Смена. Военный дневник подполковника Джордже Аничича

С командного пункта корпуса ПВО сообщили, что у них нет радиолокационной картинки для наблюдения за боевыми действиями – РЛС не работает. Невероятно, если это правда. Отправить бы их всех к нам или в такой же боевой дивизион. Было бы что увидеть на экране радара. Посмотрел бы я тогда, нужна им картинка, или были бы рады, что целы и невредимы.

Во время передачи дежурства в 6.00 Дани мне посоветовал обратить внимание на то, что в районе Купиново вертится какой-то вертолёт. Говорит: „Не пытайся обнаружить его излучением СНР, это бесполезно“. Полностью с ним согласен. Мы это и раньше с ним обсуждали.

Вчера поручик Црнобрня сказал Вукосавльевичу, что они нашли обломки „Томагавка“ в районе деревни Прогар, и что подполковник Гойко Вучич нашёл ещё один неразорвавшийся снаряд. Скорее всего это HARM. Бора говорит, что подполковнику Носкову повезло – после взрыва ракеты большая часть осколков прошла через кабину над его головой и вылетела с другой стороны. Одна дверь в кабине была открыта, поэтому ударная волна выбила другую дверь.

В доме парикмахера Миланки вчера днём сержант Любенкович принимал ванну. Передала мне привет. Это её мужа я отругал накануне ночью, когда он привёз на огневую позицию машину щебня и подъехал к технике с включёнными фарами.

Вчера, когда ждали русскую делегацию, каждому из боевой смены придумывали псевдонимы. Все кумовья. Больше всего смеялись, когда Драгана Матича окрестили Ташко Начич. Меня назвали Анджелко Джорджевич. Развлечение, чтобы скоротать время. Не придумали имя Седлаку и Миялковичу.

Надо поблагодарить Пошараца, начальника бригады монтёров “Телеком“ с почты Печинци за то, что помог нам наладить связь.

Данка переживает за отца. Не знает что делать, если понадобится операция на почках. О наших родственниках, как и о войне в Боснии, никто не беспокоится. Они обречены решать свои проблемы сами. У кого-то есть деньги, а у кого-то нет. Никто не говорит, чтобы им платили, но хотя бы нам выдали зарплату, чтобы мы могли что-то отправить домой.

В 7.00 с командного пункта Бригады объявили готовность № 2.

После посещения мест бомбардировок в Белграде Сергей Бабурин заявил, что Россия не останется в стороне. Они били и по склонам Фрушки Горы. Что же с Врдником, моей родиной в прекрасной долине?

Милошевич и Ругова заявили, что необходимо найти политическое решение. Албанцы поняли, что они были пешками в руках Америки. Они готовы прекратить войну, потому что АОК (так называемая Армия освобождения Косова – Прим. перев.) разбита в Косово – сообщили вчера СМИ.

Для производства 100 крылатых ракет требуется примерно один год с максимальным использованием потенциала военной промышленности. По оценке аналитиков, против нас уже использовано 300–400 крылатых ракет.

В одном из агрегатов кабины энергообеспечения протечка радиатора водяного охлаждения, а в другом протекает масло на маховик. Система селекции движущихся целей СНР до сих пор неисправна. Дани об этом не докладывал на командный пункт Бригады.

Снова слышны взрывы примерно в 8 километрах от нас. Это происходит около Никинаца – они там что-то экспериментируют. Наши этого вчера не знали, поэтому вели активный поиск. Вероятно это не связано с каким-то командным пунктом сухопутных войск.

Командир взвода связи поручик Стоянович проверил все каналы внутренней и внешней связи.

В 8.43 нам объявлена готовность № 1. В 9.00 я сообщил майору Янку Алексичу о неисправностях на агрегатах и напомнил, что в дивизион поступили две ракеты 5В27У вместо 5В27Д.

Через несколько часов из мастерских Бригады прибыли люди для ремонта агрегата. Ничего не смогли сделать с радиатором. Пошлют прапорщика Ярковича попробовать устранить утечку масла в агрегате. Он замечательный командир и специалист, который раньше служил у меня в батарее наведения ракет.

В дивизион прибыли подполковник Драгован Матиевич и журналист газеты „Армия“ Бранко Копунович. Они провели съёмку и взяли интервью у меня и поручика Николича. Через Матиевича я передал Данке 300 динаров.

С командиром батареи майором Роксандичем и поручиком Николичем мы проверили горизонтирование пусковых установок.

В 21.40 треснула крышка на фильтре очистки топлива на дизель-генераторе П-18. Мы перешли на другой агрегат. В 21.30 в небе появляются какие-то объекты. Наблюдались яркие точки, которые периодически меняли цвет. Их было не менее трёх или четырёх. Дани позвонил мне на позицию и предположил что это автожиры. В 23.10 с П-18 мне сообщили, что отказал и второй дизель-генератор. Я доложил об этом подполковнику Благоевичу на командный пункт Бригады. Он мне сердито ответил: „Твою мать, Джордже! И что теперь?“ В воздухе целей не было. Выскочка и алкоголик. Мы его называем „Локатор № 2“ (от сербского глагола „локати“ – лакать, пьянствовать – Прим. перев.), потому что он алкоголик. При первой возможности я пошлю его подальше. Говорю ему: „Что касается агрегата питания, то мы пытаемся решить проблему. Не я же его сломал. Знаешь ли ты, что такое отказ техники?“ Я никогда не мог понять, почему люди, склонные к употреблению алкоголя, оказываются на месте, где решается судьба людей и их жизней. Откуда я знаю – трезвый он или с похмелья?! За это он должен нести ответственность, а не издеваться над подчиненными подразделениями и руководителями стрельбы.

В 23.38 по его приказу начали поиск радаром СНР в секторе от 350 до 0 градусов. Нужно искать вертолёт в районе реки Савы. Для нашей станции это не район реки. Я отказался. В этом направлении мы и вчера искали вертолёт радаром СНР 10–12 секунд без шанса найти что-то. Он мне сказал: „Иди тогда домой“. Трубку взял полковник Станкович и приказал нам искать в указанном секторе с излучением. Никто тебе не верит, а суеты много. Сильное отражение от местных объектов и офицер наведения ничего не видит. Я приказал перейти в пассивный режим. То, что было приказано – это большая глупость. Не будет вертолёт лететь над руслом реки так высоко, чтобы я его видел. И вертолёт, и „Томагавк“ над рекой летают низко. Иначе зачем им река. Что делает войсковая ПВО, если мы должны искать маловысотные цели? На какой высоте может лететь вертолёт? Любое другое оружие его может обстрелять, а они привлекают нас. Мы предназначены для чего-то другого. Что тут скажешь – чистой воды головотяпство.

Воскресенье, 04.04.1999

С 06.00 до 12.00 я был на дежурстве. В 9.30 мы получили команду о снятии с готовности, и сразу начали перевод техники в транспортное положение. Прошедшей ночью смена Дани работала по двум целям. Групповая цель на дальности 15 километров и одиночная на дальности 8 километров. Искали 2–3 раза, но не обнаружили. Нужно разобраться, почему. Оператор П-18 сержант Любенкович наблюдал их на экране РЛС, а майор Дотлич и капитан Голубович говорят, что на экране СНР цель была очень маленькая, как точка. Разве возможны такие большие потери сигнала в кабеле? Любенковичу необходимо выделить в помощь ещё одного человека.

Ночью Дани вместо себя на дежурство послал майора Дотлича, помощника командира по тылу. Поведение Дани стало другим, он изменился.

Вчера, когда я был у управляющего кооперативом Жики, он мне рассказал о том, что Дани говорил ему, что на днях станет полковником. Так вот оно что! Поэтому и изменение в поведении. Новому знакомому он сообщил новость, а от своих ближайших соратников скрывает. В чём причина? Случайность? Может быть. Наиболее вероятно это потому, что он человек генерала Биги. Наверное, Бига рассказал ему об этом, когда приезжала русская делегация.

При переводе СНР операторы Тиосавлевич и Волф отключили все кабели, кроме кабеля передатчика команд. При опускании антенны УНВ опорной осью повредили кабель. Сержант Тиославльевич с несколькими солдатами должен отправиться в Яково за резервным кабелем. А майор Дотлич с водителем Лукичем на „Ниве“ отправились к подполковнику Джевичу, чтобы снять кабель с резервного фонда.

Майор Янко Алексич из штаба Бригады сообщил, что приедет в наш дивизион, чтобы посмотреть на повреждение. Ночью, когда я вернулся с техники, у нас была милиция. Обсуждали, как действовать при налёте авиации, мероприятия по сохранению скрытности дивизиона и организацию прочёсывания местности по поиску радиомаячков НАТО.

По возвращении в лагерь около 11.30, на кровати я обнаружил две сумки, наполненные нижним бельём. Это местные жители собрали деньги и купили для армии. Акцию организовала младшая дочь Жики. Нас исключительно хорошо принимали. Старший сержант 1 класса Милан Барвалац принёс паёк сигарет за последние шесть дней – каждому по три пачки.

Разговаривал по телефону с Данкой. Она мне сообщила: „Сегодня ночью разбили теплоцентр в Блоке 70а Белграда, а значит и резервуары с топливом. Это было ужасно. У кого не были открыты дверь или окна, побило стёкла.

Поручик Црнобрня передал мне сообщение, что Дотлич должен связаться с Терзичем по поводу суточных для расчёта за 24–31 марта. Я дал номер телефона Терзича курьеру солдату Косте, когда он вернулся от подполковника Джевича.

В дивизион прибыл доброволец Йовица Йовичин из Румы. Дани написал подтверждение, что мы в нём нуждаемся, и сказал, что он должен обратиться в военкомат Сремской Митровици или Румы с просьбой о распределении к нам.

Утром около 6.30 мне позвонил Дани и сказал, чтобы я сообщил полковнику Станковичу о НАТО-вском радиомаяке, который нашли рядом с нашей позицией. Станкович потребовал, чтобы с ним связался Дани. Я передал это Дани, и они, наверное, созвонились.

Послал сообщение на пейджер Пошарацу, чтобы он поехал в Огар и забрал кабели.

Живан Йованович из деревни Буджановци видел старт и падение какой-то ракеты. Надо послать кого-то из ракетчиков и посмотреть номер ракеты. По возвращении из разведки около 12.15 Дани сказал, что ракета почти целая. По пути он встретил майора Поповича из 250 бригады ПВО. Устно он передал распоряжение: „Идёте обратно в район деревни Прхово“.

Я приказал командиру батареи наведения ракет впредь держать под контролем действия личного состава и не допускать ошибок, связанных с человеческим фактором.

Технику в боевое положение в районе деревни Прхово мы перевели около 20.00. На дежурстве до 24.00 осталась боевая смена Дани. Техника исправна. В помощь нам на РЛС П-18 назначены майор Попович и капитан Вучкович. Нас известили о начале налёта крылатых ракет и самолётов. Сообщили, что в воздухе примерно 50–60 крылатых ракет. Это вряд ли. Предполагаю, что любой сигнал шума на экране они воспринимают как крылатую ракету.

Понедельник, 05.04.1999

С 0.00 до 8.00 я на дежурстве со своей сменой. В 1.00 Станкович приказал поднять высокое напряжение на передатчике команд и быть в готовности, потому что запущены крылатые ракеты. В 2.00 начался массированный налёт авиации. Неразумно снова работать на прежней позиции. А накануне смена Дани около 45 секунд искала крылатые ракеты и вертолёты. Ничего не нашли. Когда кто-нибудь там, наверху, на командном пункте Бригады поймёт, что на нижней границе системы невозможно обнаружить цель, которая летит на высоте 100 метров? Что делают „Праги“, „Бофорсы“, „Стрелы“ на пути полёта крылатых ракет, которые летят над руслами рек, вдоль шоссе, над железными дорогами? Дани сказал, что из-за этого тоже поругался со Станковичем. Мы себя обнаруживаем.

Они знали, что мы находимся здесь, и одно время около зоны поражения на дальности 20–22 километров находилось около десятка целей на разных азимутах. Мы реагировали спокойно. Мы ждали, пока кто-то войдёт в зону поражения. Они выманивали нас, как рыба дёргает поплавок, и ждали, когда мы себя обнаружим излучением СНР. На большой дальности (30–35 километров) появилась отметка новой цели. Пусковые установки в постоянной готовности и есть опасность остаться без ракет.

В какой-то момент имитатор излучения нам сильно помог отпугнуть две цели, пока мы были нацелены на две другие. С противоположного направления появилась ещё одна цель и, пока мы разворачивали антенну, успела уйти. Обнаруженные цели находятся на высоте от 5 до 8 километров, а наблюдатели сообщили, что над позицией прошло 5–6 самолётов на большой высоте. При массированном налёте невозможно одновременно работать по целям на разных высотах. Ситуация была крайне серьёзная и тяжёлая. В кабине царила тишина. Понимая нашу ситуацию, полковник Станкович приказал: если они попытаются пройти, сосредоточиться на одном и стрелять независимо от того, есть захват или нет. Мы попробовали три или четыре раза по 10 секунд обнаружить цель, но не удалось. Эту ночную смену надо запомнить по сложности и напряжённости.

Около 4.00 пропала связь с командным пунктом Бригады. Был очень пронзительный звук, как будто непрерывно звонит телефон.

Я узнал, что мой однокашник Джорджевич стрелял около 2.30, а через 20–30 минут после этого натиск авиации ослаб, и она ушла. Это мне рассказал Црнобрня, когда приходил ко мне в лагерь в Шимановцах около 9.00. Он рассказал и то, что Джокича обнаружили и обстреляли, есть трое раненых и погиб капитан Тепавац. Я с ним не был знаком. Это, видимо, первый погибший офицер из 250 бригады ПВО. Слава герою! На его месте могла оказаться и моя смена. Слава Богу, что у нас нет потерь.

Около 7.00 я разговаривал с полковником Паульевичем, который был прислан к нам в помощь Бригадой. Попросил его передать демагогам на командном пункте Бригады, что нет никакого смысла в том, что мы пытаемся обнаружить вертолёты и крылатые ракеты. Пусть применяют сухопутные войска, чтобы закрыть направления „Иглами“, „Стрелами“, „Бофорсами“ и другими лёгким средствами вооружения. Найдите способы, чтобы определить возможные направления полёта крылатых ракет по высоте и глубине проникновения. Расставьте орудия и все другие малые средства, а нам дайте воевать с авиацией. Пусть все демагоги, которые думают, что они что-то могут, приходят, садятся и ведут поиск, пусть делают, как знают и умеют. Никто из штаба Бригады до сих пор не пришёл в дивизион, где стреляют и убивают. Единственный офицер, который прибыл в дивизион своего однокашника подполковника Носкова, был подполковник Гойко Вучич.

Около 16.30 на огневую позицию прибыл мой приятель Пера Банга, который после демобилизации живёт в Прхове. Там живут его родители. Пригласил меня в гости, обещал приготовить в казане хороший гуляш. Я поблагодарил его, но сказал, что это невозможно.

Разговаривал с Данкой. Она спокойна. Привыкает к войне. Я рад, что у неё больше нет паники. Сменила место работы. Теперь работает через день. Очень хочется попить с ней кофе. Я похудел. Это понятно по дырочкам в ремне.

Около 17.00 приехала милиция, чтобы им дали офицера или сержанта для совместного осмотра ракеты, которую нашли около деревни Михальевац. Она наполовину вошла в землю и не взорвалась. Я отправил их к Дани в Шимановци, чтобы кто-то из ракетной батареи пошёл с ними. Моё дежурство сегодня с 18.00 до 24.00.

Около 17.30 прибыли подполковники Байич, Коман и майор Станчич для того, чтобы установить камеру ТОС на СНР. Она обеспечивает видимость в течение полутора часов после захода солнца и столько же перед восходом. Объяснили нам возможный диапазон использования по освещённости. Офицеры поцеловали меня и сказали: „Браво, командир, ты вошёл в историю. Ты сломал им рынок сбыта. С Саудовской Аравией был контракт на поставку 40 самолётов“. Байичу я сказал, что нужно как можно быстрее сделать дистанционное управление имитатором излучения. Это очень важно для оперативности боевой работы и безопасности личного состава. Сейчас оператор сидит в укрытии и по команде об изменении азимута излучения должен бежать к имитатору и после разворота на нужный азимут снова бежать в траншею, и только после этого включать излучение. Траншея на расстоянии 100 метров. Это примитивно. Есть возможность действовать по-другому, более эффективно: когда офицер наведения поворачивает антенну СНР – синхронно поворачивается и имитатор. Очень просто и дёшево. Годами не вкладывали в армию. А все хотят успеха. Чем? Рогаткой?! Как будто наше командование не знает, чем и как мы воюем.

Поручик Црнобрня рассказал, что узнал как погиб капитан (или капитан 1 класса) Тепавац из Обреноваца. Оказалось, что не были закреплены аппаратные блоки в кабине, и при попадании противорадарной ракеты в СНР от взрыва вылетел блок и убил его. У нас в станции все блоки закрепил и проверил сержант Зденко Волф.

На огневой позиции должен быть запас ракет из расчёта по четыре на каждую пусковую. Не должно быть такого, чтобы у нас не оказалось ракет для стрельбы. Командир ракетной батареи Роксандич об этом не подумал.

В 19.25 Црнобрня задержал гражданское лицо – спортсмена Теодора Райича из Раковици, который совершал тренировочную пробежку, члена сборной Югославии по карате.

Около 19.50 Бойич закончил установку, настройку и фокусировку камеры ТОС. Видимость хорошая.