Все байки старого психиатра

Рассиживаться и разлеживаться не дали. Через сорок пять минут прислали вызов. И опять дежурство на пожаре в многоэтажном доме.

Во дворе стояли два пожарных автомобиля.

Однако признаков горения не наблюдалось, рукавная линия не проложена, внешне все спокойно, безо всякой суеты. Из подъезда вышли трое взахлеб хохочущих пожарных.

– О, у вас шестерка на машине! Вы шестая бригада, что ли? – поинтересовался один из них.

– Да, – говорю, – шестая.

– Ну тогда вы очень кстати приехали, прям, как знали! Там вас клиент дожидается в тридцать седьмой квартире, вместе с участковым. Идите быстрей, а то соседи его сейчас порвут, как тузик грелку!

– А что там было-то?

– Чайник на плите сгорел. Он в нем помидоры жарил.

– Это как так?

– А вот у него и поинтересуетесь.

– Обязательно, я ведь тоже так хочу.

На четвертом этаже было людно, шумно и нервозно. Вновь стихийный митинг. Но на этот раз люди настроены более зло и решительно.

– Если вы его сейчас не заберете, мы ему самосуд устроим! – сурово сказала высокая, плотная женщина. – Выгоним на улицу, пусть замерзает нахрен!

– Ну, знаете ли, это уже перебор! – сказал я. – Давайте будем людьми-то!

И тут же раздался возмущенный гвалт.

– А он сам-то человек, что ли?! Он свою мать убил в тринадцатом году, его на принудительное лечение отправили, лет пять он там пробыл!

– Вы бы хоть спросили, чего он здесь творит? Вон, почитайте, что на стене написано! – и люди расступились, чтобы мы смогли прочитать письмена, сделанные черным маркером на салатного цвета краске.

«Бутте ви все проклеты сволачи будит у вас у всех рак да будит так аминь».

– Двери нам испакостил, то и дело г…м пачкает! Каждый раз обзывает по-всякому, угрожает! Да ладно нам, он и на детей может напасть! Он же весь подъезд держит в страхе! Это надо же так, психически больной живет один, и никому никакого дела нет!

– Все, мы все поняли, сейчас разберемся.

В двухкомнатной квартире был, мягко говоря, беспорядок. Входная дверь и зеркало в прихожей увешаны кусочками туалетной бумаги. Нет, не использованной, а с нарисованными крестами. Отвратная вонь, по всей видимости, теми самыми жареными помидорами. Больной, высокий мужчина лет пятидесяти с одутловатым лицом, о чем-то нервно спорил с полицейским.

– Здравствуйте! Меня сегодня работать заставили. Сижу я у себя на участковом пункте, никого не трогаю, и вдруг смотрю, пожарные подъехали. Вот я и пришел, – сказал немолодой майор. – Оказалось, что Илья Василич сделал всем подарок. Что-то он совсем расчудился.

– Нет, а как я расчудился? Что значит «расчудился»? Долго ли вы меня гнобить-то будете, а? – возмутился больной.

– Ну, например, помидоры жарили в чайнике, все сожгли, провоняли, соседям пришлось пожарных вызывать, – ответил участковый.

– И что дальше? Что в этом такого-то? Я у себя дома нахожусь, что хочу, то и делаю! Кого это <волнует>? – не отступал больной. – Кто вам дал право ко мне врываться?

– А с кем вы живете? – поинтересовался я.

– С родителями живу. С мамой и папой.

– Папа у него умер давно, а маму Илья Василич собственноручно жизни лишил, – пояснил участковый.

– Чего-о-о?! Вы чего это на меня наговариваете-то?! Вам грех будет! Я вас прокляну во веки веков, да будет так, аминь! – вскинулся больной.

– Илья Василич, а соседей вы за что проклинаете? – поинтересовался я.

– Как за что?! Они мне болезнь делают через стены, пол и потолок! И через кран тоже! Они мне мысли плохие вставляют! У меня все болит из-за них! Пусть спасибо скажут, что я их вообще не поубивал!

– А зачем вы бумажек с крестами понаклеили?

– Как зачем? А как мне тогда защищаться-то?

– Все понятно. Поедем, Илья Василич, в больницу.

– Да вы чего, совсем, что ли, обалдели?! Мне сегодня к теще надо, снег расчищать.

– И откуда же у вас взялась теща? Вы женаты?

– При чем тут женат? Теща – это мамина двоюродная сестра тетя Лида.

– Вот теперь понял, спасибо, что разъяснили. Но в больницу поедем обязательно.

– В какую больницу, вы чего?! Никуда я не поеду! Чего мне там делать? Вас соседи, что ли, подговорили?

– Илья Василич, давайте так. Мы имеем право госпитализировать вас принудительно. То есть, полицейские наденут наручники, и привезем мы вас в больницу под конвоем. Но в этом случае вы будете лечиться минимум полгода. Раньше ни-ни. А вот если вы поедете с нами добровольно, то пролежите примерно месяца два. Понимаете разницу?

– Так значит, всего два месяца?

– Примерно так. Ну, может, три. Но согласитесь, это же лучше, чем полгода? Правильно?

– Ладно, поехали. Но вам все равно грех будет!

В общем, согласился болезный на добровольную госпитализацию, что и подтвердил своей драгоценной подписью. Ну а мы заработали очередной грех. Ладно, что уж там, как говорится, не согрешишь – не покаешься.

Прилично мы на этом вызове проволынились. Пока беседовали и уговаривали, пока ждали, когда Илья Василич документы свои найдет и соберется, потом в приемнике долго пробыли, на все около двух часов ушло.

Все отписал, освободился. Теперь поедем на боль в груди к женщине пятидесяти двух лет.

Двухэтажный загородный коттедж за высоченным забором. Иллюминация в окнах.

В прихожей нас встретили аж пятеро празднично одетых дамочек с уложенными волосами.

– Сколько можно вас ждать-то? Ведь сорок минут назад вызвала! – скандальным голосом высказалась одна из них, в полосатой кофточке, видимо, хозяйка. – Так, бахилы надевайте, иначе вы мне тут все обшлепаете! Пойдемте за мной! Привела она нас в просторную спальню с огромной, массивной кроватью.

– Что случилось? Что вас беспокоит?