У мертвых не спросишь

– Спасибо. Хессон где-то здесь? Хотел перекинуться с ним парой слов.

– Ну, в отеле он не живет. Снимает комнату на Бэй-стрит.

– Номер дома не припомните?

– Двадцать седьмой. А вам для какой надобности?

– Да так просто. Привычка собирать информацию. Как сорока, хватаю все, что блеснет. Это потому, наверное, что мою мать, как раз когда она была на сносях, напугала сорока. Ладно, пожалуй, мне пора на боковую. Утром увидимся.

Оставив Ларсона с отвисшей от изумления челюстью, я отправился к себе в номер.

Поспать, однако, удалось недолго. Не прошло и получаса, как дверь с грохотом распахнулась, и в комнате вспыхнул свет.

Подпрыгнув в постели от неожиданности, я прищурился и разглядел в дверном проеме Берни.

– Ради всего святого! Неужели человек не может себе позволить немного здорового сна? – простонал я.

– Нечего прохлаждаться, пока другие р-работают, – заплетающимся языком провозгласил Берни и, пошатнувшись, шагнул к моей кровати. – Ах ты ж… Похоже, эти шельмы подсунули мне паленое пойло.

Неуклюже плюхнувшись на кровать, он надул щеки и слюняво фыркнул.

– Я добыл для тебя важные сведения. У Фэй имелся дружок.

– Что? – Спать мне сразу же расхотелось. – Ты нашел ее дружка?

– Не то чтоб нашел… Разжился подробным описанием примет. В том, что у нашей штучки Бенсон был приятель, я не сомневался. Этакая цаца да без поклонника – такого просто не бывает, это против законов природы. Я сдружился с рыженькой, кстати, она называет себя Доун, но голову даю на отсечение, ее настоящее имя Бьюла, или Дагмар, или что-нибудь еще кошмарнее. Что за девчонка, доложу я тебе! Без комплексов, без предрассудков, а любовь к деньгам просто невероятная!

– Что ты из нее вытянул?

– Когда Фэй появилась в клубе, Доун там уже работала. – Он прикрыл глаза ладонью. – Это здешний пол качается или я нехило так надрался?

– Сегодня ночью сильно штормит. – Я саркастически выгнул бровь. – Не отвлекайся.

– Доун говорит, что никто из клубных девочек об этой Фэй ничего не знал. Не то чтобы она задирала нос, но у нее была собственная гримерка, и она сиднем сидела там. Девчонки, как у них водится, сгорали от любопытства. И когда однажды вечером, дня через три после того, как Фэй устроилась на работу, Доун заметила ее в переулке на задворках клуба, она, само собой, навострила глаза и уши. Фэй стояла у припаркованной к обочине машины и разговаривала с водителем. Лица водителя Доун не разглядела, потому как он нахлобучил на глаза шляпу и напялил темные очки, Доун еще удивилась, зачем ему очки, если ночь на дворе. А вот машину – шикарный кремово-зеленый «кадиллак» с откидным верхом – изучила во всех подробностях.

– А тебе не пришло в голову, что водитель мог просто спрашивать у Фэй дорогу, болван ты этакий?

– Представь себе, пришло. – Берни осторожно убрал ладонь с глаз и с подозрением поглядел на пол. – Может, это не всякий заметит, но у меня природный дар детектива. Слушай дальше. Два дня спустя Доун столкнулась с этим типом в клубе. Он беседовал с Фармером в вахтерке у служебного входа, и ей удалось неплохо его рассмотреть. Дождавшись, пока мужчина уйдет, она нажала на Фармера, и Фармер признался, что тот приходил по душу Фэй. Больше ничего у него выведать не удалось, он вообще божился, что первый раз того типа видел. Такие дела. Приметы я записал, на случай, если что-то подзабуду.

– Поразительная предусмотрительность в твоем состоянии. Каким чудом тебе удалось добраться до отеля, ты же на ногах не стоишь?

Берни вытащил из кармана бумажник, извлек из него мятый листок бумаги и самодовольно ухмыльнулся:

– Меня сюда доставила Доун. Фантастическая девушка. Говорит, что всегда заботится о своих инвестициях. Называет меня гусем, несущим золотые яйца. Ну разве не прелесть?

– Уймись уже, алкоголик, – проворчал я. – Что там у нас с приметами?

Берни вперил мутный взор в записи и нахмурился.

– Странно. Кажется, я написал это по-китайски.

– Ты держишь бумажку вверх ногами, дурень.

Берни перевернул листок и разочарованно вздохнул:

– И в самом деле. А я уж было решил, что выпивка повышает мой культурный уровень. Значит, так: парень чуть выше шести футов, худощавый, загорелый, с тонкими усиками. Даже ночью ходит в темных очках. Носит пальто из верблюжьей шерсти, белую нейлоновую рубашку и галстук-бабочку в крапинку. На одном запястье – золотой браслет в форме цепи, на другом – золотые часы. Доун уверяет, что золото настоящее, и в этом на нее можно положиться. На вид ему около тридцати пяти. Как тебе описание? Недурно сработано, я считаю.

Высвободив листок из липких пальцев Берни, я аккуратно свернул его пополам и сунул в тумбочку у кровати.

– Годится. Мы определенно дали фору полиции. Копам этого парня вычислить не удалось. Что-нибудь еще обнаружил?

– Тебе не достаточно? По мне, для одной ночи я и так изрядно потрудился. К тому же, описав парня, Доун завела шарманку про деньги – как они ей нужны и все такое. А когда она начинает твердить о деньгах, ее ничем не собьешь.

– Понятно. Ладно, отправляйся в постель. На случай, если ты забыл: дверь в твою комнату по левую сторону от моей.

– А своими достижениями не поделишься? Ты что-нибудь выяснил? – Берни с видимым усилием остановил на мне блуждающий взгляд. – Чем ты занимался целый день?

– Много чем занимался и много чего разузнал. Но тебе я все расскажу утром, потому что сейчас ты сосредоточиться ни на чем не способен. Так что иди проспись.

– Может, ты и прав. – Берни неуклюже поднялся на ноги. – Может, мне и не помешает немного вздремнуть. Только не врывайся ко мне ни свет ни заря. Боюсь, с утра я буду не в лучшей форме.

– Марш в кровать! – оборвал я его и выключил свет.

2

В полдесятого утра я заглянул в номер Берни. Не удосужившись раздеться, он лежал на кровати с полуоткрытым ртом и не подавал признаков жизни. Будить его не имело смысла, толку от него все равно было бы немного. Аккуратно прикрыв дверь, я спустился в холл и велел Ларсону постояльца не беспокоить. Потом взял в гараже «бьюик» и отправился разыскивать жилище Джоан Николс.

Добираться до ее дома пришлось через весь город. Серое здание в несколько этажей, с линялыми зелеными занавесками на окнах и парадным подъездом со щербатой каменной лестницей, располагалось на тихой улице, больше смахивающей на переулок.

Припарковав «бьюик» у обочины, я поднялся по ступенькам в вестибюль и остановился у висящих в ряд почтовых ящиков с именами квартирантов. Имени Джоан Николс среди них не оказалось. Заметив дверь привратницкой, я пересек вестибюль и затарабанил в нее костяшками пальцев.

Дверь отворилась почти немедленно. Хмурый толстяк в рубашке с закатанными рукавами и потухшей сигарой в зубах возник на пороге и посмотрел на меня без всякого интереса.

– Мест нет, – бросил он, решительно закрывая дверь, так что я едва успел просунуть в щель ногу.

– Мне не нужна комната. Я ищу мисс Николс. Насколько мне известно, она проживает здесь.

– Вы имеете в виду Джоан Николс? – переспросил он с удивлением.

– Именно ее. Я не нашел ее имени ни на одном из почтовых ящиков.

– И не найдете. Так же как и ее саму. Хотите найти – ступайте на уэлденское кладбище. Она теперь туда переехала.

– Она что же – мертва? – По спине у меня пробежал неприятный холодок.

– Надеюсь, что да. Иначе бедняжке можно только посочувствовать – как-никак ее положили в гроб и закопали в землю. – Толстяк мрачно хмыкнул. – Покойница здорово меня облапошила: квартплату за месяц я с нее так и не получил. Ни гроша при ней не оказалось, а все вещички конфисковали легавые.

– Ее подкосила какая-то болезнь?