Три мушкетера. Экспедиция в Квебек

Сидевшие за столом в дальнем, наиболее темном углу трактира д’Артаньян, Атос, Портос и Арамис спокойно праздновали встречу после довольно долгой разлуки. То, что каждого из них сегодня сюда привело определенное дело, никак не отменяло радости от встречи со старыми друзьями. Расположение изысканно накрытого стола в полумраке создавало некий ностальгический уют, обеспечивая при том еще и прекрасный обзор на весь зал. Факт того, что некто пытается нарушить сию мирную идиллию, никого из четверки не обрадовал.

Почувствовав неладное и отложив письмо, в котором отец извещал его о свадьбе сестры Клод с неким Антуаном де Серриаком, д’Артаньян, до того наблюдавший краем глаза за развитием событий с ленивым любопытством, решил принять в них непосредственное участие. Случайный, казалось бы, посетитель забрел в таверну, заполненную мушкетерами. Допустим, он не знал, чье это излюбленное место. Тем не менее, вместо того, что бы быстренько ретироваться, затеял ссору. Со стороны было отлично видно, что ножны подставлены намеренно. Так что, когда его подчиненный, а это был корнет Луи де Мален, оглянулся в поисках секундантов, лейтенант не медлил. Вторым секундантом стал Арамис, который так же наблюдал, и понял все не хуже д’Артаньяна. Проходя мимо своего стола к выходу, гасконец обменялся особыми знаками с Атосом и Портосом. Те должны были быть готовы явиться на подмогу в случае необходимости. Это молодежь вела себя беззаботно. Наша же четверка напротив, всегда чувствовала себя, как в осажденном городе. Ведь, несмотря на прошедшие годы, кардинал не оставлял их своим вниманием, периодически испытывая разнообразными «дружескими сюрпризами».

Чутье не подвело. Секундантами незнакомца оказались гвардейцы в красных плащах. Д’Артаньян еще не понимал, зачем это все. Пока не увидел, кто командовал очередной провокацией. Этого человека он не знал, но сразу определил в нем опытного фехтовальщика. Движения и взгляд, которым тот сверлил гасконца… Ни капли злости или раздражения. Такой ему не раз доводилось видеть, находясь на прицеле у опытного стрелка. Не моргающий, спокойно прицеливающийся перед тем, как спустить курок.

– Господа, не кажется ли вам, что наблюдать за дуэлью со стороны довольно скучно? – произнес обладатель змеиного взгляда.

– Один мой хороший знакомый сказал: «играть в карты можно со всяким, но биться на дуэли только с равным», – несколько насмешливо ответил д’Артаньян. У Портоса он перенял привычку дразнить собеседника во время поединка, заставляя того горячиться и совершать ошибки. Фактически, он уже начал схватку, проводя, для начала, словесную обработку противника.

– Шевалье де Лессак, – отрекомендовался гвардеец. – С недавних пор лейтенант гвардии его высокопреосвященства.

– Очевидно, с очень недавних, потому что еще не усвоили, кого задевать не стоит ни при каких обстоятельствах. Думаю, небольшой урок охладит ваш пыл, сударь. Если только вы останетесь в живых, дабы его усвоить.

– О, я-то постараюсь. Не оплошайте и вы, – все так же спокойно ответил де Лессак, обнажая шпагу.

Арамис и молодой корнет, между тем, заняли места напротив своих противников, не размениваясь на лишние слова.

– Что ж, господа гвардейцы, – обобщил гасконец, ни секунды не сомневаясь, кем на самом деле является зачинщик ссоры. – Мы будем иметь честь атаковать вас!

Нужно сказать, что в последние годы д’Артаньян все свободное от службы время посвящал путешествиям, основной целью которых являлось повышение собственных воинских навыков. Парочка эпизодов из прошлой жизни служила тому прекрасным стимулом – чувство беспомощности перед превосходящим противником было омерзительным… Тренировки с парижскими мастерами исчерпали себя. Он довольно быстро узнал все, чему они могли научить. Оставалось либо связать полученные знания в собственный стиль, и отрабатывать ключевые связки, ежедневно сотнями повторов доводя их до автоматизма. Либо узнавать что-то новое, пополняя арсенал некими хитростями, пытаясь органично вплетать их в рисунок боя. Второе было не только познавательнее, но и интереснее. А значит, путешествия! Новые люди, новые характеры, новые хитрости. Увидено и усвоено было многое. Так что, гасконец сразу узнал, предъявленную де Лессаком школу фехтования. Дестреза, или «истинное искусство», как высокопарно называли ее испанцы. Характерные уходы с линии атаки, круговые перемещения, использование ударов не менее часто, чем уколов. Мастеру дестрезы не нужно держать в голове множество приемов. Он в совершенстве владеет несколькими базовыми принципами движений рук и перемещений, и на их основе может показать сотню различных действий, в зависимости от текущей ситуации. Оставалось выяснить лишь одно. Действительно ли де Лессак является мастером?

Для начала, д’Артаньян повел зеркальную защиту, то есть симметричные ответы на все действия противника. И быстро спровоцировал того на попытку выбить оружие из, казалось бы, расслабленной руки. Гвардеец вложил всю силу от локтя и плеча, провернув кисть так, чтобы этот импульс сбил шпагу гасконца вниз, в надежде, что оружие либо вывихнет держащие его пальцы, а то и всю ладонь, либо полетит на землю. Именно этого и ждал д’Артаньян. Мгновенно сократив дистанцию, контролируя рапиру противника крестовиной гарды, он направил сбитое вниз острие, нанося укол в бедро гвардейца.

Гасконец немедленно отступил, давая раненому возможность выйти из боя. Традиционное правило схватки до первой крови, естественно, было де Лессаком проигнорировано.

«Ну, было бы предложено…»

Один из следующих уколов д’Артаньян принял на чашку гарды, и, контролируя на этот раз острие рапиры противника сильной, ближней к эфесу частью клинка, закрутил чужое лезвие в мулине, попытавшись в свою очередь лишить противника оружия. Гвардеец вновь вынужденно отступил, чуть припав на раненую ногу, но удержав благодаря этому рукоять. Оставаясь на месте, мушкетер насмешливо улыбнулся и легким взмахом оцарапал камень мостовой, обозначая условный центр столкновения, поддразнивая таким образом оппонента за отступление.

Де Лессак вернуться не спешил. Быстро оглядевшись, он убедился, что товарищи уверенно держат оборону, и, вдруг, залихватски свистнул. На этот сигнал отовсюду – из конюшен, с обеих сторон из-за самого здания трактира и с его крыши посыпались люди. И лишь часть из них была одета в красные гвардейские плащи.

– Арестовать нарушителей, – громко скомандовал предводитель напавших, отступая при этом за спины своих подчиненных.

Свист, однако, услышали и в трактире. На помощь товарищам высыпали мушкетеры, ведомые Атосом и Портосом. Даже слуги приняли участие в завязавшейся потасовке. Под началом Планше, Гримо, Мушкетона и Базена они напали на людей в черном – частью, слуг гвардейцев, частью, нанятых головорезов. Шум нарастал, и на него явились еще несколько конных патрулей гвардейцев кардинала. От дома де Тревиля так же подоспела поддержка в лице постоянно обретающихся там мушкетеров. Очень быстро в побоище оказались втянуты около сотни человек с обеих сторон. И, если аристократы сражались, главным образом, холодным оружием, то челядь не стеснялась применять любые подручные средства. Вскоре раздался и первый выстрел.

За всем этим наблюдал, покусывая губы от досады, глава охраны кардинала господин де Кавуа. Он находился в полной безопасности на верхнем этаже одного из расположенных рядом домов.

– Да что же творят эти идиоты…

Между тем, уложив по нескольку подвернувшихся под руку случайных противников, де Лессак и д’Артаньян вновь оказались лицом к лицу. Теперь в ход был пущен мен-гош, двуручный стиль. Для боя с несколькими нападающими оба держали в левой руке длинные кинжалы – даги.

– Ну что, сударь, следует признать, что ваша попытка передать мне привет от «красного герцога» провалилась, не так ли?

Начинающий бледнеть от потери крови гвардеец не ответил. Лишь молча продолжил сражаться. Выпад, выпад, парировать… Лезвия шпаг едва касаются друг друга – фехтовальщики очень опытны. Финт, и сразу связка трех хитрых ударов… Ни один не прошел! Гасконец не знал, что де Лессак был в Испании достаточно известным бретером, но уже успел оценить всю опасность оппонента. Поединок с таким человеком не мог оказаться простым. Вспомнился совет Атоса – быть сдержаннее. Д’Артаньян отступил на шаг и чуть опустил шпагу, приглашая противника к атаке. Никакого предупреждения, ни единой эмоции не отразилось на лице гвардейца, когда тот молниеносно провел ответную связку. Лишь постоянно поддерживаемая концентрация позволила мушкетеру отразить все четыре удара. Первый был нацелен в левый глаз, с возможной оттяжкой, так, чтобы обратным движением зацепить и правый. Его гасконец избежал, просто отклонившись назад. Второй, в правое плечо, в надежде повредить руку, держащую шпагу, был, скорее, просто обозначен. Его легко, почти небрежно, д’Артаньян отвел кончиком шпаги. Третий, следуя траектории и ускорению, приданному парированием, пошел под углом вниз, в живот. От него гасконец ушел, скрутив корпус в ответном выпаде. Лезвие его шпаги так же не достигло цели, жестко блокированное ажурным эфесом рапиры де Лессака. Гвардеец при этом сделал шаг вперед, высоко взмахнул левой рукой, а когда быстро опустил ее, правая кисть д’Артаньяна оказалась зажата между плечом и корпусом противника. Последний удар гвардеец нанес в клинче. Лезвие должно было войти под нижнее ребро и выйти за ключицей, пронзив по пути сердце. То, что происходило, уже не было честным боем. Но, благодаря одному португальскому учителю, гасконец был готов и к такому развитию событий. Предплечье гвардейца было встречено коленом – длинны левой руки, даже вооруженной кинжалом, просто не хватило бы, что бы остановить такой удар. Для руки этой, неожиданно совершенно свободной, нашлась иная задача. А именно – воткнуть дагу в оказавшееся незащищенным тело гвардейца, туда, где кончалась грудная кость. Надавить вниз, а потом потянуть обратно, вверх и вбок, завершая клинообразный разрез. Из Лессака словно выдернули тот стальной стержень, что поддерживал его во время всего поединка. Тело его моментально обмякло, и, упав, забилось на земле в агонии.

– Ваш вожак пал, канальи! – вскричал д’Артаньян, все еще негодуя на подлость противника. – Сдавайтесь, или последуете за ним в ад!

Атос, Портос и Арамис, сражавшиеся сразу с несколькими нападавшими каждый, сразу прекратили атаковать, уделив все внимание защите, что позволило нескольким гвардейцам выйти из боя и броситься к лошадям. Там они заняли оборонительную позицию, поджидая товарищей. Несколько же молодых новичков, совсем недавно принятых в роту мушкетеров, оказавшись, наконец, один на один со своими противниками, желали завершить поединки. Звон шпаг стих довольно быстро. Мушкетеры считались элитной частью не напрасно. Удовлетворись этим новобранцы, и все закончилось бы менее трагично. Но, в запале, они кинулись в атаку на успевших вскочить в седла и изготовиться, в зависимости от ситуации – к стрельбе или бегству, гвардейцев. В ночной тишине прогремел залп пистолетов и мушкетов. Несколько человек упали, как подкошенные. Это выходило уже далеко за рамки обычных дуэлей и стычек. Те, кто добежал, стаскивали гвардейцев с лошадей, и, в ярости, добивали уже на земле. Скрыться удалось немногим.

Де Кавуа отпустил занавеску и отошел от окна. Очередная операция провалена, но о результатах все равно необходимо сообщить кардиналу. Внизу, тем временем, уже раздавались победные крики мушкетеров…

– Мы победили! – шумно радовалась молодежь. – Вива Мэзон дю Руа!

– За это нужно срочно выпить!

Д«Артаньян с Атосом только мрачно переглянулись, и лейтенант поспешил догнать и взять под руку своего подчиненного.

– Не спешите праздновать, мой юный друг, – охладил пыл уцелевшего, и даже не раненого корнета д’Артаньян. – Во-первых: кричать следует VIVE LE ROY – «да здравствует король». Все, что мы делаем, делается от его имени. Во-вторых: победа на поле боя может очень быстро обернуться поражением в кабинетах Лувра.

– Доставим раненых в трактир. Может кто-то еще выживет. Нам четверым, и корнету необходимо как можно скорее рассказать обо всем капитану, – печально произнес Арамис.

– А возможно, и поехать с господином де Тревилем сразу в Лувр. Рано или поздно, король потребует объяснений. И не стоит в этот момент заставлять его ждать, – добавил мудрый Атос.

***

Воскресный вечер, традиционное время отдыха для всех парижан, кардинал Ришелье, постоянно над чем-нибудь работавший, посвящал решению проблем наиболее приближенных и отличившихся своих людей. На этот раз его решил побеспокоить граф Рошфор.

– Не соблаговолит ли его высокопреосвященство уделить пару минут моему старому другу?

– Кто он, и о чем желает просить?

– Доминик Барзини, итальянец. Человек незаурядный. У него есть некое предложение, требующее вашей поддержки.

С почтительным поклоном, граф положил на стол перед Ришелье свиток с краткой справкой по просителю. Бегло взглянув, кардинал минуту размышлял, потом кивнул.

– Он здесь?

– Ожидает в приемной.

– Пригласите.

Рошфор ввел своего протеже, и, по знаку кардинала удалился. Ришелье с интересом рассматривал посетителя. Молодой человек был высок, худощав и жилист. Черный камзол с серебряной отделкой не имел следов носки, значит, был приобретен недавно. Длинная шпага висела на боку, как приклеенная, ни разу не задев ни мебели, ни чьих-либо ног, что говорило о привычке к оружию и крайней расчетливости движений. Взгляд зацепился за кольцо и перстень с алмазом, все тонкой работы, что выдавало человека благородного. Наемник вряд ли мог позволить себе подобное. В записке Рошфора, однако, о дворянском титуле не упоминалось. Бывший военный? Шляпы посетитель при себе почему-то не имел, а ведь по ней можно было бы узнать еще многое…

– Итак, месье Барзини? Мне доложили, что вы писатель и исследователь. Это не мое поле деятельности. С чем же вы пришли ко мне?

Приблизившись по знаку кардинала к его рабочему столу, итальянец поклонился и приступил к изложению своего дела.

– Не секрет, что, несмотря на ваши усилия, у Франции большие проблемы с развитием колонии в Новом Свете…

Действительно, дела на тот момент обстояли не лучшим образом. В 1627 году кардинал Ришелье включил Квебек в круг своих интересов, создав Компанию Новой Франции, став ее членом и акционером. Compagnie des Cent-Associ’s была предоставлена монополия на торговлю пушниной в обмен на обязательство колонизации Новой Франции. Каждый акционер инвестировал 3000 ливров, таким образом, начальный капитал составил 300 тыс. ливров. Компания получила монополию на 15 лет, и за эти годы должна была привлечь в колонии 4000 человек. Позднее король Франции попытался поддержать полезное начинание, правда, без вложения денег. В 1629 году в Квебек должно было прибыть более четырехсот колонистов, но флот попал в руки англичан в заливе святого Лаврентия. Компания так и не оправилась после этого финансового удара.

Слабая притягательность колонии из-за сурового климата, враждебность ирокезов, постоянно атакующих дружественные Франции, но разрозненные, а потому, более слабые племена гуронов и анголкинов. Экономика на основе единственного ресурса – пушнины, который не требовал большого количества рабочей силы. Все это снижало темп колонизации. Как и неспособность тысяч гугенотов осесть во французских землях Америки, особенно после отмены Нантского эдикта, лишившего их всех привилегий. Подобное отнюдь не способствовало росту населения. Те, кто пересёк Атлантику, предпочитали селиться в Новой Англии. За все время правления компании, в 1634 году был основан лишь один новый город, Труа-Ривьер. В самом Квебеке на тот момент проживало около трех тысяч человек.

Все это было хорошо известно кардиналу, равно, как становилось очевидным, и его посетителю.

– Я имею план, как большую часть этих проблем решить.

– Изложите вкратце.