Элеонора Дузе умирает в Питтсбурге / Eleonora Duse Dies in Pittsburgh

Элеонора Дузе умирает в Питтсбурге / Eleonora Duse Dies in Pittsburgh
Дон Нигро

Восемь актеров (5 женских и 3 мужские роли). Смерть – безусловно трагедия. Но что происходит в разуме умирающей? Если в гости приходят оставившие самый значимый след в жизни, хотя в реальности прийти никак не могут. При таком раскладе происходящее больше всего напоминает фарс. А концовка… Драматург расписывается в любви к театру.

Дон Нигро

Элеонора Дузе умирает в Питтсбурге / Eleonora Duse Dies in Pittsburgh

Действующие лица:

ЭЛЕОНОРА ДУЗЕ

ДЕЗИРИ

ГАБРИЭЛЕ Д’АННУНЦИО

САРА БЕРНАР

ЭНРИКЕТТА, дочь ДУЗЕ

ГЕНРИК ИБСЕН

БЕНИТО МУССОЛИНИ

ЕВА, молодая актриса

Декорация:

Номер в отеле «Шенли» в Питтсбурге. Апрель 1924 г.

(Свет, его яркость постепенно увеличивается, падает на ЭЛЕОНОРУ ДУЗЕ, которая, привалившись к подушкам, полусидит в кровати, расположенной по центру номера отеля в Питтсбурге, в апреле 1924 г. Мы видим вокруг мебель, справа окно, с достаточно крепкой рамой, чтобы влезть/вылезти из него, но стен нет. Вместо них номер окружен темнотой, словно мебель оставлена на сцене для репетиции. У изножья кровати большой, много путешествовавший по свету сундук. У кровати справа маленький столик, слева большой шкаф, два деревянных стула и деревянный стол, на котором фрукты, сыр и мясная нарезка, справа на авансцене, слева – мягкое кресло. ДУЗЕ кажется маленькой, увядшей женщиной лет шестидесяти пяти, все еще очаровательной, но потрепанной жизнью и меланхоличной. Когда она говорит, возникает магия, в большей или меньшей степени. В зависимости от ее желания. Она – величайшая актриса своего времени, но с финансами ситуация в настоящий момент не очень, и ее время практически на исходе).

ДУЗЕ. Апрель тысяча девятьсот двадцать четвертого года. Питтсбург, самый отвратительный город на свете. Но все будет хорошо, все будет хорошо, все обязательно будет хорошо. Мой кошмар всегда один и тот же. Из окна моего номера в отеле «Шенли» видна эта роскошная конюшня, где я выступаю. Сирийская мечеть, та же дурно пахнущая пещера в «Аду» Иеронима Босха. Здесь всегда идет холодный дождь, наполовину лед, наполовину – экскременты. И однако я настаиваю на том, чтобы идти в театр пешком. Сражение, поиск, паломничество. Я всегда была довольно упрямой женщиной, но и мягкой, как струящаяся вода. Прогулка успокаивает меня. Я всегда была нервной, меланхоличной, но при и непринужденной. Загадкой, для мужчин и женщин, но и простой, как этрусская напольная мозаика. Пешком, пешком, пешком. Дождь льет, как из ведра…

ДЕЗИРИ (выходит из темноты слева, постоянная компаньонка ДУЗЕ, домоправительница, подруга. В руках поднос с тарелкой супа и вазой с белой розой). Что ты репетируешь? Тебе надо отдыхать. Что это за пьеса? Не узнаю текста. Неважно, не говори, отдыхай, береги голос. Я принесла тебе суп.

ДУЗЕ. Не хочу я суп.

ДЕЗИРИ. Суп пойдет тебе на пользу.

ДУЗЕ. Не хочу я есть питтсбургский суп.

ДЕЗИРИ. Это не питтсбургский суп, это мой суп. Я его сварила. Сама свернула голову курице. А теперь поешь.

ДУЗЕ. Может, позже, Дезири. После спектакля.

ДЕЗИРИ. Какого спектакля? Этим вечером спектакля не будет.

ДУЗЕ. Разумеется, спектакль будет. Спектакль у нас каждый день. Я не могу разочаровывать хороших людей Питтсбурга, штат Огайо.

ДЕЗИРИ. Пенсильвания.

ДУЗЕ. Что?

ДЕЗИРИ. Это Пенсильвания. Я помню, потому что еще подумала, как это нелепо, привозить величайшую актрису современности, играющую Ибсена и д’Аннунцио, в место, названное в честь карандаша. И ты не разочаруешь хороших людей Питтсбурга, даже если они и есть, потому что спектакль отменили.

ДУЗЕ. Спектакль нельзя отменить, пока я не скажу, что он отменен.

ДЕЗИРИ. Так написано в газетах.

ДУЗЕ. Газетах? Меня волнуют газеты? Здесь никто не умеет читать. Они хотят видеть меня.

ДЕЗИРИ. Эти люди будет так же счастливы, сидя на большом коровьем пастбище и наблюдая, как грязные старые матросы, которые жуют табак и никогда не моют усы, лупят длинными палками по маленькому мячу.

ДУЗЕ. Дезири, ты сошла с ума? Что ты такое лопочешь?

ДЕЗИРИ. Это правда, говорю тебе. Я подслушивала горничных. Здесь есть пираты, и они гоняются за мячами с палками, и забивают их до смерти, а потом все бегают кругами, и что-то крадут[1 - Этот абзац о бейсболе. «Питтсбургские пираты» – профессиональная команда. «Кража базы» – игровая ситуация в бейсболе.]. Это ужасное место.

ДУЗЕ. Мне без разницы, что они делают. Я – Элеонора Дузе, и я должна выступать, даже в Чистилище.

ДЕЗИРИ. Ты – старая, больная итальянка, тощая, как стервятник, и ты должна съесть суп. И чтобы он исчез до моего возвращения, до последней капли. А не то я очень на тебя рассержусь.

ДУЗЕ. Да, хорошо, просто уйди. НЕ хочу, чтобы ты смотрела на меня черным глазом, когда я буду есть твой паршивый суп.

ДЕЗИРИ. Это прекрасный суп. Хорошая курица умерла ради этого супа. Курица с семьей. Уважай мой суп. Я собрала всю волю в кулак, чтобы выйти из гостиницы и купить тебе свежие овощи. Съешь суп и немного отдохни.

ДУЗЕ. Просто уйди и оставь меня в покое. А еще берегись этих пиратов с палками.

ДЕЗИРИ. Я подготовилась к встрече с ними. Когда иду за покупками, беру с собой мясницкий тесак, чтобы защитить им свою честь.

ДУЗЕ. Сомневаюсь, что он тебе понадобится.

ДЕЗИРИ. Что ты сказала?

ДУЗЕ. Ничего. Уйди, просто уйди.

ДЕЗИРИ. Америка – дикая страна. В Кливленде индейцы. В Чикаго – медведи[2 - Еще две профессиональные команды: бейсбольная «Кливлендские индейцы» и футбольная «Чикагские медведи».]. Здесь – пираты. Ужасная страна для театра. (Уходит в темноту).

ДУЗЕ. Не хочу я этот суп. Я должна встать и двигаться. Не могу оставаться в кровати, а не то мои ноги пустят корни, которые прорастут сквозь пружины. (Ставит поднос на прикроватный столик, с трудом вылезает из кровати). Ходить, ходить, ходить. Вокруг тутового дерева, вокруг квартала. Дождь льет мне на голову. Стена закрытых дверей приветствует меня, все заперты, кроме одной, и ее я не могу найти. Я бреду вокруг квартала, стучусь в двери, одну за другой, но никто не отвечает, никто не впускает меня. Я – актриса. Моя жизнь была такой всегда. Запертые двери – моя судьба. Льет ледяной дождь. Мои волосы смерзаются. Где у этих глупых мужланов дверь на сцену? Или они рассчитывают, что я вскарабкаюсь по стене, как обезьяна? Я в пьесе которая называется «Ла Порта Кьюза (La Porta Chiusa)». «Запертая дверь». Не люблю я совпадения. Они очень напоминают мне тяжелую руку драматурга, жестко контролирующего свои пьесы. И, раз речь зашла о драматургах, что это за запах? Господи! Я везде узнаю этот дешевый одеколон.

Д’АННУНЦИО (из темноты). О, моя любимая, моя радость, моя жизнь, где ты?

ДУЗЕ. Боже, он меня нашел. Явился, чтобы мучить меня в моем бреду, этот усатый, напыщенный сукин сын. Он разбил мое сердце на тысячу осколков. В них отражается мое морщинистое, усталое лицо, как в разбитых зеркалах.

Д’АННУНЦИО. О, мой драгоценный цветок, где ты?

ДУЗЕ. Как это похоже на театр: долгое, со взлетами и падениями путешествие по лабиринту зеркал к тому месту, где с тебя снимают панталоны.

Д’АННУНЦИО. Сладенькая? Маленькая? Сахарные сосочки? Выходи, выходи, выходи, где ты прячешься? Это же я, твой герой, твой рыцарь.