зубами (крепись!) скрипи.
Раз петь нельзя поминальные
песни – так и не жаль ее;
раз нельзя напоказ –
сходит на нет тоска.
Вторая растерянная песнь хора, общая
Мужеством славен царь,
помнит проклятый долг
гостеприимства – шарь
по сусекам, лишь гость к нам в дом!
Ломится стол: сильней
гордости горький нрав –
горя. Пришелец прав,
не зная горя по ней.
Третья растерянная песнь хора, общая
Умерла –
а мы день с ночью мешаем, пьем.
Умерла –
а мы скорбь и ту у нее крадем.
Грех-то какой –
подземным жертвы не принести,
нечистой рукой
венки лавровые раздавать, плести.
Прах, в горле сушь,
слез уже нет, чистая соль –
великий муж,
жену почтить плачем дозволь!
Нет, говорит,
гостя ублажи, срывай одежду, бела
грудь, говорит,
наружу, говорит, чтоб была.
Страх-то какой –
что нам скажет, когда мы к ней
робкой толпой
после стольких ночей и дней?
Предали, мол,
пошли по рукам в пиру,
на поминальный стол
валились в пылу, в жару.
Корифей
Настроения у смертных легче пуха: пух летит
вслед за ветром, за дыханьем – нынче мертв, а завтра жив
ты – какое есть живому дело до грехов, скорбей?
Погребального наряда тяжесть, сорванная с плеч,
под ногами ляжет, топчешь, в пляс пускаясь, – день, да наш.
Что взять с мертвой? Дев веселых жив-живехоньких хор пьян –
выбирай себе любую – мы податливы, не злы,
в наших телесах обиду скрой, смятение уйми.
Ложе мертвой вон несите, жгите во дворе одежды!
Геракл