Лисий шифр

– Так, ничего, – залепетал я, – просто новая куртка, которую я делаю… – Мама так выкрутила мне ухо, что я взвыл: – А-а-а-а, о’кей, о’кей!

Она отпустила меня, и я осторожно потёр ухо, не спуская с неё глаз.

– Ну?

– Это… это просто…

– Не заставляй меня использовать заклинание «Не ври», – мама ткнула пальцем мне в лицо.

– Оно называется «Развязанный язык» Белзада! – Ну почему, даже прожив столько лет в Америке, мама не научилась говорить по-английски, как все нормальные люди?

– Не знаю я никакого «Развязанного языка»! В Китае мы называем его просто «Не ври». Кому какое дело, какой белозадый его придумал! В Китае так не принято. Любое заклинание, созданное плетельщиком чар, принадлежит народу, и нечего твердить, ишь, это заклинание придумал какой-то мистер Белозад!

– Не Белозад, а Белзад… ладно, забудь, – я вздохнул. Её не переспоришь. – Это мой костюм для ГромКона.

– ГромКон sh? shеnme? Что это? – спросила най-най. Она так и не оторвалась от телевизора.

Мне хотелось провалиться под землю. Рассказать родным о том, во что я играю, не поворачивался язык. Ведь только в игре я мог себе позволить быть кем-то другим, не самим собой. В игровом мире никого не волновало, что я китайский мальчишка, живущий в Чайна-тауне. В «Битве героев» я был обычным американским пацаном, который говорит на чистом английском и не ест ничего, кроме гамбургеров и пиццы.

– Так, заклинание «Не ври» уже на подходе, – сказала мама и нацелила палец мне в лицо. Мама тоже редкостно прижимиста на руны, но только если дело не касается меня. Тут она не пожалеет всего кирта мира, лишь бы осложнить мне жизнь. Из её медальона потекли зелёные ленты, завились по руке и собрались на кончике пальца.

– Это просто маленький игровой конвент для тех, кто любит игры старого образца, – выпалил я. Мой голос дрогнул, когда я понял, что маму это ничуть не впечатлило. – Там есть денежные призы. – Вот поэтому я планировал, что мама и баба узнают о ГромКоне не раньше, чем я доберусь до Сан-Диего. И лучше не спрашивайте меня, как я собирался удрать из дому так, чтобы они не заметили.

– Почему ты тратишь на это своё время? Это же лето! Надо гулять, а не сидеть в четырёх стенах, играя в эти… – мама показала пальцами кавычки – этому она научилась у меня с Джейми, – компьютерные игры!

– Мам, я же просил тебя не показывать кавычки. Ты делаешь это неправильно.

– Цыц, не перебивай! – рявкнула она. – Ты уже приготовился к церемонии Связывания? Ты уже выучил все слова? Мне надо тебе напомнить, как это опасно? Ты переврёшь один звук и вызовешь яогуая[16 - Яогуай, yaogu?i, ??, – китайское название нечистой силы. – Прим. ред.], который проглотит тебя и не подавится!

– Да, да, я знаю. Я тренируюсь. – И что она вечно напоминает про эту церемонию Связывания? Ни у мамы, ни у бабы не было духов-компаньонов: их семьям это было не по карману, когда они были маленькими. Вызов духа-компаньона – дорогое удовольствие: мало того, что надо нанять вызывателя, надо заплатить ему за поимку духа в мире духов. Большинство семей экономят, передавая компаньонов по наследству: так придётся заплатить только за возврат компаньона, а не за вызов совершенно нового духа. Мои родители могли наскрести только на это, и мне придётся унаследовать уставшую золотую рыбку покойного дедушки, только и способную, что выполнять мелкие пожелания, если её как следует накормить сверчками. Ни о каком прикольном новом компаньоне для меня не могло быть и речи.

Джейми, напротив, целых два года подрабатывал, лишь бы накопить на нового компаньона. Мы думали, что он выберет небольшого и недорогого водяного дракона, способного к целительству. Самый подходящий компаньон для будущего врача, присматривающегося к подготовительным курсам. А он взял и выбрал Кай. И не спрашивайте меня, как кому-то в голову могло прийти выбрать лису-оборотня. Они балансируют на грани между духом и демоном и обычно сваливаются на голову неискушённым простофилям.

Золотая рыбка не то чтобы плохо, но скажу по секрету: я бы с удовольствием вообще обошёлся без компаньона! Духи-компаньоны не являются частью нормальной американской культуры. Очень мне надо давать Скиннеру с приятелями новый повод для издёвок над «инь-янской штучкой».

– Ты посмотри на него, какая неблагодарность, – воззвала мама к най-най. – Знал бы ты, диди, что я в твоём возрасте…

Слова «я в твоём возрасте» – это как выключатель. Стоило мне их услышать, и у меня автоматически вырубало мозги. Как послушать маму, в моём возрасте она была: 1) чемпионкой Китая по шахматам; 2) китайской звездой Кетцельпада; 3) китайской гордостью бадминтона; 4) юной скрипачкой с мировым именем. Ах да! Ещё она каждый вечер готовила ужин из пяти блюд на всю семью. Как-то я спросил баба, правда ли хоть что-то из этого. Он улыбнулся и ответил: «В Кетцельпаде мама непобедима». Но это вовсе не обязательно означало, что мама непревзойдённый игрок, просто баба очень плохо играет.

А мама завела другую любимую песню, новый куплет в балладе «почему ты не такой, как Джейми?».

– Посмотри на гэгэ, – говорила она, – он всё свободное время тратит на эту… эту его программу.

«Эта его программа» означало культурно-просветительскую программу, организованную «Риплингом», самой крупной американской кирт-корпорацией. Уже несколько месяцев Джейми каждый божий день гонял в Маунтин-Вью на практику.

– Он так много выучил о традиционной китайской волшбе, – говорила мама.

Скукотень! Зачем тратить время на изучение древней азиатской волшбы, когда есть современное западное волшебство? Даже мама и баба не используют традиционную китайскую волшбу. За годы они позабыли, как обуздывать ци, и не меньше прочих зависят от кирта и американского волшебства. Впрочем, мне хватало здравого смысла не говорить об этом маме.

По счастью, мамину лекцию прервал звон колокольчика на распахнувшейся двери.

– Простите, ресторан закрыт, – крикнула мама. – Мы откроемся через час…

Она осеклась, и тут я поднял глаза. В дверях стояли двое полицейских, в их взгляде ясно читалось, что они предпочли бы провалиться сквозь землю, но не стоять тут, и у меня внутри всё створожилось.

– Миссис Тан? – заговорил один из них.

– Да? – не помню даже, чтобы мамин голос звучал так тихо и жалобно.

– Мэм, я офицер Фернандес, а это офицер Чэнь. Мы можем войти?

Мама молча кивнула.

Баба вышел из кухни, когда копы прошли внутрь, и они представились ему и попросили разрешения присесть. От сочувствия на лицах копов створоженная мутота у меня в животе сделалась мучительной болью.

Офицер Фернандес заговорил:

– Мне очень жаль. У меня очень плохие новости, – он посмотрел на маму и бабу. – Ваш сын Джейми попал в автомобильную аварию…

Мама инстинктивно взяла меня за руку.

И тут я понял, что уже ничего не будет у нас хорошо. Больше никогда ничего не будет хорошо.

4. Кай

Я плыла по бесконечной реке в мире духов, следя за игрой лазурного небосвода, переливавшегося нежно-голубым и ярко-пурпурным. Чертенята и прочие мелкие яогуаи[17 - Яогуай, Yaogu?i, ??. В обиходе это означает «демона», обычно сотворённого из духа животного или падшего небесного создания. Самые крупные и опасные твари обитают в Диюе (аду). Некоторые утверждают, будто лисы-оборотни тоже разновидность яогуаев, но они просто завидуют. Ты ведь им не веришь, правда? Отлично. Продолжаю рассказ. – Прим. Кай.] мельтешили вокруг в сотнях обличий, скакали в кронах белоснежных магнолий и дрались за плоды.

Не так давно я была бы среди них самой громогласной и отчаянной, но сейчас мне хотелось лишь лежать неподвижно, позволяя реке нести меня вдаль, к забвению, чтобы всё моё существо перестало тосковать по Джейми, моему хозяину, человеку, с которым я была связана узами.

Пятнадцать дней, семь часов и двадцать три минуты прошли с момента его смерти, и рана была ещё очень свежей. Стоило только закрыть глаза, и я слышала его голос, чуяла его запах и снова чувствовала эту ужасную терзающую боль, когда погибало его тело и наши узы рвались. Джейми больше не привязывал меня к миру людей, и меня утянуло в разлом, кричащую, царапающуюся, силящуюся удержаться рядом с ним, хотя мою душу грозило разорвать на части. Нет, я не стремилась остаться в человеческом мире. Но я хотела… ах, я сама не знала, чего хотела, может, в последний раз свернуться у его ног. Ткнуться влажным носом ему в щёку, так, как я делала каждое утро. Проснись, Джейми! Пожалуйста!

Ко мне приблизился мелкий яогуай в обличье водяного жука, и я следила за ним краем глаза. Он не почуял меня – яогуаи не отличаются умом, не то что ваша покорная слуга. Мгновенным броском я схватила его и затолкала попискивающее и подёргивающееся создание в рот. Я захрямкала безо всякого удовольствия. Даже его алый вкус не мог заполнить зиявшую в душе пустоту.

Небо по-прежнему играло и вспыхивало бесчисленными мольбами и призывами из мира людей в мир духов, которому я принадлежала.

– Шэнь[18 - Шэнь, Shеn, ?. Может означать «бог», «божество» или «дух». Мы не увлекаемся дотошной систематизацией. Это я, кстати, если «дух» и «лиса-оборотень» не навели тебя на правильную мысль. Меня чаще всего называют шэньгуай, shеngu?i, ??, что означает «боги и демоны», но если ты не против, я бы предпочитала, чтобы меня называли шэнь из уважения к моему божественному великолепию. – Прим. Кай.], пожалуйста, пусть в моём классе завтра все провалят контрольную по алгебре!

– О великий шэнь из мира духов, пожалуйста, нашли на моего врага несварение желудка!

– Шэнь, пусть родители купят мне самый большой «мерс»! Чёрный, пожалуйста! Из-за того, что они купили мне серебристо-серый, я выгляжу полным придурком в школе.

Я опустила голову под воду, чтобы не слышать этого. Под водой было тихо и безмятежно, только иногда шэнь или яогуай случайно задевал меня, проплывая мимо. Я уткнулась во что-то твёрдое – наверное, камень – да так и осталась, распластавшись обессиленным телом и позволив воде течь себе мимо.

– Хм, – сказал кто-то.

Я приоткрыла один глаз. Камень оказался громадной лягушкой-быком. Это был Чао, ярый шэнь, взъевшийся на меня уже сто лет как, с тех пор как я обманом подбила его украсть жемчуг у Нюйвы[19 - Нюйва – одна из великих богинь китайского пантеона, создательница человечества, избавительница мира от потопа, богиня сватовства и брака. – Прим. пер.]. Богиня тогда отвесила ему такого пинка, что на его обширной заднице до сих пор был виден отпечаток её шёлковой сандалии.

А я умудрилась попасть как раз между его толстых губ. Мне следовало обратиться в бегство, но я была так подавлена, что у меня не было сил бороться даже за собственную жизнь. Я закрыла глаза и запрокинула голову: