Крипта

К утру следующего дня выяснились две интересные детали. Пять дней назад девушка познакомилась с парнями из России и с одним из них провела пару ночей в дорогой гостинице. Первая кодированная передача данных с ее смартфона произошла как раз в это время. Но, по словам подружек, парни вроде были не при делах – нефтяники или газовики из Москвы с бизнесом в Сибири. Да и случилось это в момент, когда Машенька была не с ними, а сидела с подружками в кафе. Те еще рассказали, что ее «айфон» действительно тогда вел себя странно. По данным оператора мобильной связи, как раз в это время смарт выпал из сети и девушка стала использовать простенький мобильник.

Узнав о такой беде, новый русский друг подарил Машеньке «айфон» последней модели, который она сразу и активировала. Старый аппарат был сдан в сервис, где на нем восстановили заводские настройки. Все предыдущие данные при этом были стерты. Спецы из центра экспертизы пытались хоть что-то из него извлечь, но пока безрезультатно. Новый же «айфон» бесследно исчез. Все это выглядело очень странно. Похоже, девушка сама не знала, что происходит с ее аппаратом, ведь, по словам подружек, она не была продвинутым пользователем и не очень хорошо разбиралась даже в базовых функциях своего смартфона.

Чтобы в деталях отработать версию, связанную с русским другом, Маркевич послал запрос в МВД России и был удивлен, когда вместо ответа получил встречный запрос о причине расследования. Следуя формальной процедуре, он отправил в Москву краткую справку о деле. И приготовился ждать. Россияне не отличались особой оперативностью в обмене информацией.

Еще одной интересной зацепкой была машина, на которой предположительно уехала от своего дома Машенька. Черный мерседес с дипномерами. Номера принадлежали литовскому посольству, но те утверждали, что их автомобиль неделю назад покинул страну для регулярного техобслуживания в Вильнюсе. Этот факт подтверждали и пограничники, зафиксировавшие пересечение границы. Возникал вопрос, как он мог снова появиться на территории страны. Возможно, через Россию, с которой у Беларуси была общая граница. Подумав, Маркевич инициировал в Москву еще один запрос.

Тем временем по черному мерсу приходило все больше информации. Прямых доказательств того, что Машенька села именно в него, не было. Автомобиль припарковался во дворе так, что его не фиксировала ни одна из расположенных над подъездами камер. Но то, как девушка выходила из подъезда и в каком направлении пошла, можно было определить уверенно. Факт, что она не попала в камеры ни на одном из выходов из двора на проспект, и то, что автомобиль с дипномерами покинул двор буквально через несколько минут после того, как она вышла из подъезда, позволял сделать вывод, что она уехала именно на нем. Мерседес удалось уверенно отследить по улицам Минска, но потом он выехал за кольцевую в частную застройку и там его следы потерялись. Больше автоматическая система слежения за транспортом эти номера нигде не фиксировала. Мерседес как будто исчез в частном секторе.

Сейчас один из следователей совместно с районным УВД пытались проследить маршрут автомобиля в частном секторе, опрашивая свидетелей и снимая данные с сотен камер, установленных на коттеджах. Кроме этого шла отработка всех похожих автомобилей, которые попали на камеры в течение следующих суток. Процесс это был долгий и совсем не гарантировал результат.

Пока работа велась по этим двум направлениям, становилось все более очевидно, что ни на какую встречу с другом Машенька в тот день не собиралась, потому что вечером планировала пройтись по магазинам, о чем и сообщила всем своим подружкам перед тем, как послать странное сообщение, что уезжает с другом в Литву.

К концу дня старший следователь Маркевич понял, что дело понемногу заходит в тупик и быстрого решения, на которое он так рассчитывал, не предвидится. Он уже собирался доложить начальству и легонько намекнуть, что из-за пентатала в крови девушки и непонятных обменов данными с зарубежными серверами Машеньку лучше бы передать в КГБ. Но начальство само срочно затребовало отчет по делу.

В кабинете кроме начальника управления находились двое. Одного Маркевич знал хорошо. Это был старший офицер управления контрразведки КГБ.

– Проходи, Валерий Семенович. Присаживайся, – начальник, не вставая, показал на свободное кресло за столом. – Нашего коллегу из КГБ тебе представлять не надо. А это гость из Москвы. ФСБ Российской Федерации. Центр информационной безопасности. Срочно прилетел, сразу после твоего запроса.

– О как… – Маркевич пожал присутствующим руки, уселся за стол и достал из папки несколько листов с коротким докладом о ходе расследования. – Запрос наш вроде был адресован в МВД России. И чем же мы так заинтересовали ФСБ?

– Ваш запрос касается Алексея Радина, который находится у нас в разработке, – ответил эфэсбэшник.

– Бандит? – предположил следователь.

– Хакер, – коротко ответил гость.

– О как… – снова тихо повторил Маркевич, у которого в голове быстро начали складываться элементы неразрешимой до этого головоломки. – Вы считаете, он как-то связан со смертью гражданки Республики Беларусь?

– Это мы и собираемся выяснить, – москвич доброжелательно улыбнулся. – Мы ведем его уже довольно долго. Радин – специалист по взлому и дистанционной манипуляции мобильными устройствами. Смартфоны как раз его специализация. Мы подозреваем, что он провел крупную хакерскую атаку. На кого и когда – мы не знаем. Сами понимаете, нам сейчас совсем не нужен еще один скандал. Русскими хакерами на Западе скоро маленьких детей начнут пугать.

– Это очень интересно, продолжайте, – следователь изобразил на лице внимание, довольный тем, что не упомянул странное поведение смартфона девушки в своем запросе в Москву. Теперь у него был шанс потянуть из эфэсбэшника информацию.

– Валерий Семенович, – вмешался в разговор офицер КГБ. – Мы поделились с нашим российским коллегой всеми имеющимися у нас деталями дела. Сейчас на уровне председателя КГБ согласовывается вопрос о создании совместной следственной группы.

– Даже так, – Маркевич разочарованно взглянул на начальника управления, который безразлично пожал плечами. – Вы забираете дело?

– Решение еще не принято, но, учитывая обстоятельства, думаю, что к этому все идет, – ответил контрразведчик.

– Понимаете, э…, Валерий Семенович, – снова вступил в разговор эфэсбэшник. – У нас есть серьезные подозрения, что злоумышленник мог использовать смартфон жертвы для хакерской атаки. Причем она об этом могла даже не догадываться. Дальнейшие события говорят о том, что атака, скорее всего, была проведена. И проведена успешно. Судя по всему, цель атаки была настолько серьезной, что атакованной стороной были предприняты радикальные контрмеры. Я имею в виду гибель вашей гражданки. Причем профессиональный характер действий говорит о том, что здесь, скорее всего, задействована государственная спецслужба. У нас есть вполне конкретное подозрение – какая. Только США имеет возможности, позволяющие свободно манипулировать смартфонами. Именно благодаря им мобильные устройства превратились из средств общения в инструмент сбора информации.

– С этим поспорить сложно – согласился следователь. – Но чтоб без ведома владельца через аппарат шел обмен массивами данных… Это звучит невероятно.

– Тем не менее это так.

– Иностранная разведка – это серьезно. Это уж точно не по нашей части, – задумчиво протянул Маркевич и тут же предположил: – А может все намного проще? Вы не допускаете, что этот ваш хакер просто пытался подчистить за собой хвосты? Если он провел атаку через смартфон девушки, то вполне мог ее нейтрализовать.

– Это не исключено, но очень маловероятно. Из жертвы пытались вытянуть информацию. Об этом говорит наличие следов химии в ее крови. Если бы хакер и хотел подчистить за собой, то просто нанял бы киллера. На этом этапе у нас есть серьезное подозрение, что убийство девушки осуществлено одной из разведок и связано с хакерской атакой, проведенной с ее смартфона гражданином РФ. Все это элементы какой-то большой и очень опасной игры. И мы вместе должны в ней разобраться.

– А почему вы сразу не возьмете подозреваемого? – спросил начальник управления. – Поработаете с ним, и все станет ясно.

– Если мы это сделаем, то никогда не выйдем на убийц девушки, – назидательным тоном ответил эфэсбэшник. – Они ищут нашего хакера и, судя по используемым ресурсам, очень скоро его найдут. Вот тогда мы всю компанию и накроем.

– Хорошо. Валерий Семенович, вы проделали неплохую начальную работу, – подытожил разговор начальник управления. – Готовьте дело к передаче коллегам из госбезопасности.

Когда разговор закончился, старший следователь вернулся в свой кабинет и, усевшись за простенький рабочий стол, выложил из кармана неновый уже смартфон. Он некоторое время, хмурясь, смотрел на него. Потом набрал дежурного техотдела и попросил завтра подобрать ему простенький, но надежный кнопочный мобильный телефон без всяких сетевых наворотов.

США

Куратор проекта «Мидас» долго сверлил Виллиамса тяжелым, словно титановый бур, взглядом. В нем не было ни недовольства, ни разочарования, ни раздражения, которое можно было бы ожидать в ситуации, когда возник вполне реальный риск провала проекта, над которым специально отобранные люди работали почти десять лет. Казалось, в этом взгляде эмоции отсутствуют вообще. Он, как рентген, проходил сквозь директора, высвечивая всю, даже самую сокровенную информацию, словно пытаясь понять, можно ли ему еще доверять.

Человека, который вел «Мидас», он знал плохо. Вернее, не знал совсем. На вид ему было лет семьдесят, может, чуть больше. Виллиамс даже сомневался, что тот использует свое настоящее имя – Бергман. Несмотря на прямой запрет руководства, он в самом начале попытался собрать информацию о таинственном старике в национальных базах данных, но там не было абсолютно ничего необычного. Авторитетный финансист, банкир, биржевик. Карьеру закончил главой Нью-Йоркского отделения федрезерва. Более того, информация о запросе тут же стала известна наверху и, получив жесткую взбучку от шефа ЦРУ, он решил больше не искать на свою голову приключений.

Несколько лет назад, когда его назначили директором Центра киберразведки ЦРУ, руководство, не раскрывая особых деталей, поставило его в известность, что все инструкции по проекту он будет получать от Бергмана и отчитываться по статусу «Мидаса» будет только ему. С тех пор ни его боссы, ни руководство параллельных подразделений не упоминали названия проекта, не интересовались его прогрессом и вообще делали вид, как будто его не существует.

Группа специалистов, занятая на проекте, утверждала, что ничего особо секретного, что могло бы оправдать такой режим закрытости, в нем нет. Тема, конечно, интересная, но таких в Конторе и АНБ наберется с десяток. Поэтому Виллиамсу вся эта дымовая завеса казалась странной и даже неуместной, потому что могла вызвать нездоровый интерес людей, напрямую не связанных с проектом.

Но решения начальства не обсуждаются, тем более что в самом начале оно прозрачно намекнуло: Бергман поставлен куратором личным распоряжением Президента США и является его особо доверенным лицом.

Чувствуя нарастающий дискомфорт от тяжелого взгляда, Виллиамс поежился в глубоком кресле и потянулся за стоящим перед ним на журнальном столике стаканом воды.

– Вы знали об уязвимости во время обновления программного обеспечения на площадке «Браво»? – наконец задал вопрос Бергман.

– Да. Это общая проблема данного типа ПО. Скажу больше, – директор сделал несколько глотков и поставил стакан на стол. – Эта уязвимость появилась не сама по себе.

– Поясните… – брови старика чуть приподнялись, и глаза, поймав отраженный от окон свет, блеснули холодными искорками.

– Это закрытая информация, – Виллиамс сделал неловкую попытку уйти от темы.

– Вы же знаете, что сейчас произойдет, – бесцветным тоном проговорил Бергман.

– Черт возьми, как же с вами тяжело, – выругался цэрэушник и снова потянулся за стаканом. В присутствии этого человека он чувствовал себя беспомощным школьником, который постоянно ждет нагоняя от строгого учителя. – Только не надо звонить директору ЦРУ. Информация действительно закрытая. Но учитывая ваш персональный президентский допуск… Понимаете, уязвимость CVE 2018-8897, как и все уязвимости этого класса, разработана нами во взаимодействии с производителями процессоров AMD и Intel. Все производимые ими чипы имеют специальные разработанные нами закладки. Они инициируют особый сбой в работе процессора, через который можно получить доступ к памяти и операционному режиму ядра и перехватить контроль над системой.

– Вы хотите сказать, что можете взять под контроль любой компьютер в мире?

– Ну… Далеко не любой, а только тот, в которых стоят процессоры американских производителей.

– И мой тоже? – Бергман сделал чуть заметное движение головой в сторону своего рабочего стола.

– Я отсюда не вижу, что у вас, но если там стоят наши процессоры и он подключен к Интернету, то да, – довольный тем, что смог удивить старика, ответил Виллиамс.

– Вашу мать! Во что вы превратили наш некогда прекрасный мир, – недовольно пробурчал куратор.

– Это государственная программа, сэр – директор внутренне улыбнулся редкому проявлению эмоций старика.

– Только вот это государство в полном дерьме. И эти ваши штучки-дрючки его не спасут. Какие дебилы принимают такие примитивные решения. Вам что, ресурсы больше девать некуда.

– Сэр… – старик нечасто говорил о современной политике, его мнение о ней было всегда однозначным, поэтому Виллиамс всеми силами старался избежать участия в разговоре, чтобы ненароком не подставиться. – От таких программ наша разведка получает огромные преимущества.