Тайна пропавших детей

– Думаю, да. – Мальчик пожал плечами. – Но точно не знаю. Я его встречал всего один раз.

– И он тогда же рассказал тебе о девочке? – На лицо даме упала тёмная прядь, и она отбросила её небрежным движением, не разрывая зрительного контакта.

– Нет, конечно, мисс. Просто в городе об этом судачат. А мы с мамой поселились в особняке через много лет после того, как его дочь пропала.

– А о чём он говорил с тобой во время вашей встречи? – Речь дамы убыстрилась.

– Да так, ни о чём. Он объяснял моей маме её обязанности, когда она поступила на работу.

Мадам не отводила взгляда, будто ждала чего-то ещё. Леандер неуверенно продолжил:

– Ну, ещё я помню, что он выглядел совсем больным. Сидел весь укутанный в пледы и одеяла, хотя тогда и холодно-то не было. – Леандер не выдержал и немного отстранился от дамы – его пугала её манера задавать вопросы. – А вы его знали, мисс?

Она улыбнулась и расслабила плечи. Напряжение исчезло.

– Мы встречались много лет назад. Мне он никогда не нравился. Его занятия казались мне весьма интересными, но сам он, как выяснилось, не заслуживал доверия. Итак, что у нас тут ещё?

Мадам Пинчбек, похоже, искренне заинтересованная товаром, и сама зримо хотела сменить предмет беседы. Убрав сахарницу обратно в мешок, она вытащила подсвечники, повертела их в руках, рассматривая и прикидывая вес.

Леандер хотел было из любопытства спросить, как именно выяснилось, что лорд не заслуживает доверия, но это был бы грубый вопрос, и он промолчал. Ему ведь только на руку, что мадам Пинчбек недолюбливает лорда – значит, она не слишком возмущена, что Леандер его обокрал.

Леандер усилием воли отбросил ощущение неправильности происходящего и снова сосредоточился на том, чтобы впарить свой товар.

– Этот подсвечник будет очень хорошо смотреться у вас в гостиной, мисс, – сообщил он убедительным тоном, невесть откуда вспомнив это выражение.

Мадам Пинчбек расхохоталась. Когда она смеялась, сразу делалась очень симпатичной. Леандер подумал, что ей, наверное, лет тридцать – достаточно, чтобы годиться ему в матери, но притом не быть слишком уж старой. Глаза у неё были тёмно-карие, яркие и живые. Она была худая, что есть, то есть, – но в отличие от миссис Смарт, состоявшей из сплошных углов и острых линий, мадам Пинчбек это скорее красило.

Она постучала ногтем по ножке подсвечника, покачала головой:

– Это, конечно, не лучшее серебро, которое попадало мне в руки…

Леандер отпил большой глоток противного чая, чтобы скрыть свою тревогу. Жидкость была горькая и огненная и обожгла ему не только рот, но и весь пищевод. Мальчик подумал, что на языке, наверное, остались мелкие ожоги.

– Я верно полагаю, что ты занимаешься распродажей сокровищ лорда с его благосклонного разрешения? – Её взгляд пронизывал насквозь, хоть голос и звучал благожелательно.

Леандер потупился.

– Эти вещи в доме больше не нужны, ими никто не пользуется, – по крайней мере это было чистой правдой. – А мне нужны деньги на билет до города. Я собираюсь найти себе работу. Заняться карьерой.

– В самом деле? – улыбнулась дама.

– Ну да. Пойду в ученики к башмачнику. Или к переплётчику. Или на фабрику могу поступить. – Он отхлебнул ещё чаю. Тот постепенно остывал и не казался уже таким противным, но всё равно оставлял вяжущее послевкусие.

– Работа на заводе очень тяжела, мальчик.

– Я не боюсь тяжёлой работы.

– Ну да, ну да. Отчаянный сиротка, готовый на всё. Когда умерли твои родители?

– Отец – когда мне было семь. А моя мама – этой весной. – Леандер почувствовал, как в углах глаз закипают неожиданные слёзы. Он совершенно не хотел разреветься, как малыш, и поспешно сморгнул их, пока дама не заметила.

– Должно быть, тебе её очень не хватает.

– Просто ужасно. – Он прикусил нижнюю губу, чтобы та перестала дрожать. Никто и никогда его ещё не спрашивал, как он себя чувствует после смерти мамы.

Дама наклонилась вперёд и сказала, понизив голос:

– Леандер, я – медиум. Знаешь, что это такое? Я помогаю людям разговаривать с умершими.

– Вы… как это?

– У меня особый дар. Приподнимать завесу, отделяющую наш мир от царства мёртвых.

– То есть от царства небесного?

– Можно и так сказать. Люди платят мне за то, чтобы я помогала им поговорить с любимыми, ушедшими из мира. Я могла бы и тебе помочь.

– Вы имеете в виду, что… что я бы мог снова поговорить с мамой?

– Думаю, мы могли бы прийти к соглашению, – сказала она. – Но сначала давай посмотрим, что ты за мальчик – из тех ли людей, с которыми я готова вести дела.

Она достала из-под плаща металлический ларчик, открыла его – и внутри обнаружилась колода карт. Не обычных, с трефами, бубнами и пиками, в которые режутся люди по кабакам: эти карты были яркими, красными, жёлтыми и лиловыми, с хитрым узором из сов, пауков и летучих мышей на рубашках. Мадам перетасовала их и раскрыла веером. Картинки на картах были все до единой разные. На верхней карте, например, была изображена башня, в которую ударила молния, и с рушащихся стен падали людские фигурки.

Дама развернула карты рубашкой к мальчику и схлопнула веер, а потом снова перетасовала их, низко опустив голову.

– Вы хотите предсказать мою судьбу, мисс? – Леандер однажды видел на ярмарке палатку предсказательницы, но мама настрого запретила ему туда ходить и даже заглядывать. А ему было всегда любопытно, как это делается.

– В некотором смысле. Выбирай карту.

– Я… я не знаю, какую взять, мисс.

– Зато карты знают. Бери любую, на которую ляжет глаз.

Леандер неуверенно ухватился за одну из карт двумя пальцами и вытянул, ища подсказки в лице дамы – правильно ли он выбрал.

– Хорошо. Теперь покажи мне.

Он протянул ей карту, и она её перевернула. Картинка изображала мальчика, который карабкался вверх по склону горы. В руке у него был то ли посох, то ли не посох длиною больше, чем он сам.

– Паж Жезлов, – произнесла дама.

– Что это значит? – нервно переспросил Леандер. Вдруг эта карта сказала ей, что он вор? Могут ли карты такое делать?

– Карта говорит мне, что у тебя верное сердце, что ты полон энергии и сметлив, хорошо обучаем. А ещё она говорит, что ты стоишь на пороге большого приключения.

– Одна карта говорит столько всего? – Леандер невольно разулыбался. Ишь как – «верное сердце, сметлив»! Он даже плечи расправил, ужасно довольный, что такая почтенная дама, как мадам Пинчбек, увидела в нём нечто большее, чем просто нищего воришку.

Тем временем она достала из кожаной сумки небольшой круглый хлеб и разломила его надвое. Леандеру предложила кусок побольше. Мальчик вгрызся в хлебец, откусывая огромные куски, в то время как мадам Пинчбек отщипывала от своего кусочка понемногу. Леандер при виде этого смутился и постарался жевать помедленнее, не заглатывать еду: внезапно он устыдился своих скверных манер.