Логово тьмы. Цикл ВОИН

Не успел он отойти и на пять шагов, как Мякша удивленно вскрикнул:

– Жур уже вычертил! Давай, Микула.

– Подождете! Я хочу поглядеть, как далеко он может заглядывать.

Паренек неспешно прошел пятнадцать шагов, обернулся на довольного Жура и Мякшу, державшего поводья коней, потом ступил еще пяток шагов для верности и быстро вычертил острием меча резу «добро» – первое, что пришло в голову.

– Готово! – сощурившись, сказал он. – Только по-честному, Жур, подыми посох!

Усмехнувшись, волхв отдал посох Мякше.

– Ну, что у вас начертано? – Микулка с трудом сдерживал нетерпение.

– «Добро»! – Жур насмешливо склонил голову набок. – Сходится?

– Ну и ну… – возвращаясь, молвил Микулка. – Так, значит, ты любую опасность загодя разглядеть сможешь? Это тоже. Зато я теперь знаю, как ты из лука стреляешь! Видишь, куда попадет стрела, и чуток подправляешься.

– Так и есть, – кивнул волхв. – Только не все так гладко. Худо то, что когда я смотрю в будущее дальше чем на пару мгновений, то под ногами ничего не вижу! Слеп становлюсь, словно крот. Тут уж что-то одно – либо под ноги зрить, либо в будущее. Поэтому и говорю, что боец у нас будет только один. Я, чтоб беду загодя разглядеть, буду смотреть как можно дальше в будущее, а Мякша пойдет поводырем, дабы я где-нибудь со скалы не грохнулся. Ну а драться, коль чего, придется тебе, Микула.

– Обрадовали… – нахмурился паренек, снова чувствуя подступающий страх.

Только показывать его никак нельзя… Жур хоть и слеп, а разглядит лучше, чем кошка мышку во тьме.

– Ладно, – уже бодрее кивнул Микулка, стараясь унять дрожь в коленях. – В первый раз, что ли, одному против целой рати выходить? Как-нибудь сдюжу, не маленький. Только тулуп мешает, окаянный, а без него зябко.

– Я же говорю. – Волхв взял у Мякши посох и присел на валун, поросший рыжим лишайником. – Всегда приходится выбирать. Чуть ли не на каждом шагу. И порой от выбора зависит куда больше, чем мы можем себе представить. Одно тянет за собой другое, мелочи сплетаются в сложную сеть событий, и даже те, кто зрит будущее гораздо дальше меня, не могут с точностью сказать, как все в конце концов повернется.

– Значит, никакого будущего нет! – снимая тулуп, молвил Микулка. – Точнее, оно все время меняется. Ежели ты видишь, как в будущем стрела попадает мимо цели, потом поправляешься и посылаешь ее точ-нехонько куда надо, значит, в силах людских делать будущее по собственному хотению. Разве не так?

– Так, – кивнул Жур. – А иначе зачем было бы видеть грядущее? Ради одного любопытства? На самом деле будущее, как я говорил, сплетается из множества мелочей, и ежели изменить самую малость, то все пойдет иначе. Причем чем дальше, тем сильнее, вроде того, как от одного оброненного камушка с гор срывается грозный обвал.

– Наверное, никто так не меняет грядущее, как человек, – неожиданно подал голос Мякша. – Вода всегда течет сверху вниз, искры от костра летят кверху, камни вообще лежат и не двигаются. Такое движение итакая неподвижность никак не меняют будущее. Даже звери чаще всего ходят по проторенным тропкам, в одно время года родятся, в один час ложатся спать. И только человек делает все так, как нужно ему. Не знаю, как сказать, но в людях есть что-то особое…

– Воля, – пояснил волхв. – Воля менять свою жизнь и жизнь других, а значит, и будущее. Будущее камня, который мы берем в руку, будущее озера, в которое мы этот камень кинем, будущее леса, в котором озеро, а значит, будущее всего мира, которому принадлежит этот лес. Только люди и боги обладают волей, только они могут что-то менять. Все остальное – случайность. Без разницы, будь то раздавленная оленем бабочка или сошедшая с гор лавина. Случайности не меняют будущего, оно из них складывается, а вот люди меняют. Ладно, пора бы и нам его немножко поменять, а то грибами порастем, на одном месте сидя.

Микулка повесил тулуп на седло, сняв оттуда лук с колчаном. Мякша проворно стреножил нерасседланных коней и, закинув на плечо моток припасенной веревки, подал руку Журу.

– Давай веди, – обратился к Микулке волхв.

– Можно было еще проехать, – вздохнул паренек.

– Ничего, ноги не отвалятся. Зато меньше шуму наделаем, да и я немного приноровлюсь.

Паренек повесил за спину меч, нацепил колчан на пояс и, взяв лук, начал карабкаться по камням. Мякша оказался неопытным поводырем, поэтому сзади раздавалось беспрерывное бурчание Жура, иногда перемежавшееся именами недобрых богов. Дорога и впрямь была не из самых удобных – мелкие острые камни то подворачивались под ноги, то предательски выползали из-под ступней, с гулким стуком прыгая вниз по скалам. От этого звука кони испуганно фыркали, но Микулка их разглядеть уже не смог, скрытых каменным лабиринтом из валунов и расщелин. Хорошо хоть спутников было видно.

Каменный палец ла востоке не давал потерять направление, хотя петлять между скал приходилось изрядно, то опускаясь в затхлую сырость расщелин, то взбираясь на пересохшие, потрескавшиеся от морозов и талого снега глыбы. Жур двигался все увереннее, чаще доверяясь посоху, чем полагаясь на неловкого Мякщу, лицо его стало совсем отрешенным, шрамы на месте глаз устремленно глядели в будущее.

– Тут повсюду были стрелки, – поделился воспоминаниями Микулка. – Если бы тогда кто-то дернулся, нас бы мигом превратили в ежиков с перьями на концах деревянных иголок. Именно здесь мы впервые увидали Громовника. Ого! С этого камня даже видать обломки летающей лодьи! Не слишком размыло за год.

Мякша с любопытством вытянул шею, и оступившийся Жур чуть не сбил колени о камень.

– Ящер! – уже откровенно ругнулся он, чего раньше за ним не водилось. – С вами только в грядущее зрить! Идите вы… Шею сломаешь! Да чтоб его…

Очередное ругательство утонуло в грохоте осыпающихся камней.

– Хватит! – махнул рукой Жур. – С таким поводырем лучше глядеть под ноги, чем в будущее.

– Ну хоть чего-нибудь успел рассмотреть в тумане грядущего? – чуть насмешливо поинтересовался Микулка.

Жур облизал оцарапанный палец и уже спокойней ответил:

– Я же мест не знаю… Но видел, как мы поднимаемся по каменистой дороге к странной стене, скорее не стене даже, а валу, насыпанному из камней.

– Это и есть аримаспово городище! – уверенно кивнул Микулка. – Много там народу? Надо подумать, как обойти с той стороны, где нас меньше всего ждут.

– Нас там не ждут… – странным голосом молвил волхв. – Я не разглядел ни одной живой души.

– Что?! – Паренек почувствовал себя совсем неуютно, недоброе предчувствие пронизало душу. – Неужели ушли на другое место после того, как мы их потрепали маленько?

Жур не ответил, встал и гораздо уверенней двинулся между глыбами, направляясь к еще не видимой за скалами стене, его посох с хрустом вонзался в слой каменистого крошева. Только пройдя шагов двадцать, волхв тихо сказал:

– Там полное городище трупов… Так что бояться некого, можно идти.

Тут уж расспрашивать было не о чем, Микулка окликнул зазевавшегося Мякшу и поспешил вперед, поглядеть на все своими глазами.

Еще не доходя до стены городища, путники разглядели первые мертвые тела. Промозглая сырость не ошла им на пользу, да и вороны от души постарались, выклевывая лица, животы, собирая копошащихся белесых червей. В давящем безмолвии сгущавшегося тумана, нарушаемом лишь шорохом кустов да песней вечного ветра, топорщились острые обломки костей, а высохшие скрюченные пальцы, застывшие в агонии, тянулись к скользящему в тучах солнцу.

– Седмицы полторы лежат… – глядя прямо перед тобой, молвил Жур. – Никак не меньше. Одежка от сырости вся разлезлась…

– Кто же их так? – удивленно озираясь, поежился Мякша. – А там, за воротами, вообще целая рать! Только мертвая… Это сколько же тут по ночам упырей бродит?

– Дурень! – беззлобно фыркнул Жур. – Где ты видал, чтоб павшие в бою упырями становились? Скажешь тоже…

Мякша даже не думал обижаться, ловил каждое слово опытных соратников, как пересохшая земля ловит капли дождя.

– Истлели сильно… – брезгливо поморщился Микулка, оглядывая один из трупов. – Не разобрать, от чего померли. Но бой был, по всему видать…

Городище и впрямь выглядело как после набега степняков. Разбросанные кругом трупы сжимали заржавленное оружие, а дома, крепости и казармы все еще хранили на себе следы лютого боя. К тучам тянулись не только изломанные кости аримаспов, но и обгорелые потолочные балки да разваленные стены из необработанного дикого камня. Никто из защитников городища не был поражен стрелами, словно кто-то безжалостный и целеустремленный прошел сквозь рать, как нож через мед, рубя и выжигая все на своем пути. Городище выглядело как царство смерти и покоя, только серые тучи спешили угнаться за бушующим на недоступной вышине ветром, только солнце плясало среди них, размытое рваным туманом, будто еще не развеялся дым недавно бушевавших пожарищ.

– Ладно… – опершись на посох, вздохнул волхв. – Недосуг нам такие загадки разгадывать. Веди, Мику-ла, где эта проклятая яма…

– Рукой подать! – Паренек, склонив голову, двинулся внутрь городища. – Мякша, готовь веревку, полезешь вниз.

– А чего я? – надул губы Мякша. – Знаю я эти ямы для пленников! Там дерьма небось по колено…

– Не по колено! – успокоил его Микулка. – Целых два пальца недостает. Так что не боись, полезай. Или ты предлагаешь слепому волхву в дерьмо лезть?

С этим спорить было трудновато, поэтому Мякша снял с плеча веревку и, подойдя почти к самой яме, принялся обкручивать себя вокруг пояса.