Коллегия. Атрахасис

Но там должна быть вода. Раха облизнул пересохшие губы. И оазис гораздо ближе, чем горы на юге. Он прикинул свое местоположение. Получалось, что до дюн можно добраться за один переход, а там можно будет попытаться найти оазис. Он заберется на самый высокий бархан. С его вершины пальмы должны быть хорошо видны.

Правда, туда только что ударило огненное копье духов неба. Внутри охотника холодной ящеркой шевельнулся первобытный страх. Ну и что. Если духи решат забрать его жизнь, то так тому и быть. Это лучше, чем сгинуть от жажды в степи. Приняв решение, Раха быстро собрался и пошел на восток, где на фоне зари клубилось облако пыли от ударившего в землю крупного метеорита.

Он оказался ближе к дюнам, чем предполагал. Когда рассвело, с ближайшего холма была видна узкая желтая полоска на востоке. Окрыленный надеждой и подгоняемый жаждой охотник двинулся дальше. К полудню он дошел до первого бархана и решил сделать остановку. Чтобы не идти по горячему песку, жару переждал под настилом из травы и, как только солнце покатилось к горизонту, забрался на ближайший бархан. Облако пыли от копья уже осело, но в том месте еще клубилось странное марево. И, о духи! Сквозь него просматривались очертания пальм. Значит, оазис действительно там.

Собрав остатки сил, Раха пошел в дюны. Сколько времени занял путь, он не помнил. Село солнце. Взошли звезды. А он все шел и шел. Палица и сумка стали невыносимо тяжелыми, и он бросил их у подножья бархана. Там же оставил одно копье. И продолжал идти, словно немощный старик, опираясь на второе. Он уже не разбирал пути и потрескавшимися губами просил духов, чтобы они сами вывели его к месту. Наконец, выбившись из сил, он повалился на остывающий песок перед очередным высоким барханом. Наверно, не суждено ему добраться до оазиса. Охотник сплюнул набившийся в рот песок и сделал несколько глубоких вдохов. В нос ударил запах гари, какой бывает, когда обжигаешь в костре камни, чтобы потом их было лучше раскалывать. Значит, место, где ударило копье, совсем рядом. А за ним оазис.

Оставив копье, Раха пополз вверх по бархану, забрался на его вершину и радостно захрипел. Перед ним в широкой ложбине между дюнами раскинулось мелкое, поросшее осокой болотце. По бокам тростник и пальмы. А правее за барханами видны дымящиеся глыбы камней и земли. Взяв немного влево в темноте, он чуть было не прошел место, где ударило огненное копье, и расположенный за ним оазис.

Забыв про осторожность, ослепленный жаждой Раха скатился с бархана к болотцу. Словно дикий кабан, на четвереньках пробрался через камыш к первой лужице с водой и, упав в нее лицом, сделал несколько жадных глотков. Вода отдавала гнилью, в рот набились тина и ряска, но это была самая вкусная вода в его жизни. Ему хотелось пить и пить, но он сделал над собой усилие и перевалился на спину. Старые охотники учили, что после долгой жажды нельзя пить много воды.

Когда охотник отдышался, то увидел склонившегося над собой скалящегося волка. Он инстинктивно заслонился рукой, второй попытался оттолкнуть хищника. Но тот исчез, растворившись в звездном небе. Напуганный видением степняк сел и прислушался. К звону в ушах добавился странный шепот. Словно в его голове поселился кто-то, говорящий на непонятном языке. Пошатываясь, Раха встал и осмотрелся. Среди тростника в темноте прятались пугающие тени: то знакомые в форме охотников или речников, то незнакомые и пугающие в виде диковинных животных. Вот камыши раздвинулись и на него, злобно клацая клювом, бросилась огромная птица-рух. В ужасе вскрикнув, степняк сделал шаг назад, поскользнулся и повалился на спину в грязь. Хищная птица прыгнула, выставив вперед огромные когтистые лапы, и растаяла в воздухе. Дрожа от страха, он, подгоняемый странными голосами, пополз вперед, в болото, пока не увяз в грязи. Нашел более-менее сухую кочку, забрался на нее и осмотрелся. Белесые тени продолжали бродить среди камышей. На склонах барханов плясали разноцветные светлячки.

– Это духи оазиса играют со мной, – прошептал Раха и повалился на колени. – О духи, сжальтесь над бедным охотником! Дайте мне испить воды, сохраните жизнь. Дайте уйти в свое племя. И когда я вернусь, я принесу вам богатую жертву.

Но духи оазиса были глухи к его мольбам. Из тростника снова показалась птица-рух. Хищно склонив голову, она направилась в его сторону. И снова гонимый животным страхом охотник пополз по грязи и лужам в середину болотца. Там он заметил небольшой пятачок сухой земли, поросший осокой. Он ждал, что вот-вот мощный клюв руха раздробит его позвоночник, но ничего не происходило. Вместо этого перед ним возник огромный крокодил, в два, а то и в три раза больше, чем те, что обитали в реке, на которой жило речное племя. Рептилия раскрыла зубастую пасть. Раха, приготовившись принять смерть, тихо застонал и зарылся лицом в тину. Но опять ничего не произошло. Он поднял голову, стер грязь с глаз и, стиснув зубы, прополз сквозь медленно растворившегося в ночном воздухе крокодила.

Наконец охотник добрался до пятачка сухой земли и обессилев упал на спину. Он понял, что духи оазиса скоро заберут его рассудок, а с ним и жизнь, и последний раз взглянул на ночное небо, чтобы увидеть там искрящуюся звездной пылью дорогу, по которой охотники уходят в последний путь. В этот момент небо раскололось. Все вокруг залил яркий белый свет. Раха зажмурился, но свет не пропал. Вместо этого он рассыпался на мириады мельчайших искорок, которые, пролетев над оазисом нестройным хороводом, выстроились в сияющую пентаграмму – пятиконечную звезду, замкнутую в разорванный у верхнего луча круг. Обернувшись вокруг своей оси несколько раз, пентаграмма распалась на фрагменты, которые серебристым дождем обрушились на охотника. Он почувствовал в волосах покалывание, будто кто-то ковырялся в них сотней тончайших костяных игл. Потом мозг заполнился горящими углями, и степняк потерял сознание.

Очнулся Раха от того, что кто-то больно щипал его за щеки. Солнце уже взошло, значит, он провалялся без сознания всю ночь. Грязь на теле высохла и начала трескаться, противно пощипывая кожу, словно тебя кусали сотни надоедливых термитов. Простонав что-то нечленораздельное, охотник сел. Облизав пальцы и сплюнув грязь, аккуратно протер глаза. Осмотрелся. Он находился на небольшом, шагов в двадцать островке посреди болотца, окруженного стеной тростника, за которым росли редкие пальмы. Но главное, где-то совсем рядом журчала вода. Степняк оглянулся и увидел узкий ручеек, пробивающийся из-под камней. Родник! Чистая вода! Хвала духам оазиса! Он наконец сможет утолить жажду и смыть с себя грязь.

Раха хотел встать, но в голове вдруг возникли смутные образы, которые он видел ночью, когда духи затеяли с ним свою жестокую игру. Он еще раз осмотрелся. Камыши как камыши, пальмы как пальмы, болотце тоже вполне обыкновенное. По грязи еще был виден след, когда он лихорадочно пытался уползти от нападавших на него призраков. Все как обычно. Или нет? Охотник закрыл глаза и прислушался. Звон в ушах почти пропал. Шепот на странном языке, который его напугал ночью, тоже. Вместо него перед мысленным взором появилась на миг и исчезла пентаграмма, и он понял, что ЗНАЕТ. Раха вдруг понял, что по воле духов ему стала известна природа многих вещей, растений, насекомых, дюн и лежащей за ними степи. Природа неба и оазиса, природа гор, едва заметных на горизонте, и огромных пространств соленой воды, находящихся за ними. Природа племен, населяющих далекие места. Ему стала известна природа всего, что его окружает. Степняк ее не понимал. Его примитивный мозг не мог осмыслить и тысячной доли появившегося знания. Но это знание было. Оно почти физически наполняло его тело и придавало ощущение невиданного ранее могущества. А еще оно давало цель и толкало в путь. Далеко-далеко на восток, за степь, за горы, в долину двух великих рек, текущих с высоких северных гор, белые вершин которых пронзают небо.

Пытаясь разобраться в себе, Раха поднялся, подошел к ручейку и не спеша умылся. Вода была чистая и прохладная. Он сделал несколько глотков и ощутил, как она наполняет его тело невиданной силой. Он, Раха, степной охотник, теперь самый сильный из людей и самый… знающий. Это понятие всплыло в его голове и тут же растаяло, оставив приятное послевкусие собственной значимости и великого предназначения.

Не спеша напившись, он смыл с себя грязь. Прополоскал в воде и оставил сушиться на траве кожаную юбку и сандалии. Потом, аккуратно ступая с кочки на кочку, перешел болото и углубился в заросли тростника. Он был голоден. Но знал, что вокруг полно еды. Раха вырвал несколько стеблей тростника и, очистив их на три пяди около корня, принялся с удовольствием жевать белую сладковатую мякоть. Он раньше так никогда не делал. На горной реке не было тростника. По берегам росла только высокая осока. Но он знал, что нижняя часть стебля съедобная и что она придаст ему силы.

Насытившись, охотник встал, отыскал свои следы и по ним пошел в дюны. Нужно было найти оба копья, палицу и сумку, которые он бросил ночью, когда совсем выбился из сил. Забравшись на высокий бархан, он взглянул на окруженную вывороченной землей, огромную дымящуюся воронку, куда вонзилось огненное копье. В этой яме есть нечто полезное, он туда еще вернется. А сейчас нужно найти свои вещи.

Когда Раха, подобрав копье и сумку, возвращался к оазису, он увидел на песке огромные следы и замер, в страхе оглядываясь по сторонам. Он хорошо знал эти следы по рассказам старых охотников. Три пальца спереди, один сзади. Если увидел их, беги. Если не можешь бежать, прячься. Негде прятаться, падай и притворяйся мертвым. Потому что это следы самой смерти, самого страшного хищника степей – птицы-рух. Удар ее клюва мгновенно убивает тарпана. Ее когти рвут плоть, как острый нож сухой лист. Она быстра и проворна. И ненасытна. Мало кто выжил после встречи с ней, но те, кому повезло спрятаться, рассказывали об ужасе, который вселяет это чудовище.

Степняк присел и потрогал след. Когда он возвращался за своими вещами, его не было. Значит, птица прошла совсем недавно. Нужно бежать. Возникла мысль. В этот момент перед внутренним взором мелькнула пентаграмма и он понял, что надо не бежать, а идти к оазису. Раха встал и осторожно двинулся вверх по бархану. На вершине остановился и долго осматривал местность. Ничего не заметив, стал спускаться, опасливо озираясь по сторонам. Когда почти дошел до пальм, камыши за ними раздвинулись и из них в длинном прыжке, выставив вперед растопыренные лапы с огромными кривыми когтями, выпрыгнула птица-рух. Вид ее был ужасен. Больше человеческого роста. С массивной головой, половину которой занимал тяжелый, хищно загнутый клюв. Ее короткие, не приспособленные для полета, растопыренные в стороны крылья тряслись, издавая ядовитое шуршание. И когти. Острые загнутые когти были длиннее двух ладоней и сидели на лапах в четыре локтя шириной.

Увидев это чудовище, Раха обомлел от ужаса и замер на месте.

Птица приземлилась в двадцати шагах, несколько раз громко клацнула клювом, нагнула голову к земле и чуть склонила ее на бок, изучая пришельца своими круглыми темными, как ночь, и холодными, как сама смерть, глазами. Он уже приготовился умереть. Но в этот момент птица нервно поскребла песок лапами, разочарованно клацнула клювом и, развернувшись, побежала в заросли.

Чувствуя, как дрожат колени, охотник выдохнул и опустился на песок. Конечно, птица-рух охраняла источник. Духи не желали его смерти, поэтому она его не тронула. Духи желали, чтобы он выполнил свое предназначение.

Успокоившись, Раха поднялся и, осторожно ступая, чтобы как можно меньше шуметь, пошел к камышам. На островке посреди болотца кожаная юбка и сандалии уже высохли. Он смазал густым соком от пальмы и крепко стянул шнурками разошедшийся край фляжки, набрал воды, напился и перебрался с острова в заросли тростника. Там надергал стеблей и наковырял себе несколько горстей сладкой мякоти. Теперь ему хватит сил добраться до племени. Охотник закрыл глаза и представил, где он сейчас находится. Теперь, когда есть вода, ему понадобится пять переходов. Три вечером и два утром. К концу третьего дня он выйдет к Красной скале. А сейчас. Сейчас ему нужно исследовать огромную яму, куда упало огненное копье.

Исследовать. Раха остановился, чтобы осмыслить новое понятие. Изучить. Исследовать. Понять природу. Попытаться объяснить и использовать. Он закинул сумку за спину и легкой трусцой побежал вверх по бархану в сторону, где находился кратер от упавшего вчера огромного метеорита.

* * *

Как Раха и рассчитывал, он вышел к Красной скале вечером второго дня. Ему хватило еды и воды. Он был полон сил и спокойного осознания собственного превосходства. Племя еще не пришло. Горная река была на расстоянии дневного перехода. Если по пути их ничего не задержало, охотники с пленниками и добычей после набега, наверно, вернулись только вчера. Чтобы собрать стоянку, нужно время. Значит, их стоит ожидать только завтра утром или к полудню. А пока он не будет терять время зря. Он разведет огонь в очаге племени и пойдет к Красной скале за глиной. Там, у самого основания, где протекает ручей, ее много.

Зачем ему глина? Чтобы удивить соплеменников своим новым знанием.

Когда на следующий день после полудня к Красной скале прибежал разведчик, идущий впереди племени, Раха уже завершил свое сооружение из глины и обжигал его изнутри и снаружи, разложив вокруг большой костер. Разведчик радостно поприветствовал своего соплеменника и сообщил, что отряд вождя с добычей благополучно вернулся вчера днем. Дошли без проблем. Только все были напуганы огненным копьем, появившимся три дня назад в небе. Жрец приказал принести в жертву духам неба сердце тарпана, чтобы те не посылали больше на землю огненные копья.

Выслушав этот рассказ, охотник улыбнулся. Он-то знал, что огненное копье было огромным камнем, упавшим с неба, из холодной вечной пустоты, где обитают души умерших.

Когда подтянулась длинная колонна с волокушами, к костру подошли вождь охотников и шаман. В то время племенем обычно руководили служители культа. Они общались с духами, они были хранителями тотема и истории племени, они совершали обряды перед охотой и посвящение в мужчины и женщины. Вождь стоял во главе охотников и был второй по значимости фигурой. Но с каждым поколением его власть и авторитет становились все ощутимее, постепенно оттесняя жреца на второй план. На вершине иерархии была еще мать племени – взрослая опытная женщина, которой подчинялись остальные женщины и дети, не прошедшие посвящения. Она руководила хозяйством и собирательством.

– Ты добрался раньше нас, – поприветствовав охотника, сказал вождь. – Я не ошибся в тебе. Твои ноги быстры, а глаз зорок, как у сокола, раз ты не сбился с пути. Скажи, легкой ли была дорога? Настигла ли тебя погоня речников?

– Я не видел речников, – Раха хотел как обычно в почтении склонить голову, но что-то его остановило. – На второй день на мой след вышла стая волков. Хвала духам, рядом было стадо тарпанов. Я метнул копье, и волки пошли по их кровяному следу. Остальной путь я прошел легко, – он не хотел рассказывать про источник в дюнах, решив, что истории про благословение духов неба будет достаточно.

– Духи степи благоволят тебе, раз отправили волков за тарпанами, – вождь взглянул в глаза охотнику и тут же отвел взгляд, словно чего-то испугавшись. – Духи благоволили и нам. Мы тоже не видели преследователей. Хотя шли медленно. Речные женщины совсем слабые. Они не могут тянуть волокуши. Охотникам приходилось помогать.

– Скажи мне, зачем ты разжег такой большой костер над этой кучей глины? – вступил в разговор шаман.

– Это печь[11 - Имеется в виду сыродутный горн – первое сложное приспособление, использованное в неолите человеком для плавки меди.], – взглянул на него Раха. – В ней я буду плавить камни. Из того, что получится, я сделаю для племени оружие.

– Печь? Ты хочешь плавить камни? Камни невозможно плавить, – развел руками шаман и впился в глаза охотника взглядом. – Я чувствую, что ты изменился. Скажи, что произошло?

– Я был в месте, где огненное копье вонзилось в землю. Духи неба наложили на меня свою печать и открыли мне многие тайны.

– Ты говорил с духами неба? – насторожился шаман. – Может, они похитили твой разум, раз ты совершаешь над глиной странный обряд? Может, ты болен? Может, ты навлечешь на племя порчу?

– Я не болен. У меня не похитили разум. На мне лежит благословение духов неба. Я помогу племени стать сильнее, – твердо ответил охотник, глядя шаману в глаза, и на миг услышал в своей голове странный шепот, совсем как в ту ночь в оазисе, только очень тихий, едва различимый.

– Ты не болен. На тебе лежит благословение духов неба, – повторил тот, как-то сразу обмяк и одобрительно покивал головой. – Ты поможешь племени стать сильнее.

Когда шаман пошел смотреть, как у старого кострища устанавливают тотемный столб, вождь взял Раху за локоть и отвел от костра.

– Духи наделили тебя большой силой, раз ты словом мог убедить нашего шамана, – сказал он.

– Наверно, – охотник прислушался к себе, стараясь разобраться в том, что сейчас произошло. Неужели он слышал голос духов, который может управлять людьми.

– Скажи, твой обряд с кучей глины не опасен? Он не навлечет на нас порчу? – спросил вождь, кивнув на костер.

– Не опасен. Это не куча глины. Это печь. Она полая внутри, как глиняная чаша, из которой мы хлебаем отвар из злаков. Только большая. Я ее обжигаю изнутри и снаружи, чтобы она выдерживала много огня. Потом я заброшу внутрь дрова, они почернеют и превратятся в древесный уголь. Потом ты дашь мне трех охотников. Мы возьмем волокуши и пойдем вдоль гор на восток. Мы будем идти два дня, пока не дойдем до рассекающего горы ущелья. Там мы наберем красно-зеленых камней, сколько сможем унести, и двинемся в обратный путь. Потом я смешаю эти камни с углем и заложу в печь. Подожгу. Подсоединю к отверстию бурдюк[12 - Мешок для жидкости из цельной шкуры животного.] и буду закачивать в печь воздух. Когда все прогорит, на дне печи будет расплавленный красный камень. Металл. Из него я отолью наконечники для копий, топоры и кинжалы. Они будут во много раз острее и долговечнее, чем каменные. С ними ваши охоты всегда будут удачными. С ними охотникам не будет равных в набегах. Ты мне в этом поможешь, – Раха взглянул в глаза вождю и почувствовал, что знает его ответ.

– Я помогу тебе, охотник. Скажи, когда будешь готов, – с чувством достоинства кивнул тот и, развернувшись, пошел к племени, которое было занято оборудованием стоянки.

Когда Раха закончил обжиг печи, он попросил себе в помощь пожилого охотника, умевшего ловко обрабатывать камень и кости. Участвовать в охоте у того уже не было силы, но из его ловких рук выходили самые лучшие наконечники для копий, топоры и ножи. А еще он знал секреты сверления камня, дерева и кости. Это был очень полезный соплеменник, хоть и ворчливый. Раха помнил это по тому, как он еще до посвящения учился у него делать первые сколы на кремне. А еще старик, несмотря на возраст, отличался любопытством и пытливым умом. Он долго расспрашивал охотника про конструкцию печи и как она работает. Его не интересовало, откуда тот получил такие уникальные знания. Ответ про духов неба был принят как должное. Устройство, а главное, принципы работы горна он старался понять и вполне в этом преуспел. Это было хорошо. Это значит, что его знания останутся в племени, когда он уйдет на восток.

Печь прогорела к вечеру. Внимательно осмотрев, Раха оставил ее остывать на ночь, а сам пошел к речушке, чтобы нарвать несколько пучков крапивы. Потом вернулся и присел к костру, у которого собрались охотники, участвовавшие в набеге на речников. Посидел немного, послушал геройские истории, пожевал жареной конины и пошел в часть лагеря, где стоял накрытый шкурами шалаш матери племени. Там у костра сидела группа девочек, которые каменными скребками мездрили[13 - Мездрение шкуры – удаление с внутренней стороны остатков мяса, сухожилий и подкожного жира.] свежую шкуру кулана. Попросил одну пригласить мать на разговор.

– Я слышала, ты убил шамана речников и вырезал его сердце, – сказала женщина, когда вышла из шалаша, вытирая руки пучком травы.

– Я убил их шамана и вырезал его сердце, – кивнул охотник.

– Я слышала, ты ушел от стаи степных волков, – она сделала жест, приглашая его к костру. Как только они подошли, девчонки вместе со шкурой исчезли в темноте. – От стаи степных волков сложно отбиться одному.

– Духи степи помогли мне. Я пустил их по ложному следу.