Дом Судьбы

Брови Клары взлетают чуть ли не до самой линии волос, но Тея еще не закончила.

– Джульетта жила по-настоящему. И, кроме того, я не вижу смысла тратить гульдены на платья, по которым потом будут топтаться.

Она бросает взгляд на потную толпу, затем снова на девушек, как бы говоря: «И вот так вы представляете себе веселье?»

– Семья Брандт знает толк в бережливости, – произносит Клара. – Уверена, они могли бы многому нас научить.

Прежде чем Нелла успевает извиниться и откланяться, Клара замечает что?то поверх ее плеча.

– А-а! Вот и вы! Идите-ка сюда.

Они оборачиваются: посреди толпы застыл на месте мужчина. Если Тея ослепительна, будто сошла прямиком со сцены Схаубурга, то этот молодой человек – ее полная противоположность. Он примерно того же возраста, но неряшлив, темно-каштановые волосы стоят дыбом, а рубашка, пусть и хорошо сшитая, болтается. Он похож на аиста, такой же тонкий и поджарый. Колени вот-вот надломятся. У него усталый вид, словно он предпочел бы оказаться где?нибудь в другом месте и это приглашение подойти – последний гвоздь в крышку его гроба. В руках – серебряный поднос с едой, но на слугу молодой человек не похож. В таком месте он выглядит слишком неуклюжим, неухоженным.

– Мадам Саррагон, – приветствует он ее, приближаясь.

Судя по произношению, он образован, но держится настороженно.

– Это Каспар Витсен, – представляет мужчину Клара, едва скрывая самодовольство. – Мой личный ботаник. Не так ли, Витсен?

Каспар Витсен мельком смотрит на Клару, затем опускает взгляд на поднос.

– Верно, мадам.

– Настаиваю, вы должны попробовать его джем. Или, вернее, – мой джем. – Клара нетерпеливо взмахивает рукой. – Ну же, Витсен? Угости их. Но не говори, из чего он!

Нелла смотрит на блюдо, которое предлагает молодой человек по имени Каспар. Хозяйка тем временем берет кусочек и отправляет прямиком в рот. Опасаясь, что недавний обмен любезностями лишил Тею шансов заручиться помощью Клары в брачном вопросе, Нелла тоже берет квадратик жареного хлеба, смазанного чем?то пугающе желтым, но она готова на все, лишь бы исправить ситуацию, поэтому ест. Отто и Тея следуют ее примеру.

Что бы это ни был за джем, он слаще и пикантнее, чем клубничный или сливовый. На губах будто лопаются крошечные пузырьки. Вкус более яркий, чем у лимона, но в то же время более насыщенный и легкий. Нелла не понимает, нравится ей или нет, но Отто прикрывает глаза. А когда смотрит на Неллу, она прирастает к месту, увидев на его лице шок.

– Ананас! – торжествующе вскрикивает Клара. – Не догадались! Вот я и сказала. Вам уже доводилось пробовать ананас, мадам Брандт?

– Нет, не доводилось, – отвечает Нелла, сглатывая остатки неприятной кислинки.

Тея отказывается от второй порции, и Клара улыбается, снова сверкая идеальными зубами.

– А вас удивит, если я скажу, что он вырос не в Суринаме, где я впервые его попробовала, а на наших берегах, в нескольких милях отсюда?

– Определенно, – послушно отвечает Нелла и ненавидит себя за это. – Я в полном изумлении.

За последние месяцы она встречалась с Саррагон достаточно часто, чтобы привыкнуть к подобным расспросам и к тому, что Кларе нужен скорее подпевала, нежели собеседник, кто?то, перед кем она может хвастаться.

Клара подается ближе.

– Я нашла его, когда он копался в университетском саду, – бормочет она, и Нелла уверена, что Каспар Витсен слышит каждое слово, несмотря на галдеж вокруг. – Мой сын учится там, и я посетила его преподавателей, чтобы узнать, полезны они ему или нет. И там оказался Витсен, который выращивал самые прекрасные цветы, которые я когда?либо видела. Я быстро поняла, что его там недооценивают, у меня чутье на подобные вещи. И выяснилось, что я была права. У Витсена воистину «зеленые пальцы», они творят с землей настоящую алхимию.

Нелла невольно бросает взгляд на пальцы Каспара Витсена, почти ожидая, что они будут цвета травы. Но видит только, какая грязь у него под ногтями. Он все замечает, и Нелла краснеет, когда он протягивает к ней правую руку ногтями вперед.

– Превратности работы, – произносит Витсен. – Всего лишь почва, мадам, здесь нечего бояться.

– Я не боюсь почвы, – отвечает Нелла и, произнеся такую фразу, чувствует себя глупо.

Молодой человек быстро опускает руку, словно осознав силу своего жеста.

– Лишь подчеркивает его оригинальность, – отмахивается Клара. – Это все равно что иметь собственного фермера, только умного. Витсен сейчас работает в моем поместье в Амерсфорте. Мы строим оранжерею для ананасов – намного больше университетской. Собираемся выращивать манго и гуаву. Я о них мечтаю! Плоды колонии – прямо у дома, прямо на балу!

– И что же вы намереваетесь делать со всем этим богатством, мадам? – спрашивает Отто. – Станете устраивать такие балы каждую неделю, ради брачных договоров и ананасового джема?

Каспар Витсен резко поворачивается к нему, но Клара смеется, устремив на Отто пристальный взгляд.

– Замужество – игра для молодых женщин, сеньор, – произносит она, посматривая на Неллу. – А вот ананасы… Я собираюсь зарабатывать деньги. Запатентую рецепты, буду продавать их в Европу.

– А это ваши рецепты? – снова спрашивает Отто.

Клара взмахивает рукой, будто моральная сторона вопроса ниже ее достоинства.

– Я заказала пробную партию проваренного с сахаром и разлитого по бутылкам джема, которым вы только что насладились, и благодаря познаниям Витсена и связям моего мужа мы уже почти заключили несколько контрактов. Особенно джем любят англичане. Забудьте опиум – тут они доходят до абсурда.

– И все это без необходимости плыть в Суринам, – произносит Отто.

– Именно, – отвечает Клара, и глаза ее блестят. – Мы обходимся без утомительного путешествия.

– Действительно, – говорит Отто, а затем обращается к Каспару Витсену: – Сеньор, как вам удалось обнаружить свойства ананаса?

Впервые за вечер Каспер Витсен, кажется, воспрянул духом. Все еще держа в руках поднос, молодой человек начинает рассказывать Отто о своем знакомстве с фруктом, но Нелла отвлекается на подводные камни предыдущей беседы о перспективах замужества Теи. После стольких усилий, потраченных, дабы сюда попасть, Нелла истощена колкостями Клары, ее хвастовством и беспокоится, вдруг Отто скажет нечто такое, о чем все они со временем пожалеют. Однако Тея держится очень уверенно, эта ее черта напоминает Нелле о Марин. Приходится признать, что ожидала она вовсе не этого.

«Я не из того же теста, – думает Нелла. – Как может быть, что в Тее живет дух Марин, если они друг друга толком и не узнали?»

Нелла пытается поймать взгляд племянницы, чтобы с ней помириться, но Тея этого решительно не желает. Нелла намеревалась постепенно подвести Тею к уготованной ей судьбе. Для начала – посмотреть, как она освоится в иерархии подобного бала. Но теперь, после удручающих новостей об отце, после того, как Клара обмолвилась об истинных целях этого выхода в свет, будущее Теи резко предстало в ярком свете. Тее восемнадцать. На горизонте обязательно должен быть выгодный для нее брак. Этот вечер может сложиться по-разному, однако Тее придется осознать, что исход у ее истории всего один.

Нелла почти готова влепить Кларе Саррагон пощечину, сию секунду замахнуться и ударить по самодовольному лицу ровной жесткой ладонью. Но… все же, несмотря на эту засаду, на внезапную шаткость положения своей семьи, Тея сумела взять себя в руки. По сравнению с сестрами Саррагон, которые хихикают в ладонь над эксцентричной внешностью Каспара Витсена, Тея выглядит отстраненной, ее взгляд обращен вдаль, и Нелла зачарованно наблюдает, как на губах племянницы расцветает легкая улыбка, словно все вокруг давным-давно покрыто паутиной, а сама Тея вовсе не здесь.

Глядя на Тею, Нелла чувствует тесноту в груди, ощущает мимолетный частый трепет, будто она забыла, как дышать. Сначала это похоже на панику. У страха нет имени, он сковывает и душит, и Нелла неспособна понять, откуда он взялся. Несмотря на жару в переполненном людьми зале, по ее шее и спине пробегает холодок, волосы встают дыбом, кожу покалывает, под серебристым платьем Нелла вся взмокла. Не заботясь, насколько странно это, должно быть, выглядит со стороны, Нелла рывком оборачивается, плененная неверием. Но нет… ее тело и разум охватывает другое ощущение – старое, знакомое, которого она не испытывала восемнадцать лет. Так бывало всякий раз, когда она оказывалась рядом с миниатюристкой.

Быть того не может. Но едва Нелла разворачивается обратно к собеседникам, кто?то проскальзывает у нее за спиной, почти коснувшись талии. Миниатюристка. Она здесь. Отчасти Нелла понимает всю нелепость этой мысли, но задается вопросом: а вдруг ее мольба на чердаке все же была услышана?

Нелла готова поклясться, что слышит, как женщина зовет ее по имени, и снова резко оборачивается к кишащему людьми залу, выискивая в толпе единственное лицо, которое, она уверена, узнала бы даже теперь, спустя столько лет. Светло-карие, почти рыжие глаза, светлые волосы…

– Нелла? Все хорошо? Ты очень бледна.

Ошеломленная, она поворачивается обратно и понимает, что ее зовет Отто. На лице Клары Саррагон читается отвращение, ее дочери таращат глаза, Каспар Витсен так и держит на подносе ананасовый джем, а Тея смотрит на нее, свою тетушку, в замешательстве. Нелла сглатывает, пытается взять себя в руки. Ей совершенно не хочется устраивать переполох. Однако противиться этой тяге Нелла не в силах. После стольких лет она не может упустить из виду единственного человека, от которого волоски у нее на загривке встают дыбом.

– Все просто прекрасно, – отвечает Нелла.

Собственный голос звучит будто бы очень издалека. Она натянуто улыбается. Кровь приливает к голове так сильно, что Нелла почти теряет равновесие.

– Прошу меня простить.

Прежде чем Отто успевает возразить, Нелла оставляет его и Тею в когтях Клары, которая, несомненно, будет с упоением смаковать подробности ее странного поведения. Нелла проталкивается вперед, в водоворот шелков. Ее пихают локтями, она почти задыхается, кто?то наступает ей на подол, проливает вино ей на грудь, но Нелле плевать. Гомон толпы в ее голове приходит в полный хаос, однако Нелла упрямо высматривает плащ миниатюристки.