Потерянный рай

Великое дневное светило не скоро еще окончит свой путь, хотя уже приближается к склону; услышав твой голос, могучий твой голос, оно замедлит свое течение, чтобы слышать твое повествование о том, как оно родилось, о том, как создавался мир из неопределенной бездны; а если бы вечерняя звезда и месяц поспешили прийти послушать тебя, то с ними воцарится ночное безмолвие; сон, бодрствуя, будет внимать тебе, или мы повелим ему удалиться, пока ты не кончишь великого повествования, и простимся с тобой еще до рассвета». Так упрашивал Адам высокого гостя, и Ангел божественным голосом кротко отвечал ему. «Исполню я и эту просьбу, так скромно выраженную тобою: но какие слова, какой язык серафимов может поведать творение Всемогущей десницы, и в состоянии ли человеческий ум постигнуть его? Однако, все, что может быть тебе доступно, все, что послужит к возвеличению Творца и возвышению твоего счастья, не будет скрыто от твоего уха. Мне дано повеление свыше удовлетворить твое желание просветить в известных пределах; далее этого воздерживайся от вопросов; не думай своим собственным воображением разгадать тайны, скрытые незримым Царем, Единым Всеведущим, в глубокой ночи, непроницаемые ни для кого ни на Земле, ни на Небе. Кроме того есть много предметов для твоего исследования и познания, но знание – подобно пище: оно не должно превышать меры, иначе ум не в состоянии вместить его, избыток знания отягощает ум, и тогда мудрость легко превращается в безумие, как лишняя пища рассеивается ветром.

Узнай же!.. После того как Люцифер (так называется тот, что сиял некогда среди ангельского воинства, как эта звезда среди звезд) пал со своими пылающими легионами в бездну, назначенное ему место, Сын Божий со Своими Святыми победоносно возвратился назад к Предвечному Отцу. Всемогущий с высоты Своего трона, взирая на их великое множество, сказал Сыну:

«Завистливый враг наш ошибся, как видно, считая всех мятежниками, подобно себе. Он думал всех возбудить к восстанию, лишить Нас престола, овладеть неприступной горой, – высочайшим жилищем Божества; и хитростью он увлек многих, навек лишив их здесь места. Однако, Я вижу, еще более осталось верных: Небо не опустело; довольно в нем светлых жителей для населения его царств, как они не обширны, и для исполнения в этом великом храме всех торжеств и священнодействий.

Но чтобы он не возносился уже сделанным злом, не ликовал, что он опустошил Небо и нанес мне потерю, если можно считать потерей, что Небо лишилось мятежников, добровольно себя погубивших, то Мне легко ее исправить. В одно мгновение создам Я новый мир; от одного человека произведу бесчисленный род человеческий; в том мире будет обитать он, не в здешнем, пока, возвышаясь по мере своих достоинств, после долгого испытания его повиновения, не откроет он себе, наконец, пути к горнему царству. Тогда Земля будет Небом, а Небо – Землею: будет одно царство, в вечной радости и нерушимом согласии. Вы, небесные Силы, распространитесь по всем небесным странам, а Ты, Мое Слово, Единородный Сын Мой, Ты совершишь это творение: по слову Твоему да совершится все. Дарую Тебе Мою силу и всеосеняю-щий Дух Мой. Иди, повели бездне стать Небом и Землею в начертанных Тобою пределах. Нет в пространстве ни пределов, ни пустоты: Я наполняю бесконечность. Безгранична Моя власть, но Я не распространяю повсюду Моей благости; в Моей воле творить или не творить. Необходимость, случай для Меня не существуют: в Моей воле заключается судьба».

Сказал Всемогущий, и Слово Его, Сыновнее Божество, совершает Его веление. Быстрее времени и движения, за словом Божиим мгновенно являются Его дела. Трудно на земном языке поведать их смертному так, чтобы они были доступны его понятиям. Великое торжество было на Небе, великая радость, когда произнес Всемогущий Свою волю! «Слава Всевышнему! – воспели небесные голоса, – благополучие будущему человеческому роду, мир его обители! Слава Тому, Чей праведный гнев изгнал злых далеко от лица Своего и от жилища праведных. Слава и хвала Тому, Кто в премудрости Своей из зла повелел быть добру! Вместо злых Духов создано будет лучшее племя, и благость Господня разольется на все миры и века веков». Так воспели небесные Силы. Между тем явился Сын, готовый к великому делу: Он препоясан был Всемогуществом, увенчан лучами божественного величия; мудрость, беспредельная любовь – весь Отец сиял в Нем. Колесницу Его окружали бесчисленные херувимы и серафимы, господства, престолы, силы, крылатые Духи, крылатые колесницы из Господней оружейной, испокон веков, в полном убранстве, мириадами стоящие между двумя медными горами, всегда наготове для торжественных дней. Оживленные Духом жизни, сами собой несутся за Владыкой небесные колесницы. С дивным звуком широко разверзлись на золотых своих петлях вечные врата перед Царем Славы, грядущим в могущественном Своем Слове и Духе создавать новые миры.

Все стояли еще на пределах небесной тверди, созерцая с окраины необъятную бездну, бурную как океан, черную, пустынную, дикую, всю встревоженную свирепыми бурями, подобно горам вздымавшую свои волны, грозя затопить ими Небо и смешать полюсы с центром.

«Укротитесь вы, бурные волны, утихни бездна! – раздалось Всемогущее Слово, – да прекратятся ваши смуты!» И, блистая Отчей славой, на крылах херувимов понесся Сын Божий вглубь Хаоса, к нерожденному миру; и Хаос услышал божественный голос. Все Ангелы понеслись за Ним для созерцания творчества и чудес божественного могущества. Вот Он останавливает пламенные колеса и берет в десницу изготовленный прежде веков в сокровищнице Господней золотой циркуль, чтобы очертить границу вселенной и всего создания. Один конец ставит Он в центр, другим обводит в необъятной глуби мрака и вещает: «До этой черты прострись, о мир! Вот твоя граница и окружность!»

Так сотворил Бог Небо и Землю, вещества еще пустые, не имевшие образа. Глубокая мгла покрывала бездну, но Дух Божий животворно распростер крылья над тихой влагой и влил в жидкую громаду жизненную силу и жизненную теплоту, низвергнув в глубину пучины черные, холодные осадки, враждебные жизни. Тогда стал Он устраивать мир: однородные части с однородными сложил Он в шары, всему остальному дал свое место, наполнив промежутки воздухом, и в вечном равновесии закачалась Земля в своем центре.

«Да будет свет!» – сказал Бог; мгновенно воссиял из бездны эфирный свет, первенец создания, чистейшей сущности сущность. От востока, места своего рождения, круглым, лучезарным облаком протекает он сквозь воздушный мрак. В этой облачной скинии скрывался он некоторое время; Солнца еще не было. Увидел Бог, что свет прекрасен и отделил свет от тьмы полушарием. Свет назвал Он Днем, а мрак – Ночью. Так вечер и утро были в день первый. Восхвалили, воспели его все небесные хоры, когда из тьмы впервые блеснул свет востока, в этот день рождения Неба и Земли, ликованиями радости наполнили они глубины необъятного шара и, играя на золотых арфах, прославляли в гимнах Бога и дела Его. Они воспевали Творца, когда настал первый вечер и когда воссияло первое утро.

Опять сказал Бог: «Да будет твердь среди вод и да отделятся ее воды от вод!» И создал Бог твердь, влажный покров из чистейшей, прозрачной воздушной стихии, облекающий всю окружность огромного шара; эта крепкая, надежная оболочка отделила нижние воды от вод горних; как земля, так и весь мир был создан Творцом на лоне тихих вод, окружающих вселенную беспредельным хрустальным океаном, который удаляет от пределов его бурный Хаос, чтобы от столкновения с ним не разрушилось все здание нового мира. Небо Бог назвал Твердью. Так небесные хоры воспевали вечер и утро дня второго.

Земля была образована, но, как незрелый зародыш, покоясь в лоне вод, еще не являлась наружу. Не напрасно разливался безбрежный океан по всему лицу земли: плодотворным теплом и влагою проникал он в весь смягченный ее шар; и всеобщая мать, напоенная произрастительной влагой, готова уже была к зачатию. Так Бог сказал: «Вы, воды поднебесные, соберитесь в одно место, и да появится суша!» Мгновенно вышли из вод громадные горы; обнаженные хребты их касались облаков, вершины доходили до неба. Насколько поднимаются вверх эти громады, настолько же оседают, опускаются вниз широкие и глубокие впадины, обширные ложа вод: радостно устремляются туда воды, скатываясь с суши, подобно тому как капли воды, падая в пыль, свертываются в ней шарами; другие встают хрустальной стеною или падают прямыми столбами, со всех сторон с такой стремительностью двинуло их великое Слово. Как при звуке трубном рати собираются под свои знамена (об этом ты уже слышал), стекаются водяные толпы, катя вал за валом, как находили дорогу, то бурными стремнинами низвергаясь с крутых обрывов, то тихо разливаясь по равнинам: ни скалы, ни горы не удерживают их; они пролагают себе путь под землею, извилинами обтекают кругом, прорывая глубокие ложа в мягком иле, который легко уступает им, пока не повелел Господь быть суше, кроме тех мест, где текут теперь реки, пролагающие водяные пути. Сушу назвал Бог Землею, а большое вместилище вод – морем: и увидел, что хорошо это и сказал: «Да произрастит земля зеленые травы, злаки с семенами и плодовые деревья, приносящие по роду своему плод, в котором семя их на земле».

Сказал Он, и обнаженная до тех пор земля, дикая и пустынная, неукрашенная, неприглядная, оделась вдруг нежной травой, и весело зазеленела вся ее поверхность. Растения развернули разнообразные свои листья и вдруг зацвели, блистая роскошью красок, проливая радость и ароматы на грудь матери-земли. Едва распустились листья, тотчас же густо покрылся гроздьями виноградник, на ползучих ветвях появилась душистая тыква; словно рать, встали в полях колосья, и низкие кусты переплелись зелеными кудрями. Наконец, точно под музыку поднялись стройные деревья и распростерли ветви, обремененные плодами или усеянные цветом. Высокими лесами увенчались горы, рощи осенили долины, берега источников и рек. Земля тогда стала подобна Небу. Боги могли бы избрать ее своим жилищем или с восхищением прогуливаться под ее священной сенью. Бог еще не орошал землю дождем, и не было еще человека, чтобы возделывать ее, но из земли выступали росистые пары и увлажняли каждое растение, сотворенное Богом, прежде чем выходило оно из почвы, каждую былинку, прежде чем вырастала она на зеленом стебле. Бог увидел, что хорошо Его творение: и вечер и утро прославили день третий.

Сказал опять Всемогущий: «Да будут Светила в вышине обширной тверди небесной для отделения дня от ночи, да послужат они для знамений, для обозначения круговорота времен, дней и годов. И да будут они светильниками, чтобы светить на землю: таково Мое назначение им на тверди небесной». И стало так.

И создал Бог два великих светила, великих по своей пользе Человеку: большее – для управления днем, меньшее – для управления ночью. Потом создал Он звезды и поставил их на тверди небесной, чтобы они светили земле, управляли днем и ночью и отделяли свет от тьмы. Обозрел Господь Свое великое творение и увидел, что оно хорошо.

Первым из небесных тел создал Он солнце, громадный шар, вначале несветлый, хотя он и был из эфирного вещества; потом сотворил шарообразную луну и звезды различной величины; Он усеял ими Небо, как поле. После этого из облачной скинии, хранилища света, взял Он большую его часть, переместив ее в шар солнца, сотворенный пористым, чтобы притягивать и впивать в себя льющийся свет, и вместе с тем твердым, чтобы удерживать собранные лучи. И стал этот шар великим храмом света. В нем, как в источнике, другие светила черпают в свои золотые урны потоки света; здесь золотит свои рога утренняя планета. Свое малое количество световой силы они увеличивают, окрашиваясь лучами того великого светила или отражая их, хотя человеческому глазу оно представляется в уменьшенном виде от громадной дали.

Впервые показалось с востока чудное светило дня и, озарив весь горизонт блеском своих лучей, радостно начало свое шествие на запад по высокому пути небесному. Рассветающая заря и Плеяды[138 - Плеяды, созвездие в голове Тельца. В греческой мифологии это были нимфы, семь дочерей Атласа и Плеионы или Этры. Они превращены в звезды за то, что отец их хотел читать тайны неба. Римляне называли эту группу звезд Вергилия или утреннее созвездие.] предшествовали ему, кружась в дивном танце и светясь своим тихим светом.

Прямо напротив него, на западе, вышла луна, но уже без такого блеска; как в зеркало смотрится солнце в ее круглый лик, даруя ему свет: она так поставлена, что другого света ей не надо. Луна остается в таком отдалении до наступления ночи: тогда, совершив свой оборот на великой небесной оси, в свой черед сияет она на востоке владычицей неба вместе с тысячами меньших светил и тысячами тысяч звезд, которые словно золотыми блестками усеяли вдруг все небесное полушарие. Так, в первый раз украшенные блестящими светилами своими, заходящими и восходящими, радостный вечер и радостное утро увенчали день четвертый.

И Бог сказал: «Да произведут воды пресмыкающихся, обильных зародышами, душу живую; и птицы на крыльях да полетят над землею по открытой тверди небесной». И сотворил Господь огромных китов и всех живых тварей пресмыкающихся, которые обильно размножились в водах, каждая по своему роду; и создал всех птиц пернатых по роду их. Увидел Бог, что все хорошо, и благословил их, сказав: «Плодитесь, размножайтесь и наполняйте воды в морях, реках и озерах; а птицы да размножатся на земле».

Мгновенно проливы и моря, каждый заливчик и бухта закипели бесчисленным множеством выводков, мириадами рыб; распустив свои плавники, скользят они под изумрудной волной, сверкая блестящими чешуями; в иных местах они собрались стаями, точно мели среди моря; порознь или вместе ищут они морскую траву – их пищу, теряясь в коралловых рощах; другие в резвых играх быстро мелькают на солнце, показывая ему на миг свой водяной наряд в золотых крапинах; иные спокойно лежат в жемчужных раковинах и вбирают в себя влагу, другие же, точно покрытые панцирем, из-под скал подстерегают добычу. Тюлени и дельфины, извиваясь, играют на гладкой поверхности моря; там тяжеловесные громады, ворочаясь в воде, неуклюжими движениями вздымают волны в океане. Левиафан, величайший из всех живых тварей, распростерся на морской глубине, точно мыс; спит он или плывет, он кажется движущейся землей; жабрами он вбирает в себя целое море и опять выбрасывает его из пасти.

Между тем в теплых пещерах, в болотах, на берегах морей и рек готово выйти такое же многочисленное племя, получившее жизнь из яйца: согретое, оно раскрывается и через отверстие осторожно выпускает птенца, еще голого; но он скоро оперяется, расправляет крылья и с криком взвивается в поднебесье, презрительно смотря на землю из облачной выси, где орел и аист на утесах и на вершинах кедров вьют свои гнезда.

Одни рассеиваются в одиночку по воздуху, другие, умные птицы, собираются в стаи и треугольником пролагают себе путь общими силами, разумея времена года; высоко летят воздушные их караваны через моря, через разные страны; движения их крыльев облегчают общий полет: так совершают свое ежегодное странствие осторожные журавли, несясь по ветру; воздух разделяется перед ними, рассекаемый бесчисленными крыльями.

Порхая с ветки на ветку, мелкие пташки красуются разноцветными перышками и до позднего вечера веселят леса песнями; а торжественная песнь соловья не умолкает и тогда: всю ночь раздаются сладостные ее звуки.

Другие в серебристых озерах и реках купают пушистую грудь. Лебедь, выгибая шею между двумя белыми крылами, покрывающими его словно мантией, величаво плывет, ногами, как веслами, рассекая воду, часто он покидает водяную стихию и на сильных крыльях подымается в высокую воздушную область. Иные твердо ходят по земле; таков петух, украшенный гребнем и оглашающий своим криком тихие часы, и та птица с великолепным хвостом всеми цветам радуги и глазами, похожими на звезды. Так воды населились рыбами, а воздух – птицами, и вечер и утро торжественно прославили день пятый.

Шестой, последний день творения, настал при звуках арф вечерних и утренних, и сказал Господь: «Да произведет земля душу живую по роду ее, скотов и гадов, и зверей земных по роду их».

Земля повиновалась; мгновенно разверзла она плодородные недра и произвела разом бесчисленных живых тварей совершенных форм, со всеми членами в полном развитии. Вышел из земли, как из своего логовища, хищный зверь, живущий в дремучих лесах, в кустах и пещерах; среди деревьев они поднялись попарно, встали и пошли. На полях и зеленых лугах поднялся скот, то по одиночке, то парами, то большими стадами, и тотчас же начинал пастись; в великом множестве рождала их земля: вот выходит до половины лев, когтями раздирая землю, чтобы освободить остальную часть тела; наконец, прыжком он разрывает последние узы, тряся косматой гривой. Подымаются барсы, леопарды и тигры, подобно кроту, буграми взрывая вокруг себя землю; быстро олень выставляет из-под земли ветвистые рога; бегемот, величайший из земнородных, с трудом подымает огромное свое тело из вязкой глины. Подобно растениям встают, блея, стада пушистых овец; гиппопотам и чешуйчатый крокодил колеблются между землей и водами.

В то же время возникают все пресмыкающиеся на земле: черви и насекомые; последние расправляют веером прозрачные крылышки и нежные члены, уже одетые в роскошный летний наряд из золота и пурпура, изумруда и лазури; первые нитью растягиваются по земле, оставляя длинный извилистый след. Не все они принадлежат к малейшим созданиям природы; некоторые, из земной породы, поразительной длины и толщины, извиваются чешуйчатыми кольцами и одарены крыльями.

Прежде всех выполз бережливый муравей, озабоченный думой о будущем: в его маленьком теле заключено великое сердце. Соединение всех его племен в одну общину, может быть, послужит со временем образцом истинного равенства. За ним появилась с многочисленным роем пчела, которая чудным соком кормит своего ленивого супруга, строит свои восковые соты и наполняет их медом. Бесчисленны остальные; ты знаешь их свойства, сам дал им имена, которые повторять нет нужды. Известна тебе также и змея, хитрейшая из всех полевых тварей; она бывает громадных размеров, с медными глазами и волосатой гривой ужасного вида, но для тебя эта тварь безвредна, и повинуется твоему голосу.

Небеса блистали во всей своей славе и двигались по тому начертанию, какое дано им было впервые рукою великого Двигателя. Устроенная вполне земля прелестно улыбалась в великолепном своем уборе. Воздух, вода, земля, все было населено – летали там птицы, плавали рыбы, ходили звери, а шестой день еще не был окончен.

Не было еще совершеннейшего творения – цели всего, что было совершено: существа, с головой не склоненной к земле, как другие создания, но одаренного священным разумом, прямым станом, высоким и ясным челом, существа, которое бы обладало самосознанием, было бы достойно управлять всем остальным и сообщатся с Небом, всегда с благодарностью помня, откуда ниспосланы ему все блага, и туда благоговейно устремляло бы сердце, голос и взоры, воздавая честь и поклонение Всевышнему Богу, поставившему его владыкой над всем Своим творением. Поэтому Всемогущий и Вездесущий Отец (где же нет присутствия Его?) во всеуслышание сказал Своему Сыну.

«Сотворим теперь Человека по Нашему образу, Человека по Нашему подобию, и да владычествует он над рыбами и птицами в водах и воздухе, и над скотом в поле, и над всею землею, и над всякой ползающей тварью, пресмыкающейся по земле».

Сказав, Он и сотворил тебя, Адам, тебя, о Человек, прах земной, и в ноздри твои вдунул дыхание жизни: по Своему собственному образу создал Он тебя, по истинному образу Божию, и вложил в тебя душу живую. Тебя Он создал мужем, подругу твою – женою, для размножения твоего рода. Потом Он благословил род человеческий и сказал: «Плодитесь, размножайтесь, наполняйте землю, обладайте ею, и владычествуйте над рыбами морскими, над птицами небесными, над всяким животным, движущимся по земле». Оттуда, где ты был создан, – то место не имело еще названия, как и все остальные, – Он перенес тебя, как тебе известно, в эту очаровательную рощу, в сад, насажденный божественными деревьями, приятными для взора и вкуса, и дал тебе волю вкушать от всех их вкусных плодов. Здесь соединены все их породы, какие только производит земля в бесконечном разнообразии! Но к плоду дерева, которое дает познание добра и зла, ты не можешь прикасаться; в день, когда ты вкусишь от него, ты умрешь, карой за то назначена смерть. Остерегайся, обуздывай свои желания, чтобы не постиг тебя внезапно Грех и черная спутница его, Смерть.

Окончил Господь дела Свои, обозрел все, что сделал, нашел и увидел, что все хорошо в совершенстве; так вечер и утро заключили шестой день. Тогда Творец, хотя и не чувствовал утомления, опочил от Своих трудов и вернулся на Небеса Небес, Свое высокое жилище, чтобы посмотреть, какой вид представляет с высоты Его трона новосозданный мир, увеличивший Его царство, отвечают ли величие и красота Его творения высокой Его мысли.

Он возносится среди ликований и дивных звуков десятков тысяч арф, сливавших свои аккорды в ангельской гармонии. На земле, в воздухе раздавались эти звуки (тебе они памятны, ты слышал их). Небеса и все созвездия повторяли их; планеты остановились, внимая, пока возносился торжественный, ликующий поезд.

«Растворитесь, о врата вечные! – пели Ангелы, – отверзите, о Небеса, живые врата ваши! Примите великого Творца, со славой грядущего назад, на Небо, после шестидневного труда Своего, создания мира! Отныне, врата, отверзайтесь часто: Господь, радующийся о праведных, часто соблаговолит посещать их селения, и в частом сообщении с миром будет посылать туда Своих крылатых вестников для возвещения высочайшей милости». Так пели ангельские лики, возносясь в торжественном шествии: широко разверзлись сияющие врата Небес, и Сын Божий направился прямо к вечному жилищу Господню. Широкий, величественный путь: пыль его – золото, вымощен он звездами, подобно тому, как представляется тебе ночью млечный путь, этот небесный пояс, усеянный звездной пылью.

И вот на земле седьмой вечер восходил над Эдемом. Солнце скрылось, и с востока наступал сумрак, предвестник ночи, когда Сыновнее Могущество достигло святой горы, превыспренней вершины Небес, великого царского престола Божества, навеки непоколебимого и неприкосновенного, и воссело вместе с Всемогущим Отцом, Который не оставлял престола Своего (таково свойство Вездесущности), невидимо присутствовал при творении, повелевая им, как Начало и Конец всех вещей. Теперь, почив от дел, Он благословил и освятил седьмой день, так как этот день был отдыхом от всех трудов Его. Однако он не был проведен в священной тишине; неумолчно лились звуки арф, нежных и торжественных свирелей, тимпанов; все сладкозвучные органы, все златострунные инструменты соединились в сладостной музыке; с ней вместе пели ангельские хоры или отдельные голоса; облака фимиама, курящегося в золотых кадильницах, скрывали гору. Ангелы воспевали шестидневные дела творения.

«Велики дела Твои, Иегова! Бесконечно Твое могущество! Какая мысль постигнет Тебя, какой язык может поведать о Тебе! Ты возвращаешься теперь еще в большем величии, чем после победы над исполинскими Ангелами! В тот день громы Твои прославили Тебя, но созидать славнее, чем разрушать созданное. Кто может сравниться с Тобою, Всесильный Царь! Кто ограничит Твою державу? Мгновенно разрушил Ты гордые надежды супостатов и тщеславные их советы, когда обуяла их нечестивая мысль – умалить Тебя и отторгнуть от Тебя несметных Твоих поклонников. Кто ищет унизить Тебя, тот, вопреки своему намерению, лишь более обнаруживает Твое могущество: Ты пользуешься злобой врага и обращаешь ее во благо, как доказывает создание этого нового мира, другого Неба, созданного в наших очах, недалеко от небесных врат, на лоне светлых вод хрустального моря[139 - По мнению древних, мир был окружен хрустальным морем.]. Беспредельное пространство его усеяно звездами, и каждая звезда есть, может быть, целый мир, предназначенное жилище; но Тебе Одному известны те времена. Среди тех миров находится жилище человека – Земля, с ее океаном, омывающим это прекрасное жилище. Трижды счастливы люди и сыны людские, которых Бог так возвеличил, создал по образу Своему, чтобы жить там и поклоняться Ему в благодарность за то, что им дано владычество над всем сотворенным на земле, в водах, в воздухе, и умножат племя святых и праведных, поклоняющихся Ему! Вечно будут счастливы они, если постигнут свое счастье и не уклонятся от пути истины!» Так пели они и «аллилуйя!» оглашало Небо. Так торжествуем был день покоя.

Теперь я исполнил, как видишь, твою просьбу: ты желал узнать происхождение мира, начало всех вещей, все, что было искони до твоего бытия, чтобы твое потомство также узнало об этом. Если хочешь спросить еще что, не превышающее меры, предписанной человеку, говори».

Песнь 8-я

Ангел окончил, но чарующий голос все еще звучал в ушах Адама; долго казалось ему, что Ангел еще говорит, и он все слушал, неподвижно устремив на него очи. Наконец, как бы внезапно пробудясь, с благодарностью произносит:

«Какое благодарение, какую равную награду воздам тебе, божественный летописец! Ты обильно утолил мою жажду познания и так дружески соблаговолил снисходительно открыть мне тайны, которых иначе я не мог бы постигнуть. С удивлением, но и с восторгом внимал я тебе, воздавая должную славу Высочайшему Творцу. Еще остаются во мне некоторые сомнения; ты один можешь разрешить их.

Когда я созерцаю великолепное это здание, этот мир, Небо и Землю, исчисляю обширность их, земля представляется мне точкой, песчинкой, атомом, в сравнении с твердью и всеми ее сочтенными Богом светилами, что, как кажется, вращаются в непостижимых пространствах (это доказывает их расстояние и быстрое ежедневное вращение). Неужели для того только, чтобы в течение дня и ночи давать свет темной земле, этой малой точке, движутся они все, без всякой другой пользы, в громадном своем обходе? Размышляя об этом, я часто удивляюсь, как Природа, мудрая и бережливая, могла допустить подобную несоразмерность, создав расточительной рукою такое множество благородных, великих тел, по-видимому, для одной этой цели, и предназначив их шарам безостановочное движение, изо дня в день возобновляемое, между тем как неподвижная земля, которая могла бы вращаться в менее обширном круге, которой служат тела более благородные, чем она сама, без малейшего движения достигает своей цели и принимает тепло и свет, как дань, посылаемую ей из неизмеримой выси с такой невещественной быстротою, что нет числа, чтобы изобразить ее». Так говорил наш прародитель, и по лицу его видно было, что он намеревался беседовать о важных, таинственных предметах. Заметив это, Ева, сидевшая в стороне, встала с величием скромности, с такой прелестью в движении, что, увидев ее, каждый пожелал бы, чтобы она оставалась. Она пошла к цветам и плодовым деревьям, своим питомцам, посмотреть как развиваются их цветы и почки. При ее приближении они расцветали пышнее и росли радостнее под прикосновением прекрасной руки.

Она удалилась не потому, чтобы такая беседа не занимала ее или что слуху ее недоступны были высокие предметы, но она хотела насладиться ими из уст Адама, быть его единственной слушательницей. Рассказ своего супруга она предпочитала рассказу Ангела; его хотелось ей спросить обо всем, зная, что его повествование будет прерываться приятными отступлениями, а споры разрешаться супружеской лаской: не одним красноречием пленяли ее уста супруга. О, где встретить теперь подобную чету, подобный союз любви и взаимного уважения! С видом богини удаляется Ева; ее, как царицу, окружает блестящая свита пленительных граций, бросающих во все очи стрелы, зажигавшие все вокруг желанием всегда бы смотреть на нее.

Тогда Рафаил, дружелюбный и снисходительный, так отвечал на сомнения Адама:

«Твоих вопросов и пытливости я не порицаю; Небо есть книга, открытая перед тобою Богом, чтобы ты мог читать в ней дивные Его творения, узнавать времена года, часы, дни, месяцы. Для уразумения этого, тебе все равно, вращается Земля или Небо, лишь были бы твои исчисления верны. Остальное Великий Зодчий премудро скрыл от человека и Ангелов, и не обнаружил Своих тайн; пусть не допытываются до них те, кто должен только удивляться им. Если же вздумает кто пускаться в догадки, – все мироздание предоставлено Им для их споров, быть может, чтобы посмеяться над жалкими мудрствованиями тех, что со временем будут исчислять звезды, составлять планы Неба. Каких различных систем не придумают они для великого здания! Как будут строить и перестраивать их, стараясь придать им вид истины, как будут запутывать центрическими и эксцентрическими путями, циклами и эпициклами, начертывая круги в кругах. Я угадываю это по твоим рассуждениям, а ими будут руководствоваться твои потомки. Ты думаешь, что величайшие и более блестящие тела не должны служить телам меньшим, лишенным света, и что напрасно совершают Небеса вечное свое течение, тогда как Земля стоит неподвижно и одна получает пользу от всех других тел. Но рассуди сперва, что величина и блеск не составляют еще превосходства: Земля, столь малая в сравнении с Небом, без блеска, может заключать в себе более важные достоинства, чем солнце, которое сияло бы бесплодно, если бы свет его, бесполезный для него самого, не падал на плодоносную землю; лишь от соприкосновения с нею лучи его проявляют свою силу; иначе они пропадали бы без действия. Но не земле служат те блестящие светила, а тебе, жителю земли. Беспредельность же небесных пространств да поведает славу и великолепие Творца обширной вселенной: для того так далеко простер Он Свою черту, дабы человек знал, что он живет не в собственном жилище, что слишком обширно это здание, чтобы мог он его наполнить, занимая малейшую его часть. Все прочее предназначено для употреблений, ведомых Одному Творцу. В быстроте тех бесчисленных кругов познай Его Всемогущество: Он веществу мог дать почти духовную скорость. Что скажешь ты о моей быстроте? Я утром отправился в путь с высоты Небес, обители Бога, и раньше полудня прибыл в Эдем, пролетев расстояние, невыразимое никакими числами.

Я рассуждаю с тобою так, допуская движение в Небесах, единственно для убеждения тебя в том, как слабы основания твоих сомнений; я не утверждаю, что оно есть в действительности, хотя бы и казалось тебе так с земли, где ты живешь. Бог поместил Небо в такой дали от Земли, чтобы скрыть Свои пути от ума человеческого; всякий, кто дерзнет устремить к ним око, будет лишь заблуждаться в вещах слишком высоких и не приобретет никакой пользы.

Что, если бы солнце стояло в средоточии вселенной, а другие светила, движимые как его, так и своею собственной притягательной силой, описывали вокруг него различные круги?[140 - В рассказе ангела надо принять во внимание то, что во времена Мильтона Коперникова система еще не вытеснила Птоломеевой, мнения колебались] Неровное их течение ты видишь в шести из этих светил; они то возвышаются, то опускаются, то будто прячутся, идут вперед, отступают или стоят неподвижно. Что, если бы седьмая из планет, Земля, представляясь неподвижной, нечувствительно увлекалась тремя различными движениями? Ты приписал бы это движение трем различным сферам, предполагая, что они вращаются в противоположных направлениях и перекрещиваются в своем косвенном пути? Или должен ты освободить солнце от великого труда, или предположить невидимого ночного и дневного двигателя, быстро вращающегося выше всех звезд, подобно колесу дня и ночи. Но как же тебе верить этому, если деятельная земля сама стремится к востоку навстречу дня, и одним полушарием своим, противоположным лучам солнца, погружена в ночь, в то время как другое освещено светилом дня? Что, если этот свет, отраженный землею сквозь прозрачный кристалл воздуха, служит светилом луне, освещая ее днем, как она светит земле ночью? Обоюдная услуга, если на луне есть также земли, поля и жители. Ты видишь на ней пятна, похожие на облака: из облаков может падать дождь, а дождь может производить на размягченной почве плоды в пищу живущим в том мире. Может быть, ты откроешь другие солнца, сопровождаемые лунами, изливающими свои лучи, мужские и женские: эти два великие рода одушевляют вселенную и, быть может, населят все миры живыми существами. Могут ли находиться в природе пространные пустыни, миры бесплодные, необитаемые живыми существами, назначенные единственно дал того, чтобы через столь далекое расстояние бросать слабые лучи света на этот обитаемый мир, в свою очередь, отражающий полученный свет, – вопрос сомнительный. Но правильна эта система или нет, солнце ли, владычествуя на высоте небес, восходит над землею, или земля восходит над солнцем; оно ли с востока начинает пламенный свой путь или земля мирно подвигается в своем тихом пути с запада, покоясь на своей легкой оси, между тем как та движется и так же плавно, неслышно уносит тебя вместе с окружающею атмосферой, – не утруждай напрасно твоих мыслей над этими сокровенными тайнами, предоставь их Богу Всевышнему. Служи Ему и страшись Его! Да располагает Он по воле Своей всеми созданиями, где бы они не были поставлены: наслаждайся тем, что даровано тебе – Раем и твоею прекрасною Евой. Небо слишком далеко от тебя, чтобы знать, что там происходит. Будь смиренно мудр; помышляй лишь о себе и о том, что касается твоей жизни; не мечтай о других мирах, о созданиях, на них живущих, их судьбе, степени их блаженства; довольствуйся тем, что тебе открыто не только о Земле, но даже о высочайшем Небе».

Адам, просвещенный в своих сомнениях, отвечает: «Чистый небесный Разум, светлый Ангел, ты вполне удовлетворил меня, избавил от многих забот; ты показал мне легчайший путь жизни, научил не отравлять беспокойными мыслями сладости этой жизни, от которой Господь повелел удалиться всем тревогам и заботам; они не смеют коснуться нас, если мы сами не будем искать их в пустых мечтах, в суетных знаниях! Но ум или воображение, не зная пределов, блуждают в бесконечном лабиринте, пока предостережение или опыт не научат нас, что высшая мудрость не в глубоком познании далеких от нас вещей, отвлеченных, темных, но в разумении того, что видим мы перед собою в ежедневной жизни. Все остальное – дым, суета, безумие, могущее сделать нас еще более неопытными, не приготовленными в суждении о вещах, наиболее нам близких, вечно недовольными. Итак, спустимся с этой высоты, пусть будет полет наш смиреннее: побеседуем о предметах более близких, полезных; может быть, это доставит мне случай обратиться к тебе с вопросом, который ты не найдешь лишним и с обычной твоей добротою удостоишь ответом.

Ты поведал мне события, происшедшие ранее моей памяти; теперь выслушай мою повесть, которой ты, может быть, не слышал. День еще не на закате; ты видишь, как я ищу предлога удержать тебя здесь, поэтому и прошу выслушать мой рассказ. Это было бы безумием, если бы я не надеялся получить от тебя ответа. С тех пор, как я сижу так с тобою, мне кажется, будто я на Небе; речь Твоя сладостнее для моего слуха, чем пальмовые плоды, которые после трудов утоляют всего приятнее и жажду, и голод: в тихий час отдыха они приятны, но скоро насыщают и приедаются, твои же слова, проникнутые божественной благодатью, питают своей сладостию душу, никогда не насыщая».

Рафаил с небесною кротостью отвечает на это: «Праотец человеческого рода, и твои уста не лишены сладости, и язык – красноречия, и на тебя Господь щедро излил Свои дары, как внешние, так и внутренние; ты Его прекрасный образ: говоришь ты или молчишь, красоты и благородства полны каждое твое слово, каждое движение. Мы, жители Неба, смотрим на тебя, живущего на земле, не иначе как на нашего собрата по служению Богу, и с радостию исследуем в Человеке пути Божий; мы видим, что Господь возвеличил тебя, и возлюбил Человека наравне с нами.

Итак, рассказывай. В тот день я отсутствовал: трудное, мрачное путешествие должен я был свершить к далеким вратам Ада. Целый четырехсторонний легион (такое дано было нам веление) стоял на страже, чтобы кто-то из врагов не вышел оттуда в то время, когда Бог будет занят творением; иначе дерзкое вторжение раздражило бы Его так, что творение Он смешал бы с разрушением. Никогда не дерзнули бы они ни на что без Его воли, но Верховный Царь возлагает на нас Свои высокие веления, дабы явить Свое величие и приучать нас к быстрому повиновению.