Яндекс.Книга

• Компания Аркадия Воложа доросла до четырех тысяч квадратных метров.

• «Фантик без конфеты». Зачем «Яндекс» купил социальную сеть «Мой круг»?

• MatrixNet – серая лошадка или последний крик «Яндекса»?

• Аркадий Волож: мы делаем ставку на локальные сервисы.

• Российский поисковик вернул себе свою долю рынка. Эксперты: надолго ли?

Яндекс. Время: 2003–2008

Где у «Яндекса» лысина?

Пришли однажды на вечеринку Aport, Google, «Рамблер» и «Яндекс» – так начинался сюжет для фокус-группы, которую еще в начале нулевых провел отдел маркетинга под руководством Елены Колмановской. Участникам было предложено представить себе, кто как выглядит. Фокус-группа завелась с пол-оборота, разыгралась бурная фантазия: «Вот это – юный тусовщик, а это – симпатичный старикан, а это – серьезный дядечка с лысиной».

– Большинство сошлось на том, что «Рамблер» – это, скорее всего, такой папик, человек на склоне своих лет, – комментирует Колмановская. – Про нас говорили, что «Яндекс» – это такой интересный парень современный, с высшим образованием, а может быть, даже с двумя, в костюме каком-нибудь таком не очень официальном, но приличном. А Google тогда только-только появился на горизонте, и он для опрошенных был похож на тинейджера в бейсболке, бодрого, но еще немного незрелого.

Очень скоро события на этой виртуальной вечеринке приняли неожиданный оборот. Вечер перестал быть томным.

Есть ли жизнь после краха доткомов?

Мир потихоньку пришел в себя после недавней катастрофы на бирже NASDAQ, инвесторы и в России, и за рубежом поняли, что за интернетом все-таки будущее. Вместе с ростом пользователей, найденным механизмом монетизации и прочими признаками успеха возобновились попытки купить «Яндекс». Сначала – дружественные, потом – не очень.

Если бы еще лет пять назад команде «Яндекса» предложили сотрудничасть с Yahoo! это было бы счастье. Но уже в середине нулевых, когда сама Yahoo! стала посылать в Москву инвестиционные флюиды, у руководства компании и ее инвесторов была только одна проблема – как вежливо отказать.

– Yahoo! делал несколько заходов, их представители вели переговоры со мной на предмет инвестировать напрямую в «Яндекс» либо купить пакет ru-Net, – вспоминает Леонид Богуславский. – Речь шла не о поглощении, а о миноритарном пакете, они предлагали за него неплохие по тем временам деньги. Мы вежливо встречались, но всерьез это предложение не рассматривали. Yahoo! к тому времени уже не была знаковой, драйвовой компанией. Это был такой старый пыльный гардероб. Тогда уже появился Google – восходящая звезда, кайфовая, молодая, модная.

Что такое Google?

Google – это производное от математического термина googol, означающего «десять в сотой степени». Если помните, студенты Волож и Сегалович упоминали его в своем совместном письме учительнице Кларе Михайловне, пытаясь рассчитать, насколько их алма-атинские школьные товарищи лучше московских одногруппников. Но это так, маленькие мистические совпадения.

Поисковик, контролирующий сегодня 80 процентов мирового рынка запросов, возник как студенческая научная работа двух студентов Стэнфордского университета – Ларри Пейджа и Сергея Михайловича Брина. Последний родился в семье московских математиков и эмигрировал с родителями в США в возрасте шести лет. В нежных чувствах по отношению к исторической родине не замечен. Самое известное его высказывание о России звучит коротко и ясно: «Снежная Нигерия».

Несмотря на разные весовые категории, Google и «Яндекс», по взаимному признанию их лидеров, многому заочно учились друг у друга. Команда «Яндекса» с восхищением смотрела на то, как люди с таким же, как у них, подходом к реальности делают успехи на мировой арене. Это было лишним подтверждением правильности собственного пути. В Google же просто брали на вооружение многие идеи, которые были изначально реализованы в «Яндексе». Ведь yandex.ru был запущен на год раньше, чем google.com, и многие сервисы он разрабатывал с большим опережением. Выигрывать опаздывая Google удавалось лишь за счет того, что он изначально стартовал и развивался на гораздо более перспективной и масштабной площадке: английский язык вместо русского, американская экономика вместо российской, возможности Кремниевой долины вместо осколков советской науки.

В общем, история, в результате которой Россия – одна из пяти стран мира, еще не попавшая под Google, – едва не лишилась этого почетного статуса, начиналась мирно и даже романтично.

Как пройти на Красную площадь?

На Вавилова, 40, Ларри Пейдж и Сергей Брин впервые оказались летом 2003 года. Можно сказать, ребята забрели в «Яндекс» с улицы.

– Я уже не помню, кто тогда нам позвонил и сказал, что вот Брин и Пейдж сейчас в Москве по своим делам и хотят зайти в гости, – рассказывает Волож. – Я их встречал на машине возле храма Христа Спасителя, долго ждал, потому что они гуляли по Красной площади и по дороге где-то заплутали.

Это было еще до их IPO. Google был таким же стартапом, как и «Яндекс». Ну да, американский, побольше размером, не сто человек, а тысяча, но для рынка блестящее будущее Google было еще не очевидно. Пожалуй, единственными людьми на Земле, которые точно знали, что скоро начнется великое завоевание планеты, были сами Пейдж и Брин. У них уже была своя военная тайна, но они, разумеется, молчали о ней, как мальчиши-кибальчиши.

– В истории Google есть одно ключевое решение, которое сделало эту компанию великой, – считает Аркадий Борковский. – Это решение – не идти на IPO до 2004 года, строить из себя маленьких и слабеньких. Они могли бы стать публичными раньше, но тогда им пришлось бы рассказать всему миру, сколько они зарабатывают денег. А денег они уже зарабатывали много. И еще им пришлось бы признаться всему миру, откуда они берут эти деньги, им пришлось бы рассказать про успех поисковой контекстной рекламы. В этот момент они стали бы желанной добычей для гигантов отрасли. До 2004 года Google не хватило бы сил противостоять Yahoo! Microsoft, AOL. Они бы просто подмяли его под себя, и не было бы никакого Google.

Можно ли верить человечеству?

Встреча на Вавилова, 40, прошла в теплой, дружеской обстановке.

– Разговор шел в духе: мы тут все одной крови, делаем великий продукт, братья-поисковики, пролетарии всех стран, соединяйтесь. Еще вот китайцы есть со своим Baidu, чехи, корейцы, японцы, – давайте помогать друг другу, ура, – вспоминает Волож.

– Они говорили простые и очень близкие нам вещи, – вспоминает Елена Колмановская. – Что счастье пользователя превыше всего, а деньги – дело наживное, что реклама не должна мешать. Ну и вообще – им, как и нам, была близка философия бега на длинные, а не короткие дистанции. У них, как и у нас, не было вот этой вульгарной идеи – сейчас мы быстренько что-нибудь сделаем, продадим, заработаем – и всё, пойдем отдыхать. Представьте себе, что нет никакого капитализма, а вы просто занимаетесь в своем НИИ физикой, например. Какой-нибудь редкой проблемой. И знаете, что вот в том НИИ – в космическом институте – тоже человек занимается этой проблемой. Интересно ведь пообщаться, правда?

За что можно купить Сегаловича?

За встречей последовала переписка. Слово за слово – стало понятно, что Google не прочь купить «Яндекс». Переговоры начались уже летом 2003-го. Мысль о том, что можно подняться до задач мирового масштаба, реально вдохновляла, особенно технарей во главе с Ильей Сегаловичем. Многие из них искренне верили, что вот сейчас они со своими замечательными, уникальными идеями, которые часто опережают гугловские идеи, вольются в Google и сделают его сильнее.

– Техническим специалистам, конечно, было очень приятно, что в главном поисковике планеты оценили их технологию, – говорит Леонид Богуславский. – И я их очень хорошо понимаю, потому что когда в конце 1996 года я пошел на сделку с PricewaterhouseCoopers, у меня тоже была схожая мотивация. Не столько деньги получить за свой бизнес, сколько поработать, наконец, в глобальной компании, выйти за пределы наших границ, подняться на международный уровень.

У тебя в стране могут быть самые замечательные идеи, но ты не сможешь их реализовать – тебе просто не хватит масштаба. Именно поэтому «Яндекс» был морально готов войти в империю Сергея Брина. Но не наемным персоналом, а в качестве партнеров с правом влияния.

– Мы готовы были объединяться в модальности семьи, – вспоминает Колмановская. – Понятно, что Google как бизнес был сильнее, но это лишь вопрос стоимости доли «Яндекса». А КПД наших команд вполне сопоставим, так почему бы не объединяться в формате Yandex – Google family. Я, конечно, понимала, что если эта семья получится, то это будет счастье для технических специалистов, а моя работа на этом закончится, так как свой бренд они будут развивать сами, из Америки. Ну, закончится и закончится. Это не препятствие.

Инвесторы «Яндекса» воспринимали историю этой любви гораздо трезвее с самого начала. В Baring Vostok Partners Capital были уверены, что для Google покупка «Яндекса» – лишь попытка завоевать российский рынок и в главной поисковой мастерской планеты русских партнеров в качестве реальных управленцев никто не ждет. Тем не менее с финансовой точки зрения вопрос возможной продажи был проработан досконально. И вот тут уже начался разговор без всяких сантиментов.

Как проехать в Сан-Франциско?

Роль парламентера выпала Елене Ивашенцевой. В 2004 году она регулярно летала в Сан-Франциско, добивалась выгодных условий сделки.

– Переговоры шли очень тяжело, с гугловскими людьми было сложно договариваться, – вспоминает Ивашенцева. – Изначально нам было сказано, что компания с десятимиллионной годовой выручкой должна стоить 30 миллионов долларов. И все. С их точки зрения.

– За год расценка выросла до 130 миллионов акциями и деньгами. Если бы мы тогда согласились, сегодня наша доля в Google стоила бы миллиарда два, – подсчитывает Волож. – А сами мы за это время выросли гораздо больше. В общем, получается, правильно сделали, что не приняли их предложение.

Но главную роль в этом решении сыграли не деньги. Деньги друг с другом договорились. Осталось договориться людям.

Ребята, вы кто такие?

Когда закончился конфетно-чайный период, очень скоро стало ясно, что Google разговаривает с «Яндексом» так, как будто на дворе поздняя перестройка, из каждого второго московского окна льется песня «American boy, уеду с тобой!», а голодные советские программисты спят и видят, как бы свалить в Кремниевую долину, причем целой командой.

– Разговоры с первыми лицами Google оставались столь же прекрасными, но потом приехали их юристы, и они в достаточно категоричной форме объяснили, что речь идет не о слиянии, а о поглощении и мы будем просто наемными сотрудниками, – говорит несостоявшийся работник Google Аркадий Волож. – Мы звоним Сергею и Ларри, они говорят: «Да ладно, да бросьте вы, да чего нам делить – мы же все братья-программисты, айда в Калифорнию! Сколько вас там – 8–10 человек? Мы сейчас за вами самолет вышлем». Мы отвечаем: «Вообще-то нас уже восемьдесят, большой самолет потребуется.

«Меня окружало кольцо друзей, которое угрожающе сжималось» – так в тот момент прокомментировал происходящее Илья Сегалович. В конце концов стало совершенно ясно, что в случае союза с Google желающие поедут в Кремниевую долину гастарбайтерами, а не желающим отведена роль московского сейлз-офиса, который будет заниматься продажами рекламы, подчиняться промежуточному звену в Цюрихе или Женеве и выполнять поручения какого-нибудь гугловского клерка среднего звена. Никакого тесного рабочего контакта с Ларри Пейджем и Сергеем Брином, никаких разработок мирового уровня – забудьте.

– Ключевым моментом, конечно, стало недостаточное уважение, которое проявил Google по отношению к «Яндексу», – считает Леонид Богуславский. – То есть понятно, что в западной деловой культуре люди друг другу не хамят, но в целом общение выглядело так: «Ашан» покупает киоск у Киевского вокзала, а ребята из этого киоска, вместо того чтобы радостно, задрав штаны, бежать в раскрытые объятия, что-то еще тут такое говорят про какие-то идеи и на что-то рассчитывают.

– Они, конечно, недооценили, что мы уже были бизнесом, что в России мы явление, у нас миссия, мы вообще-то поднимаем интернет в этой стране, – говорит то же самое другими словами Волож. – Момент разочарования в отношениях с Google наступил в апреле 2004-го, на фоне РИФа (Российского интернет-форума), который проходил тогда в подмосковных Липках. Я помню, как постоянно выходил на улицу, разговаривал с ними по телефону. А окончательное решение мы принимали то ли в мае, то ли в июне 2004 года на совете директоров.

Как ввязаться в драку?

Но теперь выбор был уже не между двумя вариантами светлого будущего. За год, который прошел с момента первой романтической встречи, Google значительно окреп. Было понятно, что, получив отказ, он придет в Россию по-настоящему, и спокойной жизни уже не будет.

– Мы видели, как Google, словно немецкая танковая армия, прошелся по Европе, смел все на своем пути, и как нам устоять в России, было совершенно непонятно, – теперь Леонид Богуславский вспоминает те времена с улыбкой. – Риск, что мы в конечном счете потеряем все, был очень высокий. Все взгляды были устремлены на Воложа – мы как инвесторы в стратегических решениях всегда ориентировались на него.

Сам же Волож признается, что в тот решающий день он принял решение, опираясь на позицию Альфреда Феноти – «человека со шваброй внутри», который к тому времени из совета директоров уже проданного CompTek перешел в совет директоров «Яндекса» и здесь тоже занял столь привычное ему место дежурного по здравомыслию.

– Эл был против Google, – говорит Аркадий. – Его раздражала прежде всего сама риторика покупки: да ладно, да хватит вам придуриваться, приезжайте работать. Для него как для человека старой закалки, в ковбойских сапогах, эти стэнфордские студенты были выскочками, которые слишком много о себе возомнили. Эл говорил: да, вы, конечно, скромные ребята, мировая компания зовет, впереди красивые и большие задачи, но нельзя позволять так с собой разговаривать. То, что они вам предложили, это не оценка. Они и половины вашей доли не видят, они просто не проанализировали ситуацию. Не соглашайтесь, это несерьезно.