На крутом переломе. Фрагменты памяти. Том III

Моя память как память народа

Против фразы броню обрела

С осторожностью люди внимали

Пропаганде различных идей,

Сколько раз на борьбу призывали,

Этих верящих в сказки людей.

Я был тоже того же замеса,

Шёл со всеми в едином строю,

Был готов к переменам и стрессам,

Распахнуть людям душу свою.

Захватила меня Перестройка,

В стороне от неё мне не быть,

Коммунист я и с партией стойко

Буду биться, страдать и творить!

Приведённые строки, на мой взгляд, достаточно полно отражают эмоциональное состояние значительной части общества, представленного моим и близким ему по возрасту поколениями. Мы и осознавали назревшую необходимость перестроечных процессов в укладе нашей жизни, и были готовы принять реформы, и участвовать в их осуществлении, но нам и в голову не приходило, осуществление этого вне партии без её руководящей роли. Мы оставались её приверженными последователями, её верными бойцами.

Что касается молодёжи, то я склонен думать, что молодёжь встретила грядущие перемены со свойственным молодости душевным порывом. Опыт моей жизни, большая часть которой прошла в постоянном контакте с молодёжью, даёт мне право так думать. Мне не были чужды её образ жизни и ценности, которым она была привержена. Наше потомство к тому времени было более продвинуто в вопросах необходимости проведения в стране радикальных перемен, и проявляло готовность к активному участию в этом процессе. Естественно оно полагалось на нашу житейскую мудрость, и готово было не только следовать за реформаторами, но и принять от них эстафету на своём этапе жизненной дистанции.

К сожалению, даже сами реформаторы, а это в своей основе были представители одного со мной поколения, являющееся на том этапе направляющей и ведущей частью советского общества, на начальном перестроечном этапе ещё не выработали механизма осуществления реформ, позволяющего застраховаться от ошибок. Поэтому ещё не было эстафеты, которую необходимо было передавать следующему за нами поколению – нашему потомству. Это была трагедия, последствия которой ещё не оценены, в силу продолжительности времени действия этих последствий. И, тем не менее, жизненная необходимость перестроечных процессов у основной части общества не вызывала сомнения.

Не будучи праведником Божьим я в этом своём труде не призываю к терпению в испытаниях ниспосланных Богом, но считаю необходимым признание властью и обществом вины, за то, что испытала на первом этапе перестройки основная масса россиян и, прежде всего самые беззащитные из них, дети, инвалиды и старики. Действующей власти и всем нам необходимо сделать всё возможное для её искупления. Всё здоровое дееспособное население и я, в том числе несём за эти последствия ответственность. Ни какие трудности и обстоятельства не могут быть оправданием этим жертвоприношениям. Также как не знание законов не является оправданием их нарушения, так и не знание обществом и властью путей действия и их последствий не могут быть оправданием неправильности, проводимым действиям, приводящим к трагическим для населения результатам.

Человек по своей природе склонен обожать и считать себя фигурой значимой вне зависимости от того, кем он является на самом деле. Склонность к самооценке имеет общественно-социальную основу и юридическую базу, тем, более в обществе претендующим считать себя демократическим. В идеале человек, являясь ячейкой общества, несёт гражданскую ответственность за его состояние, потому как он формирует это общество. Общество в свою очередь формирует власть, представляющую это общество как государство. Государство должно быть подотчётно обществу, его формирующему и человеку, представляющему это общество и содержащему эту власть. Отсюда каждый уважающий себя и ощущающий свою значимость в обществе человек, должен осознавать свою гражданскую ответственность за состояние общества, которое он формирует. Как член общества он должен осознавать ответственность за власть, которую он избирает или нанимает и, которые своим трудом содержит. Вот когда человек осознает себя ответственным за состояние общества и его институты, частью которых он является, и обратит свой хозяйский взор на власть, которую он нанял и содержит, тогда власть и общество ощутят свою зависимость от каждого человека и населения в целом, и станут выразителями их воли. Пока этого в России не произойдёт, все разговоры о демократических преобразованиях будут оставаться бутафорией власти, и разросшегося под её покровительством зажравшегося коррумпированного чиновничьего братства. Власть в государстве не приверженном демократическим общечеловеческим принципам, всегда будет заинтересована в послушном безответственном обществе. Такая власть заинтересована и в безразличном к происходящему и не верящем в возможность каких-либо радикальных перемен человеке. Я верю, что наступит время, когда тому унизительному состоянию человека и общества, в котором находились россияне на протяжении почти столетия, будет положен конец. Ведь фраза «Человек это звучит гордо»! обрела своё возвышенное звучание и глубокий смысл в России именно в этот период.

И сегодня в мире ни кому в идеале не удалось построить общество такой модели, но страны приверженные демократии стремятся к этому. В государстве, где в течение 70-ти лет роль человека и общества была низведена до «винтика» в машине подавления, которой управляли большевики, воспринималась только их трактовка понятия демократии, проявление какого-либо инакомыслия тут же подавлялось всеми возможными средствами, вплоть до уничтожения.

У читателя возникает резонный вопрос как люди, и общество такого государства могли поверить в искренность намерений такой власти изменить уклад жизни, который они через подавление и страх в течение 70-ти лет им прививали? Многие, в том числе и я, тоже задавали себе этот вопрос и однозначного ответа на него не находили. Одни в ожидании очередной политической провокации и последующих по накатанной методе репрессий в страхе затаились. Другие, привыкшие лаять на каждый шорох власти, открыли «оголтелый» лай в защиту большевистских идеалов. Третьи, к которым я отношу и себя, увидевшие в Перестройке светлый проблеск «в тёмном туннеле», способный преобразоваться в свет, под влиянием которого изменятся к лучшему условия и образ жизни, открыто поддержали эту новацию. В самой власти, и, прежде всего партийной, из среды тех, кто привык пользоваться её благами, образовалась достаточно сильная оппозиция сторонникам реформ, действия которой направленные на блокирование усилий сторонников перестройки, имели немало последователей в обществе, и это необходимо признать. Вот в таком состоянии на начало Перестройки находились «советские люди» и «советское общество», как их тогда принято было называть.

Несмотря на то, что наиболее образованная и активная часть общества сознавала назревшую необходимость «реформации», она в тоже время не была готова к её осуществлению на должном уровне. Достаточных знаний и опыта в теории и практике государственного строительства в условиях привычных рамок движения к светлому будущему у нас не было, хотя ощущение тупика к которому нас привели эти рамки, присутствовало. В общественном сознании зрело понимание того, что государственное развитие при старой власти не может быть системным и поступательным потому как форма функционирования такой власти не определённа, а потому не долговечна, и чем быстрее эта форма будет подвергнута реорганизации, тем быстрее наступит процесс оздоровления общества. Излишней поспешности всегда сопутствуют ошибки, а ошибки, приводящие к ухудшению жизни народа чреваты потрясениями в обществе, разрушают структурные общегосударственные связи, становятся причиной государственной нестабильности и нередко приводят к развалу, казалось бы, стабильных государств. Пример развала СССР наглядное подтверждение этому. Причём произошло это в максимально короткий по историческим меркам период – менее десяти лет. Я уверен, что если бы первые реформаторы не спешили к достижению быстрых результатов любыми средствами, не брезгуя методами так называемой «шоковой терапии», приведшей к массовому обнищанию народа, развала Союза можно было избежать. Возможно, мне дальше удастся обосновать эту свою уверенность, базируясь на небольшом опыте, обретённом в попытках вместе со своими товарищами, предотвратить развал государства, или хотя бы сохранить единое экономическое пространство.

Конечно, целью и следствием перестройки должно было быть поэтапное формирование государственного устройства с социально ориентированной внутренней политикой, и дружественной открытостью в отношениях с внешним миром. Это способствовало бы укреплению доверия к новой власти, способствовало развитию государственности на демократических принципах, способствовало росту его могущества на базе роста благосостояния народа, как фактора определяющего физическое, нравственное и духовное оздоровление общества, способного воспроизводить достойные поколения.

К сожалению, непродуманность возможных последствий осуществления назревших перестроечных процессов, в необходимости которых сегодня мало кто сомневается, нарушила связь и преемственность поколений, и способствовало нравственной деградации части общества на определённом историческом периоде, что естественно негативно отразилось на его нынешнем наследии.

Власть и общество, бросившие на произвол судьбы целые поколения, обрекая их на призрачное будущее, даже не желая этого, совершают перед ними преступления, и делают это, прежде всего в ущерб себе, потому что такая власть и такое общество не имеют лица, и будущее их жалко.

Государство, которое представляет такая власть, и общество, которое его создало, не имеет перспективы поступательного развития. Поэтому форма, в которой оно функционирует, не долговечна. Чем быстрее эта форма будет подвергнута реорганизации, тем быстрее наступит процесс оздоровления общества. Следствием этого процесса будет формирование государственного устройства с социально ориентированной внутренней политикой, что укрепит и стабилизирует демократическое развитие государственности, будет способствовать росту его могущества на базе роста благосостояния народа, как фактора определяющего физическое, нравственное и духовное оздоровление общества, способного воспроизводить достойные поколения.

Только общество, осознавшее свою значимость и ответственность, я подчёркиваю общество, а не власть, которая является производной этого общества, сможет сегодня изменить сложившуюся в силу разных обстоятельств сложную ситуацию в России к лучшему. Этим оно обеспечит своё социальное оздоровление, что позволит улучшить благосостояния населения за счёт эффективного развития экономики с социальной ориентацией, рост могущества, а значит и международного авторитета государства, которым будут гордиться, и преумножать будущие поколения россиян – патриотов своей Родины. Чувство патриотизма воспитывается не на словах, а на живом примере, реально существующем образе, вызывающем высокие человеческие чувства и ощущения. Это не только мои, но я склонен думать и многих моих сверстников сегодняшние убеждения, проверенные практикой нашей жизни, теми нравственными качествами, которые нам привили наши предки и которые получили развитие в общественной среде нашего обитания.

Для осуществления задуманного реформирования политической системы идеологам перестройки помимо доброй воли, необходимо было до её начала выработать механизм восприятия обществом новой общественно-политической модели, взамен той которую этому обществу десятилетиями навязывали как самую лучшую, и общество в это искренне верило. То есть, нужен был механизм выработки нового общественного сознания, взамен сложившегося под влиянием большевистской идеологии стереотипа. Нечто подобное уже осуществлялось коммунистическим Китаем, но для знакомства с их опытом нужно было осознание необходимости этого и желание, но, к сожалению ни того, ни другого у перестройщиков от КПСС не проявилось.

Что касается общества, то наиболее прогрессивная его часть

«за десятки лет бескомпромиссного догматизма, рассчитанного на слепое подчинение и поклонение, не могло не усомниться в ценности идеологического одноцветья» [7, т.1, стр.364—365].

Другая часть, ещё продолжавшая слепо верить в большевистские догмы, ещё не готова была принять предлагаемую Перестройку, даже если инициатива и исходила от КПСС, которой они привыкли слепо верить. Они привыкли в любой новации видеть вражеский замысел и готовы были организованно противостоять ему.

Идеологи перестройки считали, что её результатом станет укрепление социализма и партии, не осознавая, что серьёзные изменения в структуре общественных отношений, приобретут собственную логику развития, предсказать которую тогда ни кто не мог.

Первым завоеванием перестройки, положительно воспринятым всем обществом, была гласность. Возможность говорить правду возбуждала людей, окрыляла их надежды. Правда надо отметить, что партйно-хозяйственная номенклатура быстро почувствовала угрозу сложившимся устоям, обеспечивающим ей благополучие, и начала ожесточённую борьбу против появившихся независимых средств массовой информации. В высшем руководстве страны и, прежде всего в КПСС тоже неоднозначно относились к гласности, к свободе слова.

«Горбачёв выступал за гласность, он понимал её силу и последствия для системы. … он отдавал приоритет информации, рассматривая её как одну из форм развития демократии. … Судя по словам и действиям, он выстроил некую логическую цепочку: информация – гласность – свобода слова. Соединить всё это воедино он не решался. Был вынужден маневрировать, учитывая сопротивление аппарата партии. … Лигачёв… говорил, что поддерживает гласность, но такую, которая служит укреплению социалистических идеалов. Нельзя допускать, чтобы гласность вредила партии и государству». Одна команда, а подходы разные, что подтверждает неоднозначность отношения в руководстве партии к назревшей необходимости перемен. Так называемое фундаменталисткое большинство в партийном руководстве хотело видеть в этих переменах дальнейшее укреплениемоновласти, монособственносьти и моноидеологии. Освобождение от некоторых элементов очевидных деформаций действующей системы предпринял ещё Хрущёв и продолжил Андропов свойственным тогда методом завинчивания гаек» [7, т.1, стр.384—385].

И, тем не менее, по сути своей Перестройка представляла собой

«начало эволюционной ненасильственной Реформации Советского Союза, определяющую роль в которой играла Россия»[7, т.1, стр.398].

Постепенно всё более ярко начало проявляться новое направление, твёрдо стоящее на позиции необходимости политических и экономических реформ. Вначале это направление «общественной мысли» носило социал-демократический характер, но в последствие было подвержено идеологической деформации различными политическими лидерами и на политическом олимпе социал-демократическое направление растеряло свои былые позиции, хотя на мировом уровни они укреплялись. Всё это проходило не только на наших глазах, но моё поколения принимало в этом активное участии.

При работе над книгой не ставилось цели давать глубокий анализ состоянию общества и власти в перестроечный период развития страны. Для такого анализа, на мой взгляд, надо обладать определённой подготовкой и фундаментальными знаниями в области истории и политологии но, наверное, вдумчивому читателю не менее интересен взгляд на этот неординарный период в истории нашей страны с позиции простого человека, свидетеля и участника, происходящих в то время процессов.

Глава третья:

Перестройка и новая кооперация

Как отмечалось выше, Перестройка в бывшем СССР была продиктована исторической необходимостью. Всего каких-то два десятилетия назад вторая по могуществу мировая держава оказалась на краю экономической и политической пропасти. Переход этой грани или «Крутой перелом» как обозначил это состояние страны в то время Генеральный секретарь ЦК КПСС М. С. Горбачёв, чревато было крахом действующей политической системы и государственной целостности. Последующие события подтвердили правильность такой оценки экономического и политического состояния общества. Это вызывало необходимость принятия экстренных мер по нормализации сложившейся обстановки с целью недопущения экономического обвала, попытки модернизации изжившей себя политической системы и недопущения распада союзного государства. Необходимость реформирования всего сложившегося уклада осознавали не только на верху, но и в широких слоях общества. В то же время чёткого представления направления движения и последствий предпринимаемых шагов у тех, кто взял на себя ответственность начать этот процесс, не было, да и не могло быть по определению. Поэтому спешили и те, кто на заре перестройки пытался претендовать на истину в своих оценках, спешат и те, кто сегодня пытаются оценивать эти события и первопроходцев, давших им начало. По историческим меркам время для этого ещё не наступило. Как бы ни оконфузиться перед потомками. Недаром русская поговорка гласит: «Поспешишь – людей насмешишь».

Сломать сложившиеся за семьдесят лет советской власти устои оказалось легче, чем выстроить новые отношения в политике и экономике, осуществить их реформирование. В мировой практике было предостаточно моделей реформирования в экономике, хотя я думаю, что востребование былого российского опыта развития экономики и предпринимательской деятельности переосмысленного на новые течения в мировой экономике было бы достаточно для эффективных преобразований. Если обратиться к истории экономического развития России, то мы увидим, что в начале ХХ столетия Россия занимала одно из ведущих мест среди наиболее развитых экономических стран мира. Видимо, не готовы были реформаторы от КПСС и проявившиеся на путях реформации младореформаторы обратиться к этому опыту, мешал с одной стороны груз большевизма, а с другой неуемное стремление следовать западному примеру мироустройства и незнание отечественного опыта предков.

Академик В. А. Тихонова в книге «КООПЕРАЦИЯ: ЗА И ПРОТИВ» писал:

«Общей концепции социализма пока ещё нет. Так может ли быть уверенность у всех без исключения граждан нашей страны в безукоризненной правильности тех направлений, методов, форм, которые составляют содержание нынешней перестройки?» [9, стр.3].

В. А. Тихонов, как и многие проводники перестройки, видели политическую её составляющую в форме обновлённого социализма. Будучи приверженцем рыночного направления, в реформировании экономики и кооперации, как одного из её элементов он в качестве отправной базы утверждает:

«Ленин в статье „О кооперации“ впервые поставил в форме ещё не вызревших до конца размышлений вопрос о том, чем же должен быть социализм, на путях к которому большевики начали великую революцию. Каким должен быть строй социализма? И Ленин подводит к ответу:«Социализм – это есть строй цивилизованных кооператоров при общественной собственности на средства производства…» [10, т.45, стр. 373].

Далее он пишет:

«… мы вынуждены признать коренную перемену всей точки зрения нашейна социализм…» [10, т.45, стр.376].

Поэтому на начальном этапе Перестройки во власти, наравне с другими имело место центристское направление, склонное к идеям нэпа и некоторым Бухаринским соображениям в экономике. Выразители этих идей были сторонниками ослабления централизованного планирования и развития частного предпринимательства при условии государственного регулирования. Это направление поддерживалось большинством ведущих экономистов. В этом направлении развивал свою концепцию «совершенствования социализма» и Горбачёв.

В 1987 г. вышел Закон об индивидуальной трудовой деятельности, положивший начало формированию нового российского предпринимателя. В возрождении предпринимательства можно выделить два этапа. Первый – этап деятельности людей, которые, рискуя, взялись за новое дело, несмотря на осуждение окружающих. Они открывали видеосалоны, создавали частные страховые компании, издавали свои газеты. Перестройка задумывалась для обновления социализма, и рыночные отношения могли быть использованы лишь как мера выхода из кризиса и создания более цивилизованной экономической модели. На первом этапе реформации это направление стало определяющим в реформировании экономики. Её первым элементом стала новая кооперация, получившая в конце 80-х, начале 90-х годов бурное развитие.