Смена. Военный дневник подполковника Джордже Аничича

В 9.45 транспортные средства готовы к буксировке. Невероятно, как быстро всё получается. Из стационарной системы создана мобильная, которую мотивированный персонал может быстро переместить на новые огневые позиции. Вчера я дал Армушу рисунок стола, который нам понадобится для перевода СНР из боевого положения в транспортное. Сегодня утром уже всё привезли. Наверняка он это сделал ночью из своих материалов. Невероятный человек.

Туман нам на руку – он будет маскировать наше перемещение. Мы выдвинулись в район деревни Суботиште двумя колоннами. Там мы переждём, пока во второй половине дня выберем место для новой огневой позиции. Когда одна за другой единицы боевой техники переводятся в боевое положение – в результате рождается единая боеспособная сила.

Дани с командиром батареи наведения ракет капитаном Голубовичем и командиром ракетной батареи майором Роксандичем ушёл на разведку местности, а я с остальными людьми остался в автобусе ожидать их возвращения. От усталости я задремал, но прибытие майора Влада Крсмановича с командного пункта Бригады в 11.55 полностью меня разбудило. Нам приказано перейти в район деревни Огар. Начало перевода техники в 12.00, а готовность к действиям в 19.00. Я сказал Крсмановичу, что это невозможно. По возвращении Дани с командирами батарей из разведки возник вопрос, как подразделение доберётся на новую позицию через топкую местность в районе Огара. Необходимы грузовики, гравий и щебень. Мы с Дани решили, как это сделать. Он остался, чтобы реализовать наш план, а я с людьми вернулся в лагерь на обед.

В 15.30 мы отправились обратно, и по возвращении в Суботиште я стал отправлять в Огар по 1–2 автомобиля через каждые 5 минут. Я ехал в последней машине колонны. В Огаре меня ждал Дани.

Мы прибыли на позицию и в 20.30 были готовы к действию. Пока шёл перевод техники в боевое положение, мы с Дани определили места хранения транспортных средств и отдыха людей. По возвращении на огневую позицию я определил место для размещения имитатора излучения СНР и расчёта переносных систем „Стрела-2М“. Моя боевая смена осталась на технике до 24.00, потому что абсурдно оставлять людей на дежурстве после полуночи – это слишком длинная смена. До полуночи редко кто может спать, а с полуночи до утра мы на технике. Днём всегда много обязанностей, так что люди моей смены сильно устали. Смена Дани должна прибыть в 00.00. Около 23.35 я заменил таблицу сигналов команд, которую после многих перипетий доставил майор Дотлич.

Около 23.50 я вышел из кабины и увидел, что огневая позиция освещена и видна как на ладони. Один гражданский водитель трейлера привёз полный прицеп щебня для отсыпки дороги. Я подумал, что он сошёл с ума. Спросил его, служил ли он в армии и знает ли, что такое маскировка?!

В 00.05 сигнал „Готовность № 1“ – готовность к боевым действиям. На РЛС обзора П-18 есть проблемы. С командного пункт Бригады постоянно звонят и спрашивают, когда устраним неисправность. Наконец я не выдержал и сказал, что о восстановлении доложим, и чтобы больше не звонили. Странные они люди.

Четверг, 01.04.1999

Капитан 1 класса Дарко Рашчанин с командного пункта Бригады потребовал осуществлять поиск и обнаружение целей с использованием излучения СНР. Я ответил ему: „Ты с ума сошёл, это неприемлемо. Зачем мне цель на таком расстоянии, если моя активная дальность намного меньше?! Обнаружим её, а возможности обстрелять нет“.

П-18 восстановлена около 01.00. Старший сержант Ристич, который помогал нам, убыл с огневой позиции. Он заменил неисправные лампы на новые в блоке УК-27. Выяснилось, что не работала некая линия задержки сигнала. Наконец мы исправны. Доложил об этом на командный пункт Бригады по таблице сигналов.

В 0.30 я позвонил Дани и спросил его, что со сменой дежурства. Он сказал, что они скоро придут. Прибыли в 1.50. Моя смена пошла в лагерь. Моя смена возмущена. Сократили нам время отдыха более чем на 2 часа, с учётом того, что ещё потеряем время на дорогу в лагерь. Единодушно решили, что утром прибудем на смену не в 6 часов, а в 8. Если они ведут себя не по-товарищески, то и мы будем делать так же. Кульминацией было то, что они забыли питьевую воду. И сержант Волф вынужден был возвращаться за ней в лагерь. Всё это время мы были на позиции, ожидая его возвращения, потому что у них в смене не хватало людей. С огневой позиции мы уехали на машине ТАМ-150, которая осталась здесь с вечера.

Утром в 5.50 мне позвонил Дани, чтобы я со своей сменой прибыл их заменить. Я отказался, и мы разругались. „Во сколько вы пришли к нам ночью?“ – спросил я его. Он снова позвонил в 7.00 и сказал, чтобы я разбудил людей. Вероятно, что он понял, какую глупость совершил. Я всегда прихожу вовремя, а он нет. По прибытии моей смены на огневую позицию около 8.00 он спросил, имею ли я что-то лично против него. Я сказал, что не имею, но считаю неправильным, что у одних нагрузка больше, а у других меньше. „Если ты командир, это не значит, что ты можешь делать что хочешь. Почему вы вечером опоздали?“ – спросил я. Он промолчал.

Распоряжение вышестоящего командования – с 8.25 до 9.00 не применять лёгкие переносные системы „Стрела-2М“. Я сообщил об этом командиру батареи переносных систем капитану-резервисту Цветичу, чтобы он оповестил свои расчёты, расположенные в 4–5 местах вокруг нас.

В случае нападения на огневую позицию у боевого расчёта СНР, П-18 и кабине распределения питания нет никакого оружия и боеприпасов. Приказываю командиру батареи наведения ракет капитану Голубовичу обеспечить огневую позицию боеприпасами для автоматов. Сумки с патронами и оружие распределить по кабинам. Расчёт имитатора излучения уже вооружён.

Стало известно, что с официальным визитом к нам прибудут представители Государственной думы РФ.

Ночью разрушили старый мост в Нови-Саде (между Нови-Садом и Петроварадиной). Ругова в беседе с Милошевичем в Белграде заявил, что необходимо прекратить бомбардировки и сесть за стол переговоров.

После ухода смены Дани нам осталась неисправной система селекции движущихся целей, поэтому оператору этой системы сержанту Милану Паничу пришлось её настраивать.

В 9.30 прибыл Армуш с экскаваторщиком Джурджевичем, чтобы помочь нам установить брёвна вокруг техники для её защиты.

Необходимо развернуть антенну на Белград и таким образом обеспечить ещё один канал связи с командным пунктом Бригады.

Сержанта ракетной батареи Сашу Бугарина я отправил на „ЗИЛе“ в деревню Зуце к командиру технического дивизиона подполковнику Петру Дубаичу, чтобы он доставил нам две ракеты (взамен выпущенных нами накануне). Необходимо также заполнить баллоны с воздухом для СНР. Ракеты доставлены, а баллоны с воздухом не наполнены – забыл. Он снова поехал на ТАМ-150. Я разозлился на него, потому что такая забывчивость ставит под угрозу нашу боеготовность.

Заправили топливом агрегаты источников электропитания (ДЭС) на огневой позиции. Я попросил Армуша, чтобы вместе с нашим мастером Голубовичем (Бинкетом) посмотрел „ЗИЛ“, который остался в ангаре в Шимановцах, потому что ведёт себя как „варёный“. Эта машина для нас очень важна, потому что она является тягачом СНР.

В 11.30 поговорил с Данкой. Прислала мне на пейджер сообщение, чтобы я ей позвонил. Она смотрела телевизор и в репортаже из Военно-медицинской академии (ВМА) увидела полковника Мирослава Лазовича, командира 250 бригады ПВО. Она узнала его. Спросила меня, почему Лазович весь изранен и находится в госпитале. Я сказал, что он пострадал не в боевых действиях, а на днях попал в автомобильную аварию, когда после бомбардировки ехал в Сремчицу. Единственное, что я не могу понять – почему командир Бригады такой же усталый, как и мы, сам сел за руль „Опеля“ и сам им управлял. Классическое злоупотребление служебным положением. Всегда есть постоянный военный водитель командира Бригады, который отдохнул и не отвлекался на другие обязанности. Лазович ехал с большой скоростью, улетел с дороги и получил серьёзные травмы. Автомобиль полностью разбит. Хрен с ним, с „Опелем“, главное сам остался жив.

Два дня назад тому я приказал майору Дотличу составить документ и проинформировать военкомат, кто отозвался на мобилизацию, а кто нет. И сообщить военкомату о мобилизационной потребности в стрелковом взводе и отделении РХБЗ.

Курю сигареты „Best“ – всё, что у меня есть. До войны курил „Winston S-100“. Дани как-то однажды мне порекомендовал не курить „Winston“, потому что это американские сигареты. Кто знает, где и кто их делает. Капитан 1 класса Муминович ему тогда сказал, что и DM (дойче марки) тоже чужие, но их все скупают, уважают и берегут.

В интервале с 14.00 до 16.00, во время отдыха моей смены, в лагерь прибыли мой однокашник и сосед по комнате в Академии подполковник Стоянче Томич, офицер безопасности из штаба корпуса ПВО, вместе с генералом Банетом Петровичем, поручиком Борой Црнобрня и прапорщиком Црепульяром. В Академии с друзьями мы его звали „Папа“. У него было любимое выражение: „Сыны мои, где вы?“. Мы и сейчас его так называем. Он спросил меня, как дела и есть ли проблемы. Я рассказал о глупости в ходе боевой работы, усталости и измотанности расчёта, бессмысленном поиске крылатых ракет, вертолётов и беспилотников. „Будь осторожен, постарайся не разговаривать по мобильному телефону с огневой позиции, потому что разговоры фиксируются“, – предупредил он меня.

Майор Дотлич из Шимановцев принёс жареного поросёнка, которого нам послали местные жители.

Начальник мобилизационного пункта прапорщик Мича Миялкович, ответственный за приём и обмундирование мобилизованных из запаса, привёл ко мне шестерых призывников для распределения. До сих пор не хватает людей в основных боевых подразделениях. Поэтому я их распределил в батарею наведения ракет и ракетную батарею. Когда появится возможность, я переведу их в подразделения по их специальностям. Пришёл и доброволец подпоручик Ненад Белович из Обреноваца. Когда-то он был определён к нам и привык к нашему подразделению. Я отправил его обратно, потому что по новому военному распределению резервистов он является призывником для дивизиона из Обреноваца. „Сиди дома и жди вызова в своё подразделение, чтобы не вступить в конфликт с законом“, – посоветовал я ему. Он меня послушался.

Пятница, 02.04.1999

Нахожусь на огневой позиции в Огаре, дежурство с 6.00 до 12.00. До 10.00 мы в готовности № 2 (люди на технике, техника выключена), а потом в готовности № 1 (боевой расчёт на технике, техника включена и готова к боевым действиям – как в дежурном дивизионе).

С 11.30 до 12.00 с азимута 270–300 появились вертолёты. С командного пункта Бригады заместитель командира по вооружению Бора Самарджич сообщил, что наблюдают их визуально в районе Сремской Митровици. Я объявил готовность батарее „Стрела-2М“ и боевому расчёту дивизиона. После очередного оборота луча на индикаторе РЛС мне доложили, что есть цель на дальности 8 километров. Приказываю расчёту СНР обнаружить цель. Поиск длился 10–12 секунд. На фоне большого количества отражений от местных объектов вертолёты обнаружить не удалось.

В 12.00 нас заменила боевая смена Дани. В 12.25 с командного пункта Бригады, вероятно по ошибке, объявили „Готовность № 3“ (техника выключена, люди в 15-минутной готовности в лагере). В этом случае по сигналу за 15 минут необходимо прибыть на технику и включить её, провести контроль функционирования станции и доложить о боевой готовности. Часть людей смены Дани убыла в лагерь. Он с огневой позиции пошёл пешком, так что я не знал точно, где он находится – у кого-то в деревне или идёт в лагерь.

В 12.50 поступил сигнал „Готовность № 2“ (дежурство на технике). В УНК из состава боевого расчёта остались только капитан Голубович и сержант Радивоевич. Никого нет в П-18, ДЭС и на имитаторе излучения, в то время как расчёт „Стрела-2М“ и взвод связи были на своих местах. „Умное“ решение Дани. На огневой позиции осталось только несколько человек, и в 12.55 автобус с боевым расчётом отправился в лагерь.

Я сильно устал и сразу уснул. В 15.30 я проснулся и с капитаном Муминовичем, поручиком Николичем и сержантом Тиосавлевичем поехал на огневую позицию. Нас хотят посетить из „большого дома“ – командования ВВС и ПВО. На „Ниве“ мы выехали на огневую позицию в 16.00. Делегацию привёз генерал Славко Бига, начальник штаба командования ВВС и ПВО. Прибыл с представителями Государственной думы РФ, которую возглавляли генерал-полковник, генерал-майор, директор и конструктор завода по производству ракетных систем. Генералы маленького роста в огромных фуражках. Прибыл и представитель Белоруссии. Члены делегации восторженно сказали нам, что наше место теперь в книге рекордов Гиннеса, потому что оружием третьего поколения мы сбили самолёт шестого поколения. С русской делегацией были и наши генералы. До сих пор никто из нашего вышестоящего командования не построил боевой расчёт и официально не поздравил. С ними был полковник Вукосавльевич, бывший командир 250 бригады ПВО. Дани в подарок от россиян получил часы. Они обещали нам ракетные системы С-300 – завтра, а может быть „когда-нибудь“. Сказали, что над Ельциным только Бог. И что политики пьют, и Россия потеряла лидерство в мире. Сербия воюет и за Россию. Дани украдкой за спиной сунул небольшой обломок самолёта в руку одному русскому. Я стоял рядом и видел этот момент. Мне было непонятно, зачем он это сделал.

Около 18.00 делегация отправилась в сторону лагеря, чтобы посмотреть крыло сбитого самолёта. Моя боевая смена осталась дежурить на огневой позиции до 24.00. Опять на дежурстве не было покоя. С поручиком Борой Црнобрня приходил солдат-резервист Микица Петрович, чтобы увидеть меня и поздравить со сбитым самолётом. Микица сказал мне, что они видели нашу стрельбу. Он был в восторге. Рассказал про старшего сержанта Сашу Шабановича, который работал на автокране „КрАЗ“ при переводе СНР в Прогаре. Перед началом движение на марше начался обстрел позиции. Когда он третий раз бежал из „КрАЗа“ в укрытие, повернулся, увидел летящую ракету и крикнул: “Она попадёт прямо в меня, вашу мать!“.

Бора пообещал завтра принести нам дневную норму сигарет по 10 штук из Центра наблюдения и оповещения в посёлке „13 Мая“. Все что-то дают нам. Для армии и полиции какой-то частник, производитель напитков, завтра привезёт сок, газированную и обычную воду.

Около 17.00 на ДЭС к Малетичу прибыла ремонтная бригада для восстановления агрегата.

Сегодня мы узнали, что вместо двух израсходованных ракет 5В27Д нам привезли 5В27У. Они, наверное, шутят, или нет других ракет? Первые модифицированы и обеспечивают более надёжное поражение цели. Со вторыми стрельба возможна только навстречу. А если самолёт совершит манёвр и будет удаляться, то вероятность поражения невелика. Глупость. Пошёл дождь.

Около 19.00 я позвонил Данке. Она в депрессии. Не люблю, когда она такая. Это состояние преобладает в её поведении. Сказала, что звонила моя сестра, которая живёт и работает в Триесте (Италия). Младшей племяннице Бояне оперировали гланды. Думаю, что это к лучшему.

Сегодня католическая Страстная пятница. В 21.15 объявлена „Готовность № 1“ – с включённой техникой как дежурный дивизион. Американский президент Клинтон заявил, что Запад будет воевать и во время их Пасхи.

По радио, телевидению и в печати сообщили, что в Косово, рядом с Македонией, захвачены два американских сержанта и солдат из состава американского разведывательного батальона, который базируется в ФРГ. Американский Конгресс требует, чтобы им дали статус военнопленных и чтобы с ними обращались в соответствии с Женевской конвенцией. Таким образом, они признали, что находятся в состоянии войны. А это означает, что они являются агрессором. И однажды они предстанут перед судом. Мировая и европейская общественность засуетилась.

В кабине УНК между майором Стоименовым, капитаном Муминовичем и сержантом Тиосавлевичем развернулась дискуссия о государственном устройстве. Муминович сожалеет, что не послушал жену и не уволился из армии, когда получил перевод из Обреноваца в Яково. Говорило о более высоком качестве жизни на Западе, чем у нас. Я знаю, что усталость делает своё дело, и, наверное, в других обстоятельствах он бы мыслил иначе. Или это настоящее состояние его души? Я не участвовал в этом обсуждении. Эйфория в связи с „невидимкой“ медленно идёт на убыль.

Деревенские женщины вчера буквально завалили нас пирогами.

Бора Црнобрня сообщил мне, что подполковник Носков со своим дивизионом находится недалеко от нас, в районе деревни Ашанья.

Бригада получила батарею ракетной системы „Куб“, которая расположена в Богатиче, перед нашими позициями. „Куб“ – более новая и мобильная ракетная система по сравнению с „Невой“. Командиром батареи был поручик Сретен Цветкович. В помощь ему были приданы капитан Душан Жаркович и подполковник Бане Милосавльевич. Они располагались в 20 километрах от нас. Для скрытности работы батареи нам (3-му ракетному дивизиону) поручили обеспечивать их координатами целей до их выхода в эфир.

Мастер Голубович, Бинке и прапорщик Жугич сегодня принесли ещё одну часть сбитого самолёта. Неужели мы действительно легенда, которую очень уважают люди. Это очень важно, это поднимает авторитет армии в глазах народа. Снова заболела язва. То ли из-за времени суток, то ли из-за смены сигарет.

Сегодня прапорщик Мича Миялкович привёл шестерых переодетых в обмундирование резервистов. Я вернулся с огневой позиции с дежурства в 24.00. Припарковал „Ниву“ и, при закрывании двери, прищемил средний палец правой руки. Было очень больно. Надеюсь, что я его не сломал. Надо не забыть на следующей неделе сходить к стоматологу, потому что у меня в зубе лекарство. Действует ли военно-медицинский центр (ВМЦ) и работает ли там моя дантистка Милица Стоянович? Незадолго до войны она поставила мне лекарство.

Данка мне сообщила, что купила блок сигарет „Партнёр“. Я ей сказал, чтобы больше не покупала. Нужно ей послать сколько-нибудь денег. Я получил аванс 250 динаров. Пора спать. В 6.00 опять на дежурство на огневую позицию. Армуш привёз сегодня для ДЭС 10 литров дистиллированной воды. Силён этот парень. Он с уважением относится ко мне. Принёс на дежурство кофе в термосе.

Суббота, 03.04.1999

Сегодня ночью, спустя 44 года после окончания Второй мировой войны, бомбили Белград. Били по зданиям Правительства Республики и Управления МВД, всего 8 крылатых ракет. Неизвестно, есть ли жертвы. Одна ракета упала в 30 метрах от роддома, разбиты стёкла. Это сильный стресс для молодых женщин и младенцев. НАТО – воистину фашисты.

На днях были назначены новые генералы. Какая-то чехарда наверху. Мой однокашник подполковник Стоянче Томич, когда был на позиции, рассказал, что некоторые люди из политического руководства кроме своих семей прячут в бомбоубежищах и свои автомобили.