Искушение Насти

Искушение Насти
Дж.Дж. Пантелли

Он устроился водителем в дом к прокурору и его семье. Его цель – отомстить за годы в тюрьме по ложному обвинению. За потраченное время, которое никогда не вернуть назад. Но все пошло не по плану когда он увидел ЕЁ. Прокурорскую племянницу. Месть перестала быть адски желанной и заманчивой.

Она потеряла родителей и променяла деревенский домик на элитный особняк. Получила работу, перспективы. Казалось бы, жизнь наладилась. Но…у дяди был наглый самоуверенный сынок и он не мог контролировать свои желания. Никогда. Но все изменилось с появлением водителя. Парень стал не только ее спасением, но и настоящим наваждением.

Дж.Дж. Пантелли

Искушение Насти

ГЛАВА 1. НАСТЯ

«Ягода-малина нас к себе манила,

Ягода-малина летом в гости звала…»

Я просыпаюсь, как мне кажется с первыми петухами, но с улицы уже доносится до боли знакомая песня. Накидываю халат, толкаю ноги в тапочки и, набросив покрывало на кровать, выхожу из своей комнаты. На лице бабы Шуры появляется приветливая улыбка, а голос из старенького магнитофона, навевает воспоминания о маме. Она обожала Легкоступову и всегда просила папу, включить ее песни в долгой автомобильной поездке. Интересно, а в день аварии.…Нет, я прогоняю всякие дурные мысли и обнимаю бабулю со спины, смотря, как она ловко разделывается с абрикосами из ведра. Сморщенные, усыпанные ссадинами старческие ладони, и измученные подагрой пальцы, избавляются от косточек и бросают мякоть в пластиковый таз, где уже покоится добрая половина сладкого урожая.

– Доброе утро, Настюша, я тебя разбудила?

– Что ты, надо было раньше меня поднять, я бы помогла тебе. – Прижимаюсь носом к теплой щеке с природным загаром и ароматом полевых цветов.

– Я и одна справляюсь, не старуха, поди, совсем.

– Ты у меня еще очень и очень молодая.

– Прямо хоть замуж иди. – Улыбается баба Шура и подает мне спелый абрикос, чей розоватый бочок, так и манит проглотить. Я откусываю аппетитный кусочек и говорю ей:

– Пойду, приготовлю завтрак. Вчера клуши отлично потрудились.

– Как же ж они без тебя родимые будут? – вроде с улыбкой, но так тоскливо баба Шура напоминает об отъезде, что мне приходится сдерживать слезы. Я не знаю, что меня ждет за этим разноцветным забором, но мы обе считаем, что так будет лучше. Мне нужно образование, хорошая работа. А что у нас в Олеговке? Один Совхоз и тот на грани банкротства. Все бабы щебечут, что какой-то московский хрыч, обрабатывает председателя и в скором времени, разгонят всех доярок и механизаторов, как навозных мух. Поэтому, мой дядя, мамин старший брат, изъявляет желание, оплатить мне ВУЗ и помочь с последующим трудоустройством. Я видела его один раз в жизни – на похоронах родителей. Подружки судачили, что я везучая дура. Каждая из них мечтает перебраться в город и отхватить холостого банкира. А я? Я всего лишь хочу доказать самой себе и маме, что так переживала за мое будущее, что во мне помимо математических способностей, имеется достаточное количество упорства и стремления, вырваться из деревни и начать жить самостоятельно. Жалко только бабу Шуру. С годами она не становится моложе, часто забывается, теряется в пространстве и совсем не признает никакое лечение, кроме местной травницы Кузьминичны.

– Ну чего там с завтраком, чего встала, как бык перед воротами? – с легким вологодским говором спрашивает баба Шура. Я шикаю на нее и запрыгиваю на крыльцо, за которым располагается летняя веранда. Слышу, как бабуля причитает, поправляя платок на голове, и еле сдерживаю смех. Она еще не одной соседке, решившей захватить неположенную территорию, покажет, где раки зимуют.

***

Уезжать из Олеговки рискованно, но стоит любых ошибок. Восемь лет назад, я без раздумий сажусь в автобус и преодолеваю триста пятьдесят километров. Жемчужное отличается от нашей деревни, даже с первого взгляда. Трехэтажные дома чередуются с одноэтажными, сменяются южными пейзажами, переходящими в извилистый серпантин, а потом, я вижу море. Бескрайнее, безнадежно синее, безмятежно раскинувшееся среди причудливых скал. Оно завораживает и влюбляет меня в себя мгновенно и бесповоротно. Помню, как водитель, встретивший меня на автовокзале, замедлил ход, чтобы я хорошенько полюбовалась панорамным видом. С тех пор, я приезжаю на уединенную пристань, когда мне грустно или одиноко и некоторое время, не моргая, смотрю на плещущиеся вдали бесхребетные волны.

Дядя Андрей или если говорить официально Андрей Петрович Широков, оказывается очень понимающим и главное справедливым человеком. Он занимает высокую должность – главный прокурор города Жемчужного. Его жена, его вторая жена, Ирина Вадимовна, не столь открыта и проста в общении, как он, проще говоря, дама с завышенными требованиями и высоким самомнением. Но тут, как я считаю, большую роль играет ее род деятельности. Ирина Вадимовна владелица огромной компании, занимающейся туристическим бизнесом на территории Краснодарского края. В их доме (о нем чуть позже), часто собираются представители администрации, бизнес элиты, интеллигенции и в неформальной обстановке, приходят к различным соглашениям и заключают сделки. Пару месяцев, я привыкаю к их озадаченным, порой надменным взглядам и сторонюсь случайных столкновений. В большинстве случаев, отсиживаюсь в своей комнате. А в этом архитектурном шедевре их, если не ошибаюсь, восемь. Металл, камень и дерево – вот основа всего этого великолепия в тени многолетних растений и цветов. Периметр также заполняют два гостевых коттеджа, крытый бассейн с сауной и домик прислуги. Я сразу думаю о бразильских сериалах, когда вспоминаю об обслуживающем персонале. Но повариха Варя, садовник, он же слесарь и электрик Гриша, невероятно добродушные и отзывчивые люди. Варенька, с первой минуты приезда, дает мне на пробу пирог с калиной, а Гриша проводит экскурсию по ухоженным владениям. Только во всей этой вылизанной музейной обстановке, существует черное пятно и имя ей Клим. Парень, сын Ирины и ведет себя, как королевский отпрыск. Даже не припомню, сколько раз, родители вытаскивали его из полиции и откупались от жертв его циничных и наглых поступков. Я мгновенно поняла, что мне нужно держаться от него подальше. В глазах Клима, нет ничего, кроме безнаказанного хамства и мерзкой пошлости.

Но дни летят и за эти восемь лет, я осознала, что никогда не стану похожей на Широковых. Баба Шура, в своих письмах, все время сравнивает меня с мамой, говоря, что, даже прожив немало лет в Олеговке, она не перестала быть столичной девчонкой. А я по-прежнему считаю себя деревенщиной, выросшей среди таких же бестолковых детей. Весь лоск, что сопровождает, дядю Андрея, Ирину и Клима, никогда не прилипнет к такой особе как я. В институте, что я окончила с красным дипломом, меня воспринимали как Широковы плюс один. Естественно, все одногруппники знали чье я протеже и большинство из них, пытались наладить со мной контакт лишь потому, что как им казалось, я смогу вывести их на новый уровень знакомств. Лишь одна Ритка, не притворялась. Простите, Марго. Она без ума от сокращения имени Марго. Я не понимаю, зачем ей сдалась специальность менеджер, если все свободное время, она проводит в ночных кафе на набережной и поет для посетителей. Возможно, чтобы в итоге не остаться с голой попой. Правда, она надеется познакомиться с состоятельным мужчиной, что вложит деньги в карьеру певицы и поможет появиться на телевидении. Слишком наивная пташка, хоть и не признает этого. За то время, что мы дружим, я хорошо ее узнаю. Был момент, когда она бросала свои сети в сторону Клима, а он, посмеялся над ней, назвав «дешевой подделкой Барби». Грубо, но в духе Широкова.

***

По обыкновению, в половине восьмого утра, я выхожу из комнаты и бреду на кухню, пока всё семейство не выходит завтракать. Варя, услышав мои шаги, ставит стакан и тарелку на стеклянный обеденный стол и желает доброго утра, едва я показываюсь на глаза.

– Не перестану удивляться твоим ранним подъемам.

– Я привыкла. Организм сам просыпается, как по часам. – Улыбается женщина с огненно-рыжими волосами, заплетенными в толстую косу. Когда вижу, насколько они густые, начинаю жалеть, что постриглась два года назад и сейчас, каждое утро создаю на голове кудрявую бурю, вместо изящных локонов.

– А Гриша, куда он уже успел подеваться? – кладу салфетку на свои колени, прикрытые белоснежной юбкой, и отпиваю сок из высокого стакана.

– Хлопочет с кустами во дворе. Вчера, леди Тремейн, скривив нос, сказала, что им не хватает графичности.

Я давлюсь соком, потому-что смех мешает проглотить напиток. Леди Тремейн, прозвище Ирины, что прижилось, после моего сравнения с героиней из Золушки.

– Ты заметила, что ее просьбы, все страннее?

– И не говори, как ты терпишь подобное на работе? – силиконовая лопатка Вари, подталкивает омлет со сковородки, а я подпираю подбородок рукой и стучу по нему указательным пальцем.

– Там у нас чисто деловые отношения. Я выполняю приказы без заминок и вопросов. Ей это нравится. Да и есть другие сотрудники, на которых она отрывается по полной программе.

– Какая же ты все-таки умница. Смогла не только освоиться, но и доказать ей, что можешь больше, чем остальные сотрудники.

Омлет дымится мне в лицо, и я беру вилку, размышляя, что согласилась на эту должность временно, а уже минуло три года. Не зря говорят, что нет ничего более постоянного, чем временное. Быть на побегушках у Ирины несложно, но местами унизительно. Я за минуту, могу подготовить нужный документ, доставить договор через весь город, обзвонить заказчиков и при этом широко улыбаться. А она? Ирина Вадимовна, даже дома, взирает на меня свысока, периодически шепча дяде Андрею, что мне еще расти и расти в профессиональном плане.

– Да. – На выдохе соглашаюсь с Варей.

– Послушай…– начинает предложение женщина, но входит Клим и целенаправленно шагает к нам. Стул с лязгом отодвигается, а руки парня складывается за головой в расслабленной позе. Он в той же одежде, в которой вчера уехал в город, значит, снова тусил всю ночь с друзьями. Я незаметно, взглядом, прошу Варю не оставлять нас наедине.

– Как дела, Настюха? – подмигивает мне. – Варька, дай чего-нибудь пожрать.

Обращение к поварихе, настолько же обыденное, как шум листвы за окном. Она суетиться и перед ним появляется целая тарелка бутербродов с красной рыбой.

– Приятного аппетита. – С улыбкой произносит Варя.

– Спасибочки, не хочешь? – Клим тычет мне в нос бутерброд и усмехается.– Чего такая кислая лапуля?

– Я, пожалуй, пойду. А то опоздаю на работу. – вешаю салфетку на спинку стула и поцеловав Варю в щеку, двигаюсь к двери.

– Костику привет! – бросает вслед Клим с набитым ртом.

– Хорошего дня! – перебивает его Варя.

Идя по идеально выложенной тропинке к полукруглой парковке возле ворот, замечаю Костю. Он громко здоровается, забирает у меня массивную сумку и открывает дверцу Мерседеса.

– Не в настроении?

– Догадайся почему.

– Господин Климентий?

– В яблочко!

Костя хмурится и, спрятав меня в салоне, обходит машину спереди и садится за руль. Существует мнение, что люди любят откровенничать с барменами и водителями. Возможно, я из их числа. Нам с Костиком есть о чем поговорить, да и общего, больше, чем нужно. Оба из деревни, оба без родителей и вместе работаем на Широковых. Мои родственные узы не в счет.

– Сразу в офис?

– Нет, мне надо забрать костюм Ирины из химчистки.