Код Шекспира

Мы остановились у небольшой беседки, скрытой в тени деревьев. Джулиан повернулся ко мне, его взгляд стал серьёзнее.

– Анна, – начал он, и в его голосе звучало что-то новое, – иногда я чувствую, что слова – это не то, что нам нужно.

Я замерла, уловив тонкую границу между его словами. Он подошёл ближе, и я почувствовала тепло, исходящее от него.

– Иногда лучше просто… почувствовать, – прошептал он, наклоняясь ближе.

Я не могла дышать. Его рука коснулась моей, его пальцы мягко провели по моей коже. Это было больше, чем прикосновение. Это было обещание.

– Простите, – сказал он, отступая, но его взгляд оставался прикованным ко мне.

– Всё в порядке, – ответила я, голос едва дрожал.

Когда он проводил меня до дома, солнце выглянуло из-за облаков, окрашивая всё вокруг в тёплый золотистый цвет. Мы остановились у двери, и он задержался на мгновение.

– Сегодняшний день… был важным, – сказал он, его голос был тихим, почти интимным.

– Да, – прошептала я, чувствуя, как тепло разливается по телу.

Джулиан склонил голову, его губы едва заметно дрогнули, словно он собирался что-то сказать, но передумал.

– До встречи, Анна, – произнёс он, прежде чем развернуться и исчезнуть в солнечном свете.

Я смотрела ему вслед, зная, что этот момент останется со мной навсегда.

Тепло среди осенних дней

Моя квартирка в Оксфорде была крошечной, но в этом заключалась её странная прелесть. Она находилась на третьем этаже старого дома, где лестницы скрипели при каждом шаге, а стены словно хранили в себе эхо прошлых жильцов. Высокие окна с облупившейся рамой выходили на оживлённую улицу. Иногда я подолгу стояла у них, наблюдая, как люди снуют туда-сюда, как дождь лениво стекает по стеклу, или просто впуская осенний воздух, пахнущий сыростью и листвой.

Квартира была скромно обставлена: маленький обеденный стол, три разномастных стула, старый диван, который ночью превращался в кровать, и книжный шкаф, полки которого уже начали заполняться книгами, найденными в местных лавках. Здесь царило постоянное чувство неустроенности – как будто вещи ещё не успели привыкнуть к тому, что это их место.

Главной моей борьбой было отсутствие нормального отопления. Камин в углу больше служил украшением, чем источником тепла, а маленький обогреватель лишь чуть поднимал температуру в комнате. По утрам я укрывалась тремя пледами, но ноги всё равно оставались холодными.

Сегодня было особенно прохладно. Я надела толстый свитер, обмоталась тёплым шарфом и забралась с ногами на диван, но всё равно ощущала, как холод пробирается сквозь одежду.

И тут я вспомнила.

В нижнем ящике шкафа лежали вязанные носки, которые Наташа сунула мне перед отъездом.

– Считай это моим оберегом, – сказала она тогда, вручая мне свёрток. – Защита от английской сырости.

Я достала их. Они были серые, с простым узором, мягкие на ощупь и почти волшебные в своей теплоте. Надев их, я почувствовала, как холод постепенно уходит. Улыбнувшись, я взяла телефон и набрала Наташин номер.

Её голос раздался сразу же, как будто она ждала моего звонка.

– Анюта! – выкрикнула она с восторгом. – Ну, наконец-то! Я уж думала, ты совсем забыла про меня, свою бедную подругу, оставленную в Москве.

– Забыла? – усмехнулась я, подтянув ноги под плед. – Про королеву драмы? Никогда.

– Вот и хорошо, – ответила она с наигранной важностью. – Но рассказывай, что там у тебя? Надеюсь, ты уже обзавелась британским поклонником?

– Наташ, – протянула я, чувствуя, как мои щёки начинают гореть.

– Ага, значит, так и есть! – её голос прозвучал торжествующе. – Признавайся: кто он?

– Ну… – начала я осторожно, но Наташа не собиралась давать мне шанса уклониться.

– Не увиливай, Аннушка, – сказала она, растягивая моё имя с намёком на строгость. – Я жду.

– Его зовут Джулиан, – наконец призналась я. – Он профессор.

– Профессор? – переспросила она, звуча одновременно удивлённо и радостно. – Ох ты, моя маленькая ведьмочка, ты превзошла саму себя. Ну и какой он?

Я описала ей Джулиана: его манеру говорить, словно он читает стихи, его лёгкую походку, тёплый бархат его голоса и тот взгляд, который мог пробудить во мне всё на свете.

– Он ещё и провожал меня домой, – добавила я, пытаясь звучать как можно равнодушнее.

– О, детка! – воскликнула Наташа. – Это определённо твой мистер Дарси. И что, он уже начал читать тебе Шекспира?

– Наташа, перестань! – сказала я, смеясь.

– Хорошо, хорошо, но учти: я хочу знать все подробности. И, пожалуйста, будь осторожна.

– Почему ты всегда говоришь мне это? – спросила я, немного удивлённая её тоном.

– Потому что ты слишком легко увлекаешься, – её голос стал мягче. – А такие мужчины, как твой Джулиан, бывают… сложными.

Мы ещё долго разговаривали, вспоминая школьные годы и наши планы сбежать в Лондон, поселиться в мансарде с видом на Тауэрский мост. Наташа называла меня «ведьмочкой», «охотницей за поэтами» и даже «Аннушкой-путешественницей», наполняя разговор теплом и шутками.

Когда мы попрощались, я почувствовала, как стало немного легче.

Моя квартира наполнилась теплом от свечей, которые я зажгла, чтобы сделать атмосферу уютнее. На плите закипал чайник, а на столе стояла тарелка с ломтиками яблок и кусочком яблочного пирога из ближайшей пекарни.

Я достала свой старый дневник, раскрыла его и начала писать.

«Он как туман в октябрьском парке, – написала я о Джулиане, но тут же перечеркнула. – Ускользающий, манящий, загадочный».

Я отложила ручку и посмотрела в окно. Дождь стучал по стеклу, будто нашёптывая свои истории. В эту минуту мне вдруг захотелось, чтобы Джулиан оказался рядом. Хоть на мгновение.

Шёпоты и тени

Оксфордский воздух был пропитан осенью. Золотистые и багряные листья покрывали тротуары, а лёгкий ветер приносил с собой запах сырой земли и прелой листвы. В тот день я ощущала на себе пристальные взгляды, словно весь университет знал что-то, чего не знала я.

В коридорах университета, когда я шла на лекцию, шёпот сопровождал меня, словно тень.

– Просто студентка… неужели правда?– Вы видели, как он смотрит на неё?

Эти слова врезались в сознание, как шорох листьев под ногами. Я сделала вид, что не замечаю перешёптываний, но внутри всё сжималось.