Неестественный отбор. Агония

– А это не может быть «Кентукки»? – не очень надеясь получить ответ, спросил Локарт.

– Не знаю, сэр. Мы можем только определить класс лодки. Сэр, время до цели первой ракеты «Танго» минус 7–3. Китайский крейсер сделал залп на перехват. Шесть пусков. У нас в секторе есть спутник. Мы можем отследить… Сэр, произошло разделение головной части первой ракеты. Пять боевых блоков. Рассчитываем траектории…

Дежурный замолчал на несколько секунд и продолжил:

– Сэр, мы зафиксировали воздушный ядерный взрыв на высоте девять тысяч пятьсот метров в семидесяти пяти километрах восточнее побережья Индии. Мощность до пятидесяти килотонн.

– Твою мать! – Локарт резко откинулся на спинку кресла и закрыл лицо руками.

– Сэр, китайские ракеты перехватили три боеголовки. Одна упала в океан в двенадцати километрах к востоку от побережья Индии. Без детонации. Мы регистрируем три пуска перехватчиков с китайского крейсера по второй ракете, пущенной с подлодки.

– Дайте мне Президента, – обратился к помощнику Локарт и, когда связь установилась, сообщил: – Мэм, у нас воздушный ядерный взрыв в территориальных водах Индии.

– Знаю, – тяжело вздохнув, сказала Лэйсон. – Мне NORAD уже сообщил. О втором пуске тоже. Собирайте генералов, Дуглас. Я готова отдать приказ о приведении наших ядерных сил в пусковую готовность. Это уже не шутки. Жду вас у себя.

В груди, отдаваясь гулкими ударами в висках, бешено колотилось сердце, где-то под ним образовался противный ледяной комок, во рту появился неприятный сладковатый привкус. Это не шутки… Локарт взял из ячейки с напитками бутылку воды и сделал несколько судорожных глотков.

– С вами все в порядке? – озабочено спросил помощник.

– Это просто стресс, Ник, – министр сделал еще несколько глотков. – Пожалуйста, дай мне седатив[24 - успокоительное средство.].

– Это Центр контроля NORAD, сэр. Китайцы уничтожили вторую ракету до отделения боевых блоков. Судя по данным с австралийского спутника, неопознанная лодка ушла под воду. К району пуска идет группа китайских кораблей, находящихся южнее Тайваня, и два звена истребителей. Туда же идет филиппинский фрегат. Китайцы дойдут быстрее.

– Разворачиваемся на Санта-Фе, – сказал министр помощнику, проглотив таблетку и запив ее несколькими большими глотками воды. – Сегодня у нас будет тяжелый день.

– Как и все последние дни, сэр, – грустно отозвался тот.

* * *

Когда Локарт вошел в кабинет Президента, там уже находился госсекретарь Алан Морисон и экс-вице-президент Кроуфорд. Они, по-видимому, уже достаточно много времени провели за обсуждением, потому что сидели молча с мрачными, напряженными лицами. Лэйсон, закрыв глаза, медленными, плавными движениями массировала пальцами виски. Морисон тоже, хмурясь, нервно барабанил дорогой ручкой по столу. Кроуфорд, плотно сжав губы, задумчиво мял подбородок, глядя на стакан, в котором в последнем глотке виски таяли несколько кубиков льда. «Плохо дело», подумал про себя министр обороны.

– Мэм… Господа… – коротко поздоровался Локарт, занимая одно из свободных кресел за столом. – Я вижу, совещание идет уже давно. Извините, что опоздал.

– Вы пришли в самое время, мы как раз хотели обсудить военный аспект сложившейся ситуации, – Президент бросила на него быстрый взгляд и, коснувшись сенсорной панели на столе, продолжила. – Но сперва, чтобы иметь представление, с чем мы имеем дело, взгляните на это.

Карта Юго-Восточной Азии, выведенная на настенную интерактивную видеопанель, сменилась новостным роликом одного из индийских каналов. Комментатор, нервничая и то и дело перебирая бумаги, что-то взахлеб рассказывал на хинди на фоне размытого изображения воздушного ядерного взрыва. Внизу экрана шли титры на английском. Говорилось о том, что стратегическая подводная лодка США нанесла ядерный удар по территории Индии. По счастливой случайности на траектории ракет оказалась группа китайских кораблей, которые, по просьбе индийского военного командования, сбили все боевые блоки за исключением двух. Одна уцелевшая боеголовка упала у побережья Индии, вторая взорвалась в территориальных водах над океаном в семидесяти километрах восточнее побережья. Количество жертв и возможный ущерб уточняются. Судя по снимкам, сделанным с китайского и малазийского спутников, залп произведен ракетами «Трайдент» с американской подводной лодки класса «Огайо». Это уже второй случай, когда стратегическая ядерная подводная лодка США без видимой причины атакует мирные страны. Семнадцать дней назад американская стратегическая подлодка такого же класса сделала залп ядерными ракетами по территории России и Китая. Тогда атакующая лодка была потоплена ответным ударом русского крейсера, а выпущенные ракеты были уничтожены силами ПРО России и Китая.

Изображение на экране сменилось любительской записью пикника на песчаном пляже. Несколько секунд картинка показывала десяток ярко одетых веселых молодых людей, собравшихся у пары квадрациклов и что-то певших на хинди, чокаясь банками пива. Затем камера резко дернулась вправо и выхватила поверхность океана с огромным куском неба. «Смотри! Смотри!» – прокричал снимавший, перейдя на английский с характерным индийским акцентом. Объектив камеры на несколько секунд ослепила яркая вспышка. Смех и крики веселой толпы за кадром разом умолкли. «Это, наверно, падает еще один корейский спутник», – проговорил снимавший, пока камера быстро приходила в себя после засветки.

Изображение стало четче, показывая растущее высоко в небе над океаном, огромное, горящее изнутри ослепительным огнем облако и быстро расходящийся от него в разные стороны концентрический круг ударной волны. Огненный гриб на мгновение замер, будто решая, что делать дальше, и из его адской шляпки вниз потянулись горящие газовые струи, постепенно срастаясь в клубящийся огненный столб. Раздался нарастающий гул, быстро перешедший в грохот. Снимавшего чуть не сбило с ног подошедшей ударной волной, он от неожиданности упал на колени и что-то заорал, но сквозь грохот его слова различить было невозможно. Наконец, рокот взрыва стих и за кадром стали слышны панические вопли на хинди.

– Они кричат: «Ядерный взрыв! Война! Война!» – сказала Президент и остановила ролик. – И это идет по всем мировым новостным каналам и Интернету. Америку обвиняют в ядерной атаке на Индию. Теперь у нас нет шансов помешать Китаю и России принять в ООН резолюцию, обязывающую нас разоружиться. Где ваши генералы, Локарт? Я хочу, чтобы они начали привыкать к мысли, что война неизбежна.

22 декабря 2030 года. Вечер. Нью-Мексико. Санта-Фе. Временная резиденция Президента США

– Все не так плохо, Кэрол. Во всяком случае, я ожидал худшего, – Кроуфорд сделал глоток бренди из хрустального бокала и, немного покрутив его в руке, поставил на стол. – То, что предложили русские и китайцы, действительно стоит детально изучить. Резолюция обязывающая. Да… Но, думаю, мы сможем потянуть время и потихоньку сгладить ситуацию.

– Сгладить ситуацию? Черта с два! – Лэйсон встала из-за стола и нервно зашагала по кабинету. – Черта с два, Рэй! Против нас весь мир! Сто шестьдесят голосов за резолюцию! Сто шестьдесят! Даже некоторые из этих никчемных европейских вонючек проголосовали против нас. Стоило нам попасть в беду – и все! Конец североатлантической солидарности, конец дружбе, конец НАТО. И это благодарность за то, что мы их с середины прошлого века спасали от вторжения русских. Союзники называется! В жопу таких союзников!

– Насчет союзников спорить не стану. С ними все ясно. Европа ведет себя, как дряблая шлюха, готовая отдаться сильнейшему. Мы ослабли. У нас большие проблемы. С крахом доллара наше экономическое и финансовое влияние подорвано, более того, все это спровоцировало в самом Евросоюзе глубокий кризис. Им нас любить больше не за что. К тому же мы сами начали вывод войск с наших баз в Европе, а они были одним из основных инструментов управления европейским суверенитетом. Но вот насчет угрозы с востока ты, Кэрол, пожалуй, перегнула. Русские всегда хотели наладить нормальные отношения с Европой и оттянуть ее от нас, – Кроуфорд поднялся с кресла, подошел к стойке со спиртным, стоящей у стены, и вопросительно посмотрел на Лэйсон.

– А, черт с ним! Плесните мне тоже бренди. Может, легче станет, – Лэйсон подошла и приняла предложенный ей бокал.

– Союзники, конечно, нас предали, – экс-вице-президент прислонился спиной к стене, наблюдая, как Президент, вдохнув аромат напитка, сделала небольшой глоток. – Но это был наш выбор. Вспомните, после развала Советов мы вообще думали, что нам никто не нужен, и держали Европу только для поддержания на плаву НАТО и создания эффекта «международного сообщества». А ведь все могло быть иначе.

– Вы опять про поступательное развитие человечества, Рэй, – Президент умоляюще посмотрела на собеседника. – Прошу вас, не надо. Мне и так тошно.

– Не совсем про это. Подумайте, как могла повернуться история, если бы после развала Советского Союза мы предложили бы России дружбу, вместо того чтобы пытаться сдержать ее развитие, при этом цинично игнорируя ее интересы. Постоянное давление, бесполезные санкции…

– Все, что мы делали, было оправдано, – Лэйсон сделала еще один глоток и, поморщившись, поставила бокал на стол. – В то время Россия была единственной страной, способной нас уничтожить. С этим надо было что-то делать. Мы выиграли холодную войну с Советами и вправе были рассчитывать на главный приз.

– Глобализация – вот наш главный приз. После краха СССР наши корпорации взяли под контроль большую часть мировой экономики, а влияние доллара на мировую систему стало доминирующим. Кэрол, мы контролировали почти всю экономику планеты, и контроль этот базировался на самой мощной в мире армии.

– Контролировали. Да. Пока не поднялся Китай, – скептически хмыкнула Президент.

– Ну в этом виноваты, отчасти, и мы. Все могло бы сложиться по-другому. Ведь мы могли предложить русским настоящую, честную дружбу, достойную двух великих наций. Представьте: наши технологии, мозги и предприимчивость слить воедино с их технологиями, мозгами и ресурсами. Вот тогда, вместе, мы бы действительно управляли миром, а не обманывали себя на протяжении сорока лет, что способны делать это в одиночку. Вместо этого мы решили «сдерживать» Россию и в очередной раз сделали ставку на НАТО и Европу, которая через двадцать лет превратилась в сидящую на нашей шее, пропахшую круассанами дряблую старуху, свихнувшуюся на либерализме и толерантности. К тому же за это время в России родилось, поднялось и окрепло поколение, которое, вопреки всем нашим усилиям, в большинстве своем выросло морально здоровым и к тому же относится к нам, мягко говоря, недружелюбно, а если говорить честно, то с презрением.

– А мы и не ищем их любви, – резко бросила Лэйсон, снова пригубив бренди.

– А зря. Ведь не только Россия разочаровалась в нас после развала Советов. Видя, что мы по своему усмотрению бомбим того, кого захотим, многие страны решили, что Америке все-таки нужен противовес. И эта решимость в последние десятилетия переросла в массовую поддержку фактически оформившегося союза России с Китаем. А ведь когда-то этот союз с Россией могли бы заключить мы. Тогда бы не было ни Йеллоустона, ни цунами, ни голосования в Генассамблее по нашему разоружению.

– Вы мне как-то сказали, что история не знает сослагательного наклонения.

– Да, это так. Но все равно, я не перестаю удивляться отсутствию у Америки дальновидности и элементарного здравого смысла в самых, казалось бы, очевидных вещах.

– Хорошо, Рэй, можете поупражняться в дальновидности сейчас. Нам что, по-вашему, надо вот так взять и передать ядерное оружие под контроль ООН?

– Ну зачем же, – Кроуфорд обиженно пожал плечами. – Во-первых, расклад кардинально изменился. Они ведь не просто предлагают нам разоружиться, но и собираются разоружиться сами по тому же принципу. Ход, я вам скажу, сильный. Он сохраняет Америке лицо и превращает нас из проигравших в партнеров хотя бы потому, что наш политический вес им понадобится в переговорах с Англией, Францией и Израилем. Дальше… Они хотят складировать все ядерное оружие мира на нейтральной территории в Антарктиде под охраной международного контингента. Тоже сильный ход. Здесь мы можем предложить ООН включить в этот контингент несколько наших батальонов и разместить поблизости группу американских кораблей. Это так, страховка на случай, если у кого-то возникнут неправильные мысли по поводу схороненного во льду арсенала. Строительство завода по переработке боеголовок в ядерное топливо для электростанций – тоже вполне адекватное решение. Конечно, все это нужно обсуждать и договариваться, особенно по второму этапу разоружения, касающемуся тактического ядерного оружия и других видов ОМП[25 - оружие массового поражения.], но в целом предложение весьма разумное и прямой угрозы нам не несет.

– Рэй, проснись! Мы теряем наше ядерное оружие! Основную силовую компоненту Америки, сдерживающую потенциального агрессора.

– Это действительно так. Но то же происходит и с потенциальными агрессорами. И давай на чистоту, Кэрол, неужели ты всерьез думаешь, что после развала Советов на нас кто-то собирался нападать. Брось… Это несерьезно. Нам ядерное оружие было нужно как довесок к обычным вооружениям и самой мощной армии в мире, для того чтобы обеспечить «проекцию силы» в мировом масштабе.

– Рэй! О чем вы говорите! После последних сокращений наши вооруженные силы почти в три раза меньше объединенных армий России и Китая.

– Ну Россия и Китай в последнее время тоже урезали свои армии. Насколько я помню, у России сейчас около миллиона. В Китае чуть больше двух миллионов человек. У нас тоже около миллиона плюс мобилизационный резерв еще почти полтора миллиона. И это только те, что находятся на контракте с Министерством обороны. Да… Если смотреть по цифрам, у них почти на миллион больше. Но наша армия до сих пор гораздо лучше оснащена. К тому же в случае мобилизации мы можем поставить под ружье еще почти тридцать миллионов. Это огромная сила. Кроме того, Северная Америка – это, по сути, остров, со всех сторон окруженный океанами. Чтобы добраться сюда, агрессору понадобятся корабли и самолеты. А вот их-то как раз мы близко к нашей территории не подпустим. Надо быть полным идиотом, чтобы попытаться прорваться через заслон наших боевых кораблей и систему противовоздушной обороны.

– Страна практически разрушена, – Президент бессильно обмякла в кресле. – Треть нашей территории – это зона бедствия. Ресурсы ограничены до предела. Наступает вулканическая зима…

– Именно. Ресурсы ограничены не только у нас, а похолодание накроет весь мир. В России оно будет особенно жестоким, ведь они находятся гораздо севернее. Надо быть самоубийцей, чтобы начать войну в этих условиях. К тому же мы стянули к нашим берегам флот. С наших баз по всему миру возвращаются войска. Мое мнение – нам нечего опасаться в ближайшие пять-семь лет, пока не окончится вулканическая зима и климат не восстановится хотя бы частично, – Кроуфорд на минуту задумался, глядя куда-то в окно, и, вздохнув, добавил: – Если, конечно, у нашего противника не припасен козырь, о котором мы и не догадываемся.

– Честно скажу, я не разделяю вашего оптимизма по поводу намерений Китая и России. Мы создавали наш ядерный потенциал почти сто лет, потратили на него огромные ресурсы, а теперь просто взять и отказаться от него? Остаться беззащитными, без основного инструмента сдерживания? Вы говорите «козырь». Если китайцы опять что-нибудь придумают в духе Йеллоустона, нам даже напоследок им нечем будет ответить.

– Здесь, пожалуй, можно будет немного схитрить, – лукаво улыбнулся Кроуфорд. – Наши противники не знают точно, сколько у нас ядерных боеголовок. Их всегда больше интересовали системы доставки. Более того, они пока не настаивают на контроле за нашими носителями. То есть у нас останутся подводные лодки, бомбардировщики и сами ракеты. Мы вполне сможем скрыть некоторое количество ядерных зарядов и укомплектовать одну стратегическую подводную лодку, чтобы в крайнем случае она нанесла «удар из могилы»[26 - автономная система глубоко засекреченных носителей ядерного оружия, которые применяются по территории противника через некоторое время после обмена ядерными ударами с целью «возмездия».].

– Не говорите мне о наших подводных лодках. При упоминании о них меня начинает трясти.

– Тут нечего сказать. Если правда, что по Индии выпустила ракеты именно «Кентукки», я снимаю перед русскими шляпу. Все разыграно безукоризненно, ведь нам практически удалось сорвать их голосование в ООН.