Бросай кости

Я ползу по этой горе, состоящих из трупов, и уже ничего не чувствую.

Совсем.

И вот конец. Вершина этой горы. Я смог-таки на нее взобраться.

Делаю последние рывки – и оказываюсь на зеленом дворовом участке. Небо серое. Кажется, скоро пойдет дождь. Как-то очень быстро темнеет…

Передо мной – одинокий двухэтажный домик. Небольшой. Трава во дворе слегка колышется от дующего слева ветерка. На веревках сушится белье, а в песочнице лежит детская кукла с оторванной головой.

Чем ближе я приближаюсь к дому, тем темнее становится вокруг. С каждым моим шагом я ощущаю, как даже воздух становится сначала плотнее, а затем будто бы каким-то вязким. Вытягивая руку и хватаясь за ручку, я делаю это через силу, прикладывая немалые усилия, словно пробираюсь через густое, студенистое желе.

Поворачиваю ручку – и отворяю дверь.

5

Я стою внутри небольшого дома. Уже с прихожей могу разглядеть вход на кухню и в гостиную. Справа от меня лестница, ведущая на второй этаж.

Мне немного не по себе – кожа становится гусиной, и я ощущаю, как на руках дыбом встают волоски.

Из гостиной раздаются негромкие звуки работающего телевизора, а с кухни пахнет пиццей. После третьего шага моя нога сталкивается с пустыми бутылками из-под пива, разрушая их ровное построение. Слушаю этот звонкий звук ударяющегося друг о друга стекла.

Сверху раздается какое-то движение.

– Папочка, пожалуйста! – раздается оттуда звонкий девчачий голосок. – Папа, не надо! Пожалуйста! Я не хочу!!!

Голос исполнен ужасом.

Я тут же бросаюсь на лестницу, но меня останавливает голос.

– Миша!

Оборачиваюсь.

Прямо под лестницей стоит та самая блондинка. Она, задрав голову, смотрит на меня, руками обнимает себя за плечи и вся дрожит.

– Если поднимешься туда, узнаешь мою тайну… и никогда не захочешь быть со мной, ведь я… тебя обманула.

Она плачет. Не просто плачет, а уже рыдает. Навзрыд.

– Папа!!! – снова кричит девочка сверху, и я несусь наверх. Бегу по коридору, минуя первую спальню, оказавшуюся пустой. Вбегаю во вторую – ее дверь заперта, но, к счастью, открывается вовнутрь. И потому я выбиваю ее ногой.

На небольшой детской кроватке происходит действо столь мерзкое, что меня начинает от этого трясти. Мужчина, лицо которого кажется мне отчего-то знакомым, стоял на этой кроватке, полностью оголенный ниже пояса. Его набухшая крайняя плоть готова вот-вот проникнуть в тело маленькой двенадцатилетней девочки, одежда которой была сейчас изорвана, как не сложно догадаться, этим самым ублюдком.

– Отойди от нее! – кричу я и бросаюсь на него, хватаю за плечи и отбрасываю к стене.

Девочка, громко рыдая, поворачивается к стене и прижимает к себе ноги, маленькие ручки обхватывают плечи. Точно так же, как это делает эта девушка…

– Но в тот вечер тебя там не было, – говорит она с укором.

Я оборачиваюсь. Блондинка стоит прямо за моей спиной, все еще обнимая свои плечи.

– И он продолжал, – говорит она, глядя мне прямо в глаза. – Мама знала, но ничего не говорила. Она тоже боится его. Его все боятся.

Теперь она опускает глаза и смотрит в пол.

– Я солгала тебе, когда сказала, что девственница. Перестала ей быть в двенадцать лет. Четыре года он насилует меня. Сейчас я… уже даже не сопротивляюсь.

Она плачет. Не думая, я тут же подхожу к ней и крепко обнимаю. Крепко прижимаю к себе.

– Я больше не позволю ему тебя трогать, – шепотом обещаю ей. – Клянусь, я не позволю ему больше к тебе прикоснуться.

– Что ты сделаешь? Он не просто извращенец, педофил и насильник. Он к тому же, как оказалось, и маг. Узнав, что он не обычный человек, я поняла, что случилось со Славкой, моим парнем… я рассказала ему об отце, и он пообещал, что убьет его. На следующее же утро Славки не стало. А отец пришел этой же ночью ко мне, и сказал, что убьет каждого, кто попытается его остановить. А еще сказал, что если я расскажу еще кому-нибудь… он убьет мою маму. И он сделает это, Миша… он сделает это!

Всю речь она говорила сквозь слезы и всхлипывания.

Я все вспомнил. Вспомнил ее имя и то, как здесь оказался. Я понял, что нахожусь в Игре.

– Дай мне кости, – слышу голос и оборачиваюсь на него. Тот худощавый мужик! Но только теперь на нем нет того футуристического красного плаща, а самая обыкновенная одежда. Но он все еще худой и мерзкий. Скелет, обтянутый тонкой кожей. – Дай кости – и я убью его. Даю тебе слово. Силенок у меня хватит.

Кости зажаты в моем кулаке, а Алла почти не двигается. Она просто стоит, прижавшись ко мне, и тихо плачет.

– Я не могу их отдать, – шепотом отвечаю ему я. – Не могу. Я сам с ним разберусь.

– Сам, – стиснув зубы, отвечает худощавый мужик, – ты лишь разделишь участь Славика.

– Нам пора уходить, – говорю Алле и беру ее за руку. В этот раз никаких вспышек – ничего такого, что было ранее, не происходит. Хочу забрать с собой и маленькую Аллу, но кровать уже пуста. На ней лишь небольшое кровавое пятно, словно шрам на гладкой бархатной коже.

Комната пуста. Мы покидаем ее, спускаемся по лестнице вниз и выходим из дома. Прямо на участке стоит стол. За ним сидят Макс, Джессика, Микаэлла и Крис. Два стула свободны, и мы с Аллой их занимаем.

Я беру свои кубики, а она свои.

Вскоре уже нет ничего – ни травы под нашими ногами, ни дома. Вокруг – лишь черная, непроглядная тьма.

Рука Аллы, сжимающая кости, дрожит.

– Никогда не бросай меня, – просит она. Ее брови и губы дрожат. – Я поверила тебе, Миша.

– Не брошу, – обещаю я ей, глядя в глаза.

– И ты… не чувствуешь… никакого ко мне отвращения?

– Нет.

– Даже после того, как увидел это?

– Я чувствую отвращение к твоему отцу.

Она всхлипывает. Я пододвигаю к ней стул и беру ее за руку.