Улисс

– Мерсибо, – сказал Ленехан, беря сигарету.

Редактор вышел из кабинета в соломенной шляпе, криво надвинутой на лоб. Продекламировал нараспев, тыча сурово пальцем в профессора Макхью:

Да, мощь и слава завлекли тебя,
Империя твое пленила сердце.[409 - Да, мощь и слава… – из арии кастильского короля в акте III оперы «Роза Кастилии» (1857) ирл. композитора М. У. Уолфа (1808–1870).]

Профессор усмехнулся, не разомкнув своих длинных губ.

– Ну что? Эх ты, несчастная Римская Империя! – сказал Майлс Кроуфорд.

Он взял сигарету из раскрытого портсигара. Ленехан тут же гибким движением поднес ему прикурить и сказал:

– Прошу помолчать. Моя новейшая загадка!

– Imperium Romanum, – произнес негромко Дж. Дж. О’Моллой. – Это звучит куда благородней, чем британская или брикстонская[410 - Брикстон – рабочий пригород Лондона, название которого стало символом убогой и неестественной городской жизни, лишенной корней и смысла.]. Слова чем-то напоминают про масло, подливаемое в огонь.

Майлс Кроуфорд мощно выпустил в потолок первую струю дыма.

– Это точно, – сказал он. – Мы и есть масло. Вы и я – масло в огонь. И шансов у нас еще меньше, чем у снежного кома в адском пекле.

ВЕЛИЧИЕ, ЧЬЕ ИМЯ – РИМ[411 - Величие, чье имя – Рим. – В стихотворении Эдгара По «К Елене» (1831) есть строки: «…Ко славе, имя чье – Эллада, / К величию, чье имя – Рим».]

– Одну минуту, – сказал профессор Макхью, подняв два спокойных когтя. – Не следует поддаваться словам, звучанию слов. Мы думаем о Риме имперском, императорском, императивном.[412 - О Риме имперском, императорском, императивном. – Ср. в «Герое Стивене»: «Греческое искусство, – объявил Хилан, – не принадлежит какому-то времени… Оно является имперским, императорским, императивным».]

Он сделал паузу и ораторски простер руки, вылезающие из обтрепанных и грязных манжет:

– Но какова была их цивилизация? Бескрайна, согласен: но и бездушна. Cloacae: сточные канавы. Евреи в пустыне или на вершине горы говорили: Отрадно быть здесь. Поставим жертвенник Иегове.[413 - Отрадно… Иегове – свободная вариация библейских мотивов (ср., напр., Быт. 12, 7; Мф. 17, 4).] А римлянин, как и англичанин, следующий по его стопам, приносил с собою на любой новый берег, куда ступала его нога (на наш берег она никогда не ступала)[414 - На наш берег она никогда не ступала. – Римляне не делали попыток завоевания Ирландии, но торговые отношения с ней имели.], одну лишь одержимость клоакой[415 - Одержимость клоакой – выражение из рецензии Герберта Уэллса (в 1917 г.) на «Портрет художника в юности»: «Подобно Свифту, а также еще одному современному ирландскому писателю (комментаторы предполагают здесь Джорджа Мура. – С. X.), мистер Джойс имет одержимость клоакой».]. Стоя в своей тоге, он озирался кругом и говорил: Отрадно быть здесь. Соорудим же ватерклозет.

– Каковой неукоснительно и сооружали, – сказал Ленехан. – Наши древние далекие предки, как можно прочесть в первой главе книги Пития, имели пристрастие к проточной воде.

– Они были достойными детьми природы, – тихо сказал Дж. Дж. О’Моллой. – Но у нас есть и римское право.

– И Понтий Пилат пророк его, – откликнулся профессор Макхью.

– А вы слышали историю про первого лорда казначейства Поллса? – спросил О’Моллой. – Был парадный обед в королевском университете. Все шло как по маслу…

– Сначала отгадайте загадку, – прервал Ленехан. – Как, готовы?

Из вестибюля появился мистер О’Мэдден Берк[416 - О’Мэдден Берк – персонаж рассказа «Мать»; как и другим героям «Дублинцев», Джойс тщательно сохраняет ему опознавательные черты: он манерен и вкрадчив, «опирается задом на зонтик» и т. п. Прототип его – дублинский журналист О’Лири Кертис, упоминаемый Джойсом в памфлете «Газ из горелки» (1912).], высокий, в просторном сером донегальского твида. За ним следовал Стивен Дедал, снимая на ходу шляпу.

– Entrez, mes enfants![83 - Входите, дети мои! (фр.)] – закричал Ленехан.

– Я сопровождаю просителя, – произнес благозвучно мистер О’Мэдден Берк. – Юность, ведомая Опытом, наносит визит Молве.

– Как поживаете? – сказал редактор, протянув руку. – Заходите. Родитель ваш отбыл только что.

???

Ленехан объявил всем:

– Внимание! Какая опера страдает хромотой? Думайте, напрягайтесь, соображайте и отвечайте.

Стивен протянул отпечатанные на машинке листки, указывая на заголовок и подпись.

– Кто? – спросил редактор.

Край-то оторван.

– Мистер Гэррет Дизи, – ответил Стивен.

– Старый бродяга, – сказал редактор. – А оторвал кто? Приспичило ему, что ли.

Приплыв сквозь бури
Сквозь пены клубы
Вампир бледнолицый
Мне губы впил в губы.

– Здравствуйте, Стивен, – сказал профессор, подойдя к ним и заглядывая через плечо. – Ящур? Вы что, стали…?

Быколюбивым бардом.

СКАНДАЛ В ФЕШЕНЕБЕЛЬНОМ РЕСТОРАНЕ

– Здравствуйте, сэр, – отвечал Стивен, краснея. – Это не мое письмо. Мистер Гэррет Дизи меня попросил…

– Знаю, знаю его, – сказал Майлс Кроуфорд, – да и жену знавал тоже. Мерзейшая старая карга, какую свет видывал. Вот у нее уж точно был ящур, клянусь Христом! Вспомнить тот вечер, когда она суп выплеснула прямо в лицо официанту в «Звезде и подвязке». Ого-го!

Женщина принесла грех в мир. Из-за Елены, сбежавшей от Менелая, греки десять лет. О’Рурк, принц Брефни.

– Он что, вдовец? – спросил Стивен.

– Ага, соломенный, – отвечал Майлс Кроуфорд, пробегая глазами машинопись. – Императорские конюшни. Габсбург. Ирландец спас ему жизнь[417 - Ирландец спас ему жизнь. – Граф О’Доннелл, сын ирл. эмигранта, был адъютантом австр. императора Франца Иосифа и спас ему жизнь во время покушения на него 18 февраля 1853 г. в Вене. В июне 1904 г. наследник австр. престола эрцгерцог Франц Фердинанд при государственном визите в Англию вручил королю Эдуарду VII титул фельдмаршала австр. армии (в ответ на аналогичный англ. акт).] на крепостном валу в Вене. Не забывайте об этом! Максимилиан Карл О’Доннелл, граф фон Тирконнелл в Ирландии. Сейчас он отправил своего наследника, и тот привез королю титул австрийского фельдмаршала. Когда-нибудь будет там заваруха! Дикие гуси. О да, всякий раз. Не забывайте об этом!

– Забыл ли об этом он, вот вопрос? – тихо произнес О’Моллой, вертя в руках пресс-папье в форме подковы. – Спасать государей – неблагодарное занятие.

Профессор Макхью обернулся к нему.

– А если нет? – спросил он.

– Я расскажу вам, как было дело, – начал Майлс Кроуфорд. – Как-то раз один венгр…[418 - Как-то раз один венгр. – Покушение 18 февраля 1853 г. совершил венгерский портной.]

ОБРЕЧЕННЫЕ ПРЕДПРИЯТИЯ. УПОМИНАНИЕ О БЛАГОРОДНОМ МАРКИЗЕ

– Мы всегда оставались верны обреченным предприятиям, – сказал профессор. – Успех означает для нас гибель разума и воображения. Мы никогда не хранили верность преуспевающим. Мы им прислуживаем. Я преподаю назойливую латынь. Я говорю на языке расы, у которой вершина мышления это афоризм: время – деньги. Материальное господство. Dominus! Господин! А где же духовное? Господь Иисус! Господин Солсбери.[419 - Господь Иисус! Господин Солсбери. – Макхью подчеркивает одинаковое обращение к духовному и земному владыке. Лорд Роберт Сесил, третий маркиз Солсбери (1830–1903), – один из ведущих консервативных политиков, трижды премьер-министр Англии и сторонник жесткой антиирл. политики.] Диван в клубе в Уэст-Энде. Но греки!

КЮРИЕ ЭЛЕЙСОН![420 - Кюрие элейсон – Господи помилуй (греч.); кюриос – господин (греч.).]

Светлая улыбка оживила его темнооправленные глаза, еще больше растянула длинные губы.