Тайна пропавших детей

«Не бывает никаких духов», – отчаянно напомнил себе мальчик – и тут что-то прикоснулось к его лодыжке. Совсем лёгкое касание, как ветер в траве.

Леандер отдёрнул ногу, не сдержав вскрика, и едва не потерял равновесие.

Оказывается, это к нему прикоснулась женщина, сидевшая рядом с Пинчбек! Теперь она широко улыбалась, раззявив рот, как акула, и костяшки пальцев второй её руки казались белыми – так крепко она сжимала руку своего соседа.

– Он настоящий! Плотяной!

По собранию прокатился возбуждённый ропот, и Леандер снова ощутил себя лисёнком, окружённым оскалившимися гончими. Что же ему теперь делать? Скорее вернуться в медальон? А вдруг нельзя так поступать без команды мадам Пинчбек? Или она ещё сильнее рассердится, если он будет дальше топтаться на столе и подвергать её трюки риску разоблачения?

За спинами дамы, тронувшей Леандера за ногу, и её соседа появилась Шарлотта – на грани видимости, на пределе круга света. Подняв руки, она резко опустила ладони им на плечи – и сразу же отступила в темноту. Мужчина стремительно вскочил, дама в красном лишилась чувств.

– Абэо! – резко прозвучала команда из уст мадам Пинчбек, и в костях Леандера вспыхнула тянущая боль. Главное – не сопротивляться, напомнил он себе и постарался расслабиться, чтобы тело обмякло, как кисель. Боль тут же отпустила. Наоборот, нахлынуло облегчение. Плоть Леандера стала дымом, и он безо всякого труда вернулся внутрь медальона. Мелодия скрипки со взвизгом оборвалась. Изнутри ковчежца Леандер слышал звуки суматохи – тяжёлые быстрые шаги, снова скрежет ножек стульев по полу, возбуждённые голоса. Приглушённая речь порой прерывалась всплесками нервного смеха. Надо же, какие у представителей высшего класса идиотские способы развлекаться!

Этим же вечером, несколько позже, Леандер снова покинул ковчежец по команде мадам Пинчбек. Он даже не пытался сопротивляться – позволил вытащить себя наружу и глубоко вдохнул ноябрьский холодный воздух ещё не окончательно уплотнившимися лёгкими.

– Дом, милый дом, – протянула Пинчбек, схватила Леандера за руки и проделала с ним по двору несколько, считай, танцевальных па. – Ну что, неужели это было не прекрасно? Клиенты в восторге!

«Милый дом» на этот раз представлял собой здоровенную кирпичную постройку – фермерский дом с толстой и крепкой дубовой дверью и целым рядом тёмных окон, смотрящих на пришлецов сверху вниз пустыми стеклянными глазами. Экипаж стоял перед домом на каменном мощёном дворе, скрытый от дороги высокой, давно не стриженной живой изгородью.

– Чей это дом? – спросила Шарлотта.

Пинчбек, похоже, её вообще не расслышала – или просто не обратила внимание. Она отпустила руки Леандера, с фонарём в руке прошествовала к дверям и махнула ребятам, приглашая их заходить.

Похоже, этот дом простоял заброшенным немало лет. На окнах всё ещё висели занавески, но совсем ветхие, местами истончившиеся до дыр. На кухне имелась посуда – и тарелки, и миски на столе, у плиты стояли кочерги, в раковине лежала на боку одна-единственная чашка. У задней двери стояли изношенные рабочие башмаки. То же запустение, что и в кухне, царило в гостиной – огарки свечей на каминной полке, наброшенный на спинку стула плед, толстый слой пыли на всём вокруг. Выглядело всё это так, будто хозяева отправились прогуляться лет двадцать назад, да так и не вернулись.

– Что это за место? – снова настойчиво вопросила Шарлотта.

Леандер взял было с комода фарфоровую фигурку молочницы, чтобы получше её рассмотреть – и у той внезапно отвалилась рука. Мальчик поспешно поставил статуэтку на место.

– Просто славное уединённое местечко, где мы можем восстановить силы, – отозвалась Пинчбек. – Здесь очень приятно будет провести время… После того как вы устроите небольшую уборку.

Заброшенный дом насквозь пропах плесенью, его стены пропитались холодом, глубоко въевшимся в кирпичи, однако в прочих отношениях он был вовсе не так уж плох. Если разжечь в камине хорошее пламя, здесь даже будет уютно, подумал Леандер. Сколько раз ему приходилось ночевать в местах куда как хуже!

– А кто здесь живёт? – спросил он.

– Мы, – улыбнулась Пинчбек, взъерошив ему волосы.

– А что, если владельцы дома вернутся? – поинтересовалась Шарлотта.

– Никто сюда не приходил с тех пор, как жившая здесь семья отбыла. – Пинчбек озорно подмигнула Леандеру. – Всем в округе известно, что это про?клятое место.

– Проклятое? Но почему?

– Потому что тут имели место исчезновения детей. – Пинчбек как-то очень нехорошо усмехнулась. – Ладно, хватит болтать, беритесь за дело! Мальчики, отыщите где-нибудь дров и разожгите камин в маленькой гостиной. Спать я собираюсь в ней. Шарлотта, постели мне там постель, а завтра с утра проветри и подготовь спальню.

Шарлотта со вздохом скрестила руки на груди.

– Ладно.

– Извини, не расслышала?

– Да, мадам, слушаюсь, мадам. – Девочка кое-как растянула губы в улыбке и сделала издевательский книксен, но Пинчбек уже не смотрела на неё – занялась выниманием шпилек из своей причёски.

Мальчишки переоделись в экипаже, сменив костюмы для сеанса на обычную одежду – поспешно, потому что Шарлотте тоже вот-вот могла понадобиться их импровизированная гардеробная. У Леандера даже не было времени как следует постыдиться перед Феликсом своего ужасного нижнего белья: ясно было, что Пинчбек не потерпит, если они вздумают тормозить и не подготовят дом к ночлегу достаточно быстро. Леандер был ужасно рад сменить флуоресцентный наряд на замечательный сюртучок, подаренный Пинчбек. По сравнению с прежней его изорванной курточкой сюртучок был такой тёплый, и пуговицы все на месте, просто чудо. Невольно улыбаясь, мальчик провёл руками по мягкой ткани.

– Леандер, шевелись, – окликнул его Феликс, который уже выскочил наружу и где-то разжился целой охапкой дров. – Там в дровяном сарае есть ещё, но среди полешек много отсыревших, так что ты каждое проверяй.

– Это очень в духе Пинчбек – знать подобные проклятые местечки, – пробормотала Шарлотта, в свою очередь выходя из экипажа после переодевания. Она тоже переоблачилась из нарядной одежды в обычную – в однотонное платье с фартуком. Через плечо у неё было перекинуто свёрнутое одеяло, под мышками девочка несла две подушки. – Она обожает поиграть в хозяйку поместья, пользуясь для этого чужим имуществом.

Леандер хотел было спросить, что она имеет в виду, но девочка уже быстро удалилась в дом и захлопнула за собой дверь. По указке Феликса он пошёл за угол, обнаружил там сарай и вернулся с двумя большими охапками дров. В сарае дров осталось всего ничего, но по крайней мере этого хватало, чтобы хорошенько протопить помещение на ночь.

В гостиной имелся небольшой диванчик – немного пыльный и затянутый паутиной, но хороший, непродавленный. Шарлотта обтряхнула его и постелила постель для Пинчбек. Мальчики тем временем вычистили камин и растопили его, подкармливая робкое пламя кусочками дерева – сперва маленькими, потом побольше, – пока пламя весело не загудело, даря живое тепло. После этого Пинчбек бесцеремонно выставила их наружу и закрыла за собой дверь, чтоб напрасно не расточать жар.

Ребята притащили из экипажа оставшиеся коврики и покрывала и постелили их на кухне, возле холодной плиты. Для себя они тоже сэкономили немного дров и развели собственный огонь, хоть и меньше каминного. Втроём они уселись как можно ближе к плите и грели лица и животы, в то время как спины их отчаянно мёрзли.

– Надеюсь, здесь нету крыс, – сказал Леандер, нервно оглядывая тёмные углы кухни. Он никак не мог отделаться от воспоминания о жирной чёрной крысе, которая шныряла вокруг во время стоянки в лесу. Почему эта тварь так мало боялась людей? Если тут объявится такая же зверюга, ничто не помешает ей, например, пробежать по нему, когда он заснет… – Не то чтобы я боялся крыс, – добавил он поспешно. – Вовсе я их и не боюсь.

– Я уверена, что никаких крыс тут нет, – отозвалась Шарлотта. – Когда люди покидают дом, исчезает и еда. Крысам больше нет резона там оставаться, они тоже уходят.

Шарлотта

Феликс сидел за столом и с огромной любовью обихаживал свою скрипку. Снимал старую канифоль, полировал старинное дерево, пока оно не начало сиять в слабом свечном свете… А потом вдруг отложил скрипку и тихо-тихо вышел. Леандер начал чуть слышно похрапывать. Шарлотта лежала без сна, слушая, как в полостях стен скребутся крысы. Она соврала Леандеру. Крысы наводняли все заброшенные дома, где им с Пинчбек в долгих странствиях случалось поселяться, – все без исключения. Когда-то Шарлотта была такой же брезгливой по отношению к этим тварям, как Леандер. Она ведь выросла в богатстве и чистоте, всяких мусорных тварей и паразитов, считай, и не встречала всё детство. Но с тех пор как началась её новая жизнь, жизнь с Пинчбек, крысы стали неотъемлемой частью этой жизни. Не упомяни о них Леандер, Шарлотта бы и не заметила, что они скребутся и попискивают, настолько привыкла.

Да и мальчика пугать не хотелось. Впрочем, он тоже скоро привыкнет.

Шарлотта никак не могла перестать думать о том, что ждёт их дальше. Она была уверена, что троих сразу пленников Пинчбек не потянет. Три магических ковчежца требовали от ведьмы слишком много силы. Сегодня вечером она, конечно, была полна энергии и радости по поводу предстоящего замечательного сеанса, но совсем скоро она утомится, сделается раздражительной и болезненной. Магия забирает у неё ресурс, а когда ресурс истощится… Она, конечно же, избавится от Леандера.

Ладно, скажем так – избавится от одного из нас.

И это может быть только Леандер. Шарлотта с Феликсом слишком ценны. Пинчбек к ним привыкла – вон сколько она держит их при себе, не нуждайся она в них обоих по-настоящему, давно бы избавилась. Когда Шарлотта или Феликс, как выражалась Пинчбек, выходили за рамки приличий, она угрожала заклятием отправить их по ковчежцам и захлопнуть накрепко на неопределённый срок. Шарлотта отлично знала, что Пинчбек на это более чем способна. Она то и дело вспоминала о малышке Розе, о том, как по воле Пинчбек она исчезла навечно, была просто вышвырнута во тьму внешнюю. Как бы сильно Шарлотте ни хотелось избавиться от этого назойливого, бестолкового уличного воришки, её ужасала мысль, что ему причинят подобное зло. Шарлотта не могла вынести, когда такое происходит с любым живым ребёнком, не только с Леандером.

Несмотря на это, дурачок Леандер ужасно её бесил. Она ведь предупреждала его, говорила с ним откровенно – и всё равно он упрямо верил, что Пинчбек намерена исполнять свои обещания. И так по-идиотски радовался, когда ведьма оказывала ему малейшие знаки привязанности. Должно быть, у бедолаги была воистину ужасная жизнь, если он оказался так падок на притворную доброту и заботу… Похоже, какое-то время он выживал вообще в одиночку, и Шарлотта не могла не сострадать ему по этому поводу. Но одновременно его присутствие страшно раздражало, потому что оно угрожало той худо-бедно налаженной жизни, которую последние годы вели они с Феликсом. Как ни ужасно жить в рабстве, альтернатива казалась куда ужаснее, и подумать невообразимо.

Из-за кухонной двери послышались звуки скрипки Феликса. Каждую ночь с самого их знакомства он поднимался немного поиграть для себя, сочинял новые мелодии – нежные и скорбные, прекрасные и таинственные. Феликс редко говорил вслух о своих мыслях и чувствах, но Шарлотта знала, что он думает и выражает себя с помощью скрипичных струн. Нынешняя мелодия сперва звучала нервно, потом постепенно сделалась попросту грустной, и Шарлотта чувствовала, что он играет не просто так – а специально для неё.

Феликс

Феликс проснулся перед рассветом. Остальные двое ровно дышали, даже не шелохнулись, когда он встал. У них с Пинчбек давно существовало соглашение: прибыв на новое место, Феликс имел право позаниматься поисками своего пропавшего братишки. Он перекинул через плечо свой скрипичный футляр и вышел из дома наружу, в ледяную ноябрьскую темноту.