господи, угораздило же сказать такое…

АДРИЯН. И славно, что сказала! Всё. Об этом после.

Сейчас я еду к купчихе Трюхиной. Верно, к вечеру обернусь. Так ты это – помоги пока дочкам собраться. Что б всё по высшему чину смотрелось. Поняла? Дело важное.

АКСИНЬЯ. Дак, поняла… А чего ж это, к Трюхиной-то?

АДРИЯН. Значит так надо. Дело есть… А ты не стой, не стой. Иди дочками занимайся.

Уходит.

АКСИНЬЯ. Нет, ты глянь, что творится! Только новый дом купил, сразу по бабам пошёл. Право слово, седина в бороду, бес в ребро… Трюхина! Это ж надо? Тьфу… Да, вишь, другие хоть гробы на воротах не вешают! Этот же совсем уже, прости господи. Надо ж такое удумать… Ещё говорит, я у него молодец! Тьфу!

Уходит, причитая.

У купчихи Трюхиной

Купчиха не старая, но измождена долгой болезнью. Разговор часто прерывается её кашлем и пожеланием здоровья со стороны Адрияна.

КУПЧИХА. Адриян? Здравствуй, голубчик. Слыхала, ты переехал? Далеко ли?

АДРИЯН. На Никитскую.

КУПЧИХА. О! Это хорошо. И как дом? Большой? Новоселье, верно, справлять будете?

АДРИЯН. Куда там, справлять! Уж больно велики расходы, матушка. Дом, хоть и не большой, да денег стоит. И место, вроде, хорошее, да клиентов мало.

КУПЧИХА. Это ничего. Обустроишься. А чего пришёл-то, коли на праздник не зовёшь?

АДРИЯН. Так, вот, справиться о здоровье.

КУПЧИХА. Здоровье? Сам видишь, какое здоровье. Чахотка проклятая замучила. Наши лекари только обирают как липку, а пользы никакой… Тут, кстати, один известный француз на три дня приехал. У него, говорят, хорошее средство есть, да только у меня сейчас нет таких денег.

АДРИЯН. Что ж, так дорого?

КУПЧИХА. Дорого-недорого, да не хватает малости. У меня ж как раз всё на товар ушло. Может, ты, Адриян, чего купишь? Или взаймы дашь? Веришь ли, я как заболела, так все друзья словно испарились. Даже занять не у кого.

АДРИЯН. Дак, откуда же деньги взять, матушка! У тебя чахотка, у меня переезд. Заказов нету. Если б мог, то помог бы, чего там! Здоровье, оно, конечно, дороже.

КУПЧИХА. Это похвально, Адриян, что ты о здоровье моём печёшься. Похвально… Но ежели ты думаешь, что ткань у меня подешевеет, то не надейся. И с меня, голубчик, мануфактура дерёт в три дорога. Никакой жалости к больному человеку. Ты уж там своим клиентам объясни. Пущай понимают. Дело, мол, у тебя такое, что экономить грех… Это ж не каждый день бывает!

АДРИЯН. Твоя правда, матушка.

КУПЧИХА. Ты сам, Адриян, верно, дела не смыслишь, от того и дело стои?т. Я б на твоём месте уж давно не сатином, а бархатом гробы обивала. Глядишь, и клиент бы серьёзней пошёл.

А бархат, к слову, у меня нынче роскошный. Тебе, голубчик, по старому знакомству могла б и уступить в цене-то.

АДРИЯН. Премного благодарен. Только теперь не могу. Заказов-то нету. Да и народ, матушка, неразумный пошёл. Все в последний момент спохватываются, когда уж и спохватываться поздно. Я, признаюсь, даже задумываться стал о странностях человеческой породы.

КУПЧИХА. Да бог с тобой, голубчик. Об чём же таком ты задумался?

АДРИЯН. Да вот, скажем, люди на чёрный день откладывают деньги, не жалеют. Стало быть, заранее допускают, что такой день может случиться. А ведь это ещё неизвестно как сложится! Ведь бывает, живёт себе человек, а с ним ничего и не случается. Верно же?

Но странное дело – предложи только кому заранее гроб заказать, так ведь ни за что не соглашаются! Как на злодея смотрят! Хотя здесь-то уж точно известно, что гроб обязательно потом пригодится. Разве не так?

КУПЧИХА. Так-то оно так… Но… Кому ж охота…

АДРИЯН. А я ж не злодей какой. Я ж, матушка, предлагаю как лучше. Чтобы потом родственники часом не обманули. Чтобы уже человек спокоен был. Опять же, и платить всё сразу не обязательно! Сегодня денег нет, завтра будут. Я ж понимаю… Чем, вон, на неизвестные лекарства тратиться, лучше бы уж на то, что завсегда потом пригодится…

КУПЧИХА. Погоди… Ты о чём это?..

АДРИЯН. Я это… я ж могу и с бархатом сделать. Заранее-то можно как угодно договариваться. Зато гроб лучше всех будет, право слово! А? И в цене могу уступить…