Игра за линией поля

Я закусываю губу и посылаю её полуулыбку.

Сегодня тебя уволят, Ванесса.

– Трэв. Где тут туалет?

Ну, конечно, я знаю, где он, но почему бы не поиграть в дурочка?

Девушка вежливо улыбается.

– Я покажу.

Мы оба понимаем игру, но так всегда интереснее, нежели прямое предложение перепихнуться в туалете.

Пара поворотов и перед глазами белоснежная дверь, она вроде врата в рай, но в тот, где царит разврат.

Я подмигиваю девчонке и дёргаю ручку.

– Спасибо за помощь.

Она кивает и делает шаг назад, прижимая поднос с груди. Её карие глаза светятся возбуждением, но мы теряем зрительную связь, когда захожу в комнатку и закрываю дверь.

На небольшом пространстве разместилось несколько кабинок, напротив которых широкая гранённая столешница с золотистыми мойками и зеркала. Вряд ли мужчинам нужно столько отражающих поверхностей, но кто я такой, чтобы судить?

Я мою руки и поправляю чёрную рубашку.

Даже если моя проводница передумала, я с удовольствием поизмываюсь над Одри, задержавшись в одиночестве.

Тихий стук в дверь заставляет улыбнуться. В одиночестве я не останусь.

Каштановые волосы, собранные в хвостик на затылке, появляются первыми.

– У тебя же нет девушки, – утвердительно произносит она, появляясь полностью.

Я быстрым взглядом окидываю стройное тело, хотя не могу отделаться от скудного чувства, подсознательно сравнивая с изгибами Одри. Белая рубашка скрывает небольшую грудь, юбка-карандаш держится на узких бедрах. Скучно, но создано для подобного рода заведений. Стоит дополнить очками, красной помадой и карандашом в пучке из волос, как всё заиграет совсем другими красками, прямо-таки фантазии школьника-девственника.

– Я бы не просил провожать, будь это так.

– Трэв, ты можешь быть тем ещё мудаком-изменщиком, – её голос приобрёл смелые октавы, это импонирует.

Я поднимаю бровь.

– Пришла поболтать?

– Хочу расставить точки над i. Я видела, что ты танцевал с девушкой.

– И тем не менее, посылала намёки, поводила до туалета и вернулась сейчас.

– До того, как вы танцевали, – настойчиво замечает она, словно пытается убедить себя.

– Но ты тут, и ты понимаешь, что мы не пересечёмся завтра, послезавтра или через неделю.

В её глазах появляется любопытство.

– Не настаиваю на повторной встрече, но спрошу, с чего бы такая категоричность?

– Я улечу завтра и не верю в отношения на расстоянии.

– Сойдёт. Ты хотя бы имя моё запомнил?

Я остаюсь честным и жму плечами.

– А нужно?

Клянусь, девяносто девять процентов девушек уйдёт, если будешь говорить с ними в подобной манере и прямолинейно. Но она остаётся и более того, расстёгивает верхние пуговицы рубашки. Мне ещё никогда не было так просто, поэтому слегка обескуражен.

– Ванесса, – напоминает она, встав рядом и подставив руки под кран, из которого тут же бьёт струя воды.

Девушка смачивает изгиб шеи, наблюдая за мной в отражении зеркала.

– И у меня пятнадцать минут на перерыв.

– Чертовски легко с тобой, это настораживает.

Она расставляет ладони по поверхности столешницы, оттопыривает попку и выгибает спину. Её розовые губы складываются в улыбку.

– Мы хотим друг от друга одного, зачем усложнять?

Я больше не жду. Провожу пальцами вдоль позвоночника, улавливая, как меняется её дыхание, и сую под юбку, провожу пальцами между складками и улыбаюсь.

– Такая мокрая, – хрипота в моём голосе выдаёт желание, и одной ловкой сменой положений она оказывается между мной и раковиной.

Девушка издаёт сдавленный стон и прижимается к моему набухшему члену плотнее.

– Не дразни, – отзывается она и резко разворачивается, в следующую секунду оказываясь внизу.

Её большие глаза смотрят на меня снизу вверх, указательный палец скользит по пряжке ремня.

– Ловко, – усмехаюсь я.

Она смело расстёгивает ширинку и рывком стягивает брюки.

В потемневших глазах вспыхивает пламя, в следующую секунду она огибает тонкими пальчиками затвердевший член и делает медленные, томящие движения, из-за чего шиплю.

– Черт!

Я закрываю глаза и наслаждаюсь.

По спине пробегается волна возбуждения и приливает к паху. Её розовые губки на моём члене скользят по всей длине и вновь возвращаются к основанию, на смену им приходит язык, которым она следом облизывает головку. На секунду задаюсь вопросом, каким могу быть, но уже спустя мгновение подобные мысли исчезают. До этого нет дела. Я не из той эпохи, когда, взяв за руку объявляют о семейном положении. Секс обесценен ровным счётом так же, как брак.