Беседует наедине.
В киоте перед образами
Лампада тихая горит,
Направо тол и шкаф стоит:
В нем книги разными рядами;
Пленяя взоры чистотой,
За занавесью шелковой,
Подушки и матрас пуховой
Одеты белой простыней;
Украшен снежной сединою,
Житейским опыта венцом,
Старик сидит перед окном,
На стол облокотись рукою.
Его все жители села
Отцом и другом называют
И овцы паствы прославляют
Благие пастыря дела.
Святым примером жизни строгой
Как светоч, он вперед идет
И вверенных ему ведет
Предначертанною дорогой.
Мудрец он истинно прямой,
В своей глуши уединенной
Доволен он, в душе смиренной,
Другими и самим собой;
Произведения искусства
Старик от юности любил
И ими сладостно поил
Он сердца жаждущие чувства;
В слепом усердии своем
Он с непритворною душою
Любил беседовать порою
С бумагой, мрамором, холстом.
И муз поклонник безусловный,
Он тайну чистую постиг,
Ему понятен был язык
Красноречивый, но безмолвный:
Святой поэзии цветы,
Резца и кисти выраженья,
Природы дивной красоты
Ему дарили утешенья,
В замену светской суеты.
Судьбы коварной перемены
Он в утро жизни испытал
И тихий вечер услаждал
Струей чистой Иппокрены.
«Грешу» он думал, иногда;
«И трачу время по пустому,
Утеха сердцу ретивому
Изящное, – моя беда!