природы о большом, прекрасном, буйном,
зеленом нашем будущем.
61
Приехали. Два рюкзака свалили
с усталых плеч. Я ключ нашарил в брюках.
Набрякла, отсырела дверь, из сил
последних дернул – затхлостью дохнуло;
шатаясь, я едва добрел до стула
раздеться, холодно –
ищи, включай приборы.
И счетчик крутится натужно, жадно, скоро…
62
Давно в этом доме не слышно шагов,
ночью и днем – ничьих,
ветер гуляет, стучит засов,
мыши в лазах пищат своих
от ужаса мышьих снов.
А были первых хозяев шаги:
вот шаркает наверху
дед; ставит тесто печь пироги
старая, молится, грех к греху
причисляет…
Едкий дымок поднимается
(и кто их назвал «Пегас»?),
ругается, кашляет тень отца –
свет, проходя сквозь нее, пригас,
плохо видно читать.
И я ночами тревожу муть
влажную тишины –
ступеньку щупаю шаг шагнуть,
медленно двигаюсь вдоль стены,
шарю, чтоб свет включить.
63
И что нам двум, застывшим посредине
Господня лета, эти слухи, дали
неверные? Есть где-то там сентябрь,
опасный месяц, – мы не доживем,
отстанем и останемся здесь в дачном
сезоне, месте, климате.
Нам что
их даты календарные, весь строй
замученного времени? Свободны,
мы проживем здесь сроки лета, сотни
медлительных, медвяных, травных дней.
Не кончится, не станет холодней
задумчивое, томное, родное,
большое лето над большой землею.
64. Ирина
Опомнись,
эй,