Марсианин. Вторжение

– Верно подмечено, – с готовностью согласился Шаоси. – Лифты и переходы между секциями наводят на мысль, что их создавал кто-то, сравнимый с нами по размерам. Может, ниже или чуть выше. К тому же технические решения говорят о том, что цивилизация марсиан двигалась по схожему с нами пути, хотя в своем развитии они зашли намного дальше. Немного напрягает попытка ментального контакта в первые секунды. Это говорит о том, что марсианам известно гораздо больше о природе сознания. Надеюсь, вскоре многое прояснится. А пока надо набраться терпения.

– Вы думаете, мы получим ответы, когда проникнем в ковчег?

– Несомненно. Но, если мы не найдем вход, дающий легкий доступ, я буду выступать против проникновения с применением активных средств воздействия вроде бурения, сверления или взрывчатки. Фобос – это автономная станция терраформирования. Скорее всего, она управляется искусственным интеллектом, действующим по до конца неясному алгоритму. Мы знаем общую цель – сброс капсул с посевом и переход в точку Лагранжа, чтобы обеспечить магнитное поле. Также нам было заявлено, что Земле угрожает гамма-всплеск от сверхновой WR-104 и у человечества есть потенциальная возможность переселиться на Марс. Существует риск, что, в случае агрессивных попыток проникнуть внутрь, первоначальный алгоритм ковчега может измениться. Он может воспринять наши действия как враждебные с самыми непредсказуемыми последствиями.

– Вы думаете, они могут проявить агрессию? Даже понимая, насколько ценна жизнь во Вселенной? – Теон вспомнил решимость кураторов проекта уничтожить ковчег, если тот будет представлять угрозу.

– Реальная цель Фобоса и намерения марсиан нам неизвестны. Ясно одно: на орбите Марса он долго ждал контакта с цивилизацией, возникшей после марсиан в Солнечной системе, и активировался, как только он состоялся. Я не верю, что, учитывая уровень их технологий, они не могли раньше определить, что на Земле вот уже почти полмиллиарда лет создана экосистема, пригодная для жизни. Значит, они ждали появления разумных существ с достаточным уровнем развития технологии, чтобы послать обитаемую станцию к Марсу. Вопрос – зачем? Если честно, я не испытываю особого оптимизма насчет их добрых намерений. Поэтому, понимая, насколько они превосходят нас в технологиях, не хотел бы проверять, прав я или нет. Я предпочитаю действовать осторожно, пласт за пластом вскрывая новые уровни информации. Завтра в ЦУПе я изложу свою позицию: детальное изучение поверхности Фобоса, сканирование безинвазивными способами, но без попыток проникновения внутрь, хотя бы до момента, когда он закончит все фазы сброса и встанет в точку Лагранжа.

– Так мы ничего не узнаем, – грустно вздохнул Курц. – Мы даже не успели перехватить ни одну из капсул для изучения. Он закончил их сброс, даже не завершив виток, вне досягаемости нашего орбитального самолета.

– Как я уже сказал, здесь нам нужно набраться терпения. Будем методично изучать поверхность и строить станцию, – в голосе китайца послышались назидательные нотки. – А насчет капсул посева не беспокойтесь. Я не верю, что они раскроются до момента, пока Фобос прикроет Марс своим магнитным полем. Затем нужно время, чтобы начались процессы образования атмосферы и гидросферы. Как я уже говорил, они могут занять десятки лет. А раз так, то время у нас есть. Следующий буксир доставит вам спускаемый аппарат, который сможет подобрать одну из капсул, а также лабораторию и специалистов для ее изучения.

– Похоже, наша станция превращается в научный центр.

– Так и есть. План миссии будет изменен. Мы собираемся построить полноценный орбитальный комплекс, способный разместить до полусотни человек. Когда закончится тестирование китайского буксира, мы сможем организовать регулярные челночные рейсы.

– Надо придумать ей название, – предложил Теон.

– Хорошая мысль. Теперешнее ММОС – Международная марсианская орбитальная станция – не очень благозвучно. Можете предложить свои варианты.

– Ладно. Если придумаю что-нибудь стоящее, предложу, – подавив зевок, сказал Теон. Усталость и напряжение дня понемногу брали свое. – Приятно было пообщаться, профессор. Надо поспать. Завтра будет интересный день.

За время разговора Марс уже ушел с иллюминатора. Через толстое стекло была видна редкая россыпь звезд. Курц не очень разбирался в ночном небе, но ему почему-то казалось, что вон та отблескивающая голубым сиянием яркая искра – это Земля. Почему-то вспомнилась Африка. Потрескивающий сухим хворостом костер в жаркой ночи, тревожные звуки ночного буша и шаман со своими лечебными травками. Не хотелось верить, что все это сгорит в пекле гамма-всплеска. Почему-то думалось, что людям удастся найти способ, чтобы сохранить родную планету.

Следующий день прошел в подготовке к высадке на Фобос. В грузовой отсек «Персея» помещалось два астронавта в скафандрах, несколько автоматических датчиков и блок жизнеобеспечения с дополнительными батареями, аккумуляторами экзоскелетов и кислородом. На этот раз Теон должен будет остаться на станции и вместе с Шаоси руководить действиями пары исследователей.

Точку высадки выбрали в районе, где находился «монолит», в надежде на то, что там будут еще какие-то объекты, способные возобновить контакт. Фобос вел себя мирно. Пропустил «Персея» на сто метров и позволил высадить исследователей и груз. Астронавты закрепили на грунте блок жизнеобеспечения и, подхватив приборы, направились к площадке, где совсем недавно возвышался «монолит». Изучив местность вокруг, они не нашли ничего интересного и, установив на створках, перекрывающих доступ внутрь ковчега, сенсорный датчик, решили провести сканирование находящейся под ней шахты.

Пока прибор перебирал частоты и регистрировал показания, один из астронавтов достал небольшой ручной бур, чтобы взять пробу металла, из которого сделаны створки. Как только сверхпрочное сверло коснулось поверхности, в ушах исследователей раздался тонкий писк и по центру шахты появилась яркая красная пульсирующая точка. Астронавт поднял инструмент. Точка и писк в ушах пропали.

– Они не хотят, чтобы мы сверлили, – сообщил по связи Теон, находящийся в капитанской рубке станции.

– Похоже, это так, – ответил один из астронавтов. – Думаю, надо проверить еще раз.

Не включая сверло, он снова коснулся поверхности. В ушах – опять писк уже на более высокой частоте, и снова появилась тревожно мигающая красная точка по центру створок.

– Они определенно не хотят, чтобы мы сверлили, – проговорил исследователь, убирая сверло. – Звук стал противнее, и точка – ярче.

– Лучше его не трогать, – посоветовал Теон.

– Отставить образцы, – дал команду капитан. – Обойдите створки по периметру. Внимательно осмотрите стыки. Может найдете что-то интересное. Какой-нибудь скол или стружку. Не может же такая громадина заходить внутрь шахты без зазора.

Исследователи двинулись к краю равностороннего треугольника и прошли вдоль стыка до ближайшей вершины. Там обнаружилась круглая площадка диаметром около двух метров, выступающая над поверхностью на десять сантиметров. Под тонким слоем пыли угадывались неясные очертания какой-то схемы.

– Не трогайте ничего. Дайте компьютеру проанализировать изображение, – предупредил Шаоси, наблюдавший за всем из ЦУПа. – Так. Похоже, это одна из схем, возникших перед Теоном в первые секунды контакта, когда Фобос определял уровень его знаний. Двигайтесь дальше вдоль стыка к следующей вершине. Если я прав, там будет еще одно изображение.

Через восемьдесят метров астронавты дошли вершины треугольника и обнаружили там похожую площадку с более сложным изображением.

– Здесь тоже все ясно, – прозвучал довольный голос китайца. – Это первое более сложное изображение из новой, неизвестной нам физики. Двигайтесь к последней вершине. Там должна быть формула атома воды, с которой начался контакт с Теоном.

Шаоси оказался прав. На последней вершине равностороннего треугольника оказалась площадка со схематическим изображением атома воды.

– Они определили наш уровень развития и ведут по символам, которые мы можем распознать, – сделал вывод Теон.

– Что ж, осталось это проверить. Пусть один из астронавтов встанет в центр круга, – попросил профессор.

После того как капитан отдал команду, один из исследователей подошел к платформе, осторожно постучал по ней усиленным сталью носком ботинка, потом, сделав осторожный шаг вперед, поднялся на ее край. Ничего не произошло.

– Встаньте в центр, на схему атома воды, – попросил по связи Шаоси.

Оглянувшись на товарища, астронавт сделал еще шаг. Над платформой на уровне груди возникла неяркая светящаяся точка. Исследователь пошатнулся и инстинктивно поднял руку, чтобы защитить глаза от света.

– У меня на секунду перед глазами пошли круги и цветные пятна, – доложил он.

– Возможно, это реакция на вспышку, – предположил Теон. – Хотя она намного более тусклая, чем во время моего контакта. Протяните к ней руку. И не бойтесь. Свет белый. Значит, опасности нет.

Астронавт сделал шаг вперед и дотронулся до висящего в воздухе источника света.

Точка колыхнулась из стороны в сторону и, несколько раз мигнув красным, снова встала на место.

– Что-то не так, – задумчиво проговорил китаец. – Сойдите с платформы. Пусть второй номер повторит те же действия.

Медленно, не сводя глаз с источника света, исследователь переместился назад и аккуратно сошел с платформы. Как только он ступил на грунт, светящаяся точка пропала. Второй астронавт сделал шаг вперед и поднялся на площадку. Свет в ее центре появился снова. Он подошел к источнику и протянул руку вперед. Точка, снова качнувшись несколько раз, мигнула красным. Но теперь над ней развернулось голографическое изображение.

– Вы это видите? – спросил астронавт.

– Видим, – ответил за всех капитан.

На голограмме перед темной громадиной «монолита» стояла крошечная фигурка в скафандре. Вот он протянул руку и коснулся поверхности. Огромный трехгранник, вздрогнув, пошел вниз, окутав пространство вокруг себя облаком пыли. Из него, неуклюже прыгая назад, смешно балансируя, чтобы сохранить равновесие, появился человек в скафандре. «Монолит» исчез в облаке пыли. В центре клубящейся массы появилось неясное свечение. Астронавт на картинке двинулся в его сторону и исчез в пылевом облаке. Через несколько секунд пыль резко осела. Все увидели человека в скафандре, стоящего на краю треугольной платформы, а в его центре яркую сияющую точку. Астронавт, чуть помедлив, двинулся к ней и протянул руку. На этом изображение исчезло.

– Они прокрутили кадры моего контакта, – задумчиво сказал Теон. – Но зачем? Ведь «монолита» больше нет на Фобосе.

– Номер два, что вы чувствовали, когда появилась точка? – спросил профессор.

– В глазах потемнело. Голова закружилась. Но сразу все прошло.

– Может, какой-то странный эффект во время появления источника света? – предположил капитан.

– Может и так, – задумавшись, ответил Шаоси. – А может, они сканируют мозг. А это, – он потыкал пальцем в экран, – эту картинку они выложили не просто так. Точка появилась, как в прошлый раз. Но после касания контакта не последовало. Красный сигнал означает опасность. Но он может означать и отрицание, запрет. Если это так, то они отвергли контакт с двумя астронавтами. После отрицания появилась картинка с изображением Теона. Значит…

– Значит, они ждут меня, – закончил за китайца фразу миллиардер.

– Вот завтра мы это и проверим, – хмыкнул с экрана профессор. – Если вы к этому готовы, конечно.

Исследователи больше не предпринимали попыток войти в контакт с ковчегом. Они установили у платформы один из сенсоров и вернулись к закрепленному в нескольких сотнях метров блоку жизнеобеспечения. Там орбитальная станция взяла контроль над их скафандрами, включила прыжковые двигатели и вывела астронавтов в точку, где их подобрал «Персей».

После короткого разбора астронавтов отправили в медблок, где доктор провел обследование. Основные показатели были в рамках допустимых отклонений, вызванных стрессом и пребыванием в невесомости. Шаоси очень интересовало состояние мозга исследователей после ментального контакта, но на станции не было чувствительного нейрографа, чтобы произвести нужные измерения.