Россiяне на Сандвичевыхъ островахъ (1815-1817), или Похожденiя доктора Шеффера. Документальная историко-авантюрная трагикомедия в четырёх актах

Множество всяких лишений и бед претерпел Баранов за десятилетия своей тяжёлой службы – и гибель судов с людьми, деньгами и шкурами, и неоднократные покушения на свою собственную жизнь, и коварные заговоры мятежников-соотечественников, и голодные и холодные зимы, когда приходилось питаться несъедобными ракушками… Но падение Ситки как ничто иное ввергает его в ужас и отчаяние: организованные толпы местных жителей, вооружённых мушкетами и фальконетами, готовы сражаться насмерть, а у него – народу с гулькин нос, а пороху и того меньше. Само существование с таким усердием созидаемой им Русской Аляски оказывается под угрозой.

И именно тогда, в самый трудный период его владычества к нему приходит долгожданная подмога аж из самого далёкого Санкт-Петербурга. Сначала – в 1804 году – Баранов получает весточку: царь Александр I (конечно, с подачи Резанова) за заслуги перед Отечеством всемилостивейше жалует главного правителя РАК чином коллежского советника. В Табели о Рангах это соответствует воинскому званию полковника и даёт право на потомственное дворянство. К титулу прилагается соответствующий мундир: теперь есть на чём носить ранее полученную высочайшую награду – золотую медаль на Владимирской ленте.

Благодарное внимание Государя вдохновляет Баранова необычайно: «…Тогда-то, проливая слезы благодарности за милости Монарха, чтущаго заслуги и въ отдаленн?йшихъ областяхъ, онъ съ жаромъ вскричалъ: «Я награжденъ, а Ситха потеряна. Н?тъ! Я не могу жить! Иду – или умереть, или включить ея въ число земель Август?йшаго моего благод?теля!..».

Осенью Баранов решительно снаряжает экспедицию возмездия и – с именем Государя на устах выдвигается отвоёвывать крепость. И тут его ждёт ещё один ошеломительный сюрприз от далёкого столичного начальства: как раз в эти самые дни у берегов Аляски появляется нечто доселе немыслимое (хоть и давно чаемое) – 14-пушечное судно, присланное руководством РАК специально для нужд Русской Америки не с Камчатки или Охотска, а из самого Кронштадта!

То была впоследствии легендарная «Нева» – один из двух кораблей Первой Российской кругосветной экспедиции. Надо ли говорить, какую неоценимую роль сыграло для убогой эскадры Баранова это внезапное – но такое своевременное – вспомоществование! Решимость русских моряков во главе с командиром лейтенантом Ю. Ф. Лисянским и мощь корабельных орудий «Невы» быстро делают своё дело: четырёхдневная осада самодельного форта тлинкитского Клана Ворона под названием Ши’сги Нуу (Shis’gi Noow, Молодое деревце) в итоге приводит к бегству его защитников.

Потери обоюдны (сам Баранов ранен в руку), но виктория безоговорочная. Остатки племени уходят в горы и долго оплакивают погибших и утрату родной земли. А победители на месте тлинкитских укреплений начинают строить свою крепость: новую столицу Русской Америки – Ново-Архангельск.

Ново-Архангельск (Ситка)

Вот так – почти триумфально и абсолютно наглядно – была продемонстрирована очевидная польза от кругосветной экспедиции РАК: идеи, которую долго отстаивал и воплотил-таки Николай Петрович Резанов.

Ведь главной проблемой Русской Аляски являлась даже не постоянная конфронтация с местными жителями, а – в первую очередь – острейшая нехватка продовольствия (в основном, витаминосодержащего) и строительных материалов (металла). Питаясь лишь рыбой, мясом морских животных да птичьими яйцами, подчинённые Баранова жестоко страдали от цинги – малочисленные огороды с капустой-репой-картошкой помогали слабо. И если какая-никакая древесина (в основном, выброшенная океаном на берег) имелась, то топоров, гвоздей, крючков, уключин и прочего рангоута катастрофически не доставало: очень часто приходилось сжигать пришедшие в негодность кочи, шлюпки, боты и другие судёнышки – чтобы потом повытаскивать из пепла все железные и медные детали.

Поэтому так важно было наладить торговлю с плодородной «гишпанской» Калифорнией, изобилующей фруктами, овощами и зерном, а также свининой, говядиной, курятиной и «другими колониальными товарами», не говоря уже про лес и металл (что – не без успеха – и предпринял Резанов в 1806-м благодаря своему «куртизированию» Кончиты). Но основная надежда у русских аляскинцев была, конечно, на «завоз» с родины, из России-матушки.

Именно ради этих – в основном снабженческих – целей начиная с 1803 года Российско-Американской Компанией и были организованы первые русские кругосветные экспедиции. Каждая из них – это, прежде всего, доставка морем самого необходимого (и не портящегося в долгой дороге): корабельной древесины, парусов, канатов, тросов и прочего рангоута-такелажа для местного судостроения; якорей, цепей, пушек с ядрами, пороха; водки, золотых червонцев и иной валюты, и, конечно же, почты – частных писем и официальной корреспонденции. Всё это – а также многое другое – переполняло грузовые трюмы как «Надежды» с «Невой» в своё время, так и «Суворова» сейчас.

И ещё. Русская Аляска очень ждала не только грузы, товары и почту. Но и людей. Новых специалистов и простых работяг-промышленников, молодых и не очень, любых и разных, – «свежую кровь», одним словом. И, конечно же, больше всех остальных на смену надеялся сам Баранов.

Ещё начиная с середины девяностых годов прошлого XVIII столетия «начальник Аляски» регулярно ходатайствовал о том, чтобы столичные директора РАК прислали кого-то вместо него. И только в 1810-м – на 20-м году его беспрерывной службы! – старика пожалели: направили в Ново-Архангельск преемника – старинного знакомца Баранова, бывшего коменданта Охотского порта коллежского асессора И. Г. Коха (про его стиль правления в тех краях ходила весьма, на мой взгляд, красноречивая и исчерпывающая поговорка: «На небе Бог, а в Охотске Кох»).

Но надо ж такому случиться, что, едва покинув пригретые свояси, местный самодержец заболел и скоро – уже на Камчатке – умер. Альтернативную замену покойному Коху (и, соответственно, пока здравствующему Баранову) дирекция РАК нашла не сразу: новым правителем всея Русской Аляски был назначен замечательный Тертий Степанович Борноволоков – коллежский советник, учёный-химик, сочинитель и при этом… бывший вологодский прокурор.

В приснопамятном августе 1812 года, в те самые дни, когда в далёком Подмосковье русские войска готовились дать решающий бой Великой Армии на Бородинском поле, а Леппих с Шеффером мастерили свой бомбометательный дирижабль, Тертий Борноволоков отправился из Охотска к берегам Ново-Архангельска на борту ставшей уже легендарной (после двух кругосветных экспедиций!) «Невы».

Это плавание войдёт в историю как одно из самых странных (если не сказать – бестолковых) и потому трагичных.

Начнётся всё с того, что капитан и кавалер Яков Аникеевич Подушкин, никогда до этого не ходивший по Тихому океану, повздорит с опытным штурманом Калининым, много лет служившим РАК и неплохо знавшим воды Алеутских островов и Русской Аляски. Их конфликт дойдёт до того, что произойдёт неслыханный случай в истории российского (и, может быть, даже мирового) флота: Подушкин… откажется от командования судном, и Калинину придётся взять бразды правления в свои руки. Весь экипаж – включая офицеров, матросов и пассажиров (и самого Борноволокова) разделится на две враждующие группировки: «калининскую» и «подушкинскую». На борту начнётся нечто вроде партизанской гражданской войны – втихую, исподтишка (а иногда и в открытую) моряки будут подстраивать друг другу всякие мелкие пакости. И всё это – на фоне на редкость плохой погоды: сильного мороза, жутких штормовых волн и шквалистых встречных ветров.

Несколько месяцев «Нева», управляемая лебедем, раком и щукой одновременно, словно без руля и ветрил носилась по взбесившемуся океану, не в состоянии грамотно подойти к Ситке. Судно многократно меняло курс (один раз измученный Борноволоков даже приказал идти к… Сандвичевым островам: там, дескать, тепло и сытно, перезимуем), но, в конце концов, каким-то чудом Калинину удалось приблизить вверенный ему ковчег к острову Крузову, который он сам первым обошёл и описал несколько лет назад.

Однако разгневанный старик Нептун, по-видимому, решил проучить и наказать этот кораблик раздора: не успел Калинин спуститься в каюту выпить горячего чаю и передохнуть, как налетел ураганный ветер – и выбросил «Неву» на скалы. В считанные минуты прославленный корабль превратился в хлам.

Случилось это 9 января 1813 года – всего в десяти милях от Ново-Архангельска.

В результате погибло 37 человек, в том числе женщины и дети. Не выжили ни Калинин, ни Борноволоков. 25 человек спаслись, и единственным членом офицерского состава среди них оказался – кто бы вы думали – капитан Яков Аникеевич Подушкин[25 - Ходили небезосновательные слухи о том, что Подушкин сошёл тогда с ума. Спасшиеся вместе с ним свидетельствовали: самоотстранившийся капитан вёл себя несколько неадекватно. Это частично подтверждает и его рапорт о случившемся Баранову, в котором встречаются настораживающе «поэтические» строки: «…Алчная смерть утомившихся всё продолжаетъ людей принимать въ царство в?чности. Настало время злобное – корабль в?сь изломало, и вс? люди въ воду. Утесъ и скалы, ужасть, ночная темнота и спасенiя н?тъ въ жизни…»…].

Это крушение становится одним из самых страшных – и для всей Русской Америки, и для её главного правителя: ведь и второй его долгожданный преемник не добрался до места службы. Нет, определённо – Провидению было угодно, чтобы Баранов оставался в этих проклятых богом краях до конца дней своих!..

К осени 1813-го 67-летний «начальник Аляски» находился на своём посту уже без малого четверть века – 23 года! Можно себе представить, как он – буквально корнями – врос в эту мёрзлую землю. И как ему это всё, должно быть, о-сто-чер-те-ло…

И с какой – едва живой, умирающей, – надеждой он ждал каждой новой кругосветки РАК, каждого очередного судна из Кронштадта: авось, уважат старика, пришлют замену… Пять долгих тревожных лет прошло с тех пор, как сюда в последний раз наведывалось столичное судно – понятное дело: война.

Но, может быть, скоро всё, наконец, изменится??.

АКТ II

В котором мы вместе с нашим героем совершаем плавание к берегам Русской Аляски на борту шлюпа «Суворов», знакомимся с бытом и нравами Ново-Архангельска и получаем ответственное задание – отправиться с деликатной миссией к далёким и прекрасным островам…

Тихий океан – воскресенье, 8 октября 1815

…На третий день путешествия от Аляски до Сандвичевых островов посредине Тихого океана на борту «Изабеллы» парламентарий-инкогнито доктор Шеффер, должно быть, вспоминает незабываемое событие двухлетней давности – отплытие «Суворова». Всего-то два года прошло (ровно) – а как изменилась его жизнь с той поры.

В кино и телесериалах подобный приём – перенос в прошлое – называется «флэшбэк» (что дословно переводится как «вспышка назад»). Итак…

Циркумнавигация

Кронштадт – пятница, 8 октября 1813

…Залп! Над промозглым портовым городком и над всем островом Кронштадт – гулкий пушечный грохот: девятикратно отсалютовав на прощанье, из окутанной густым полуденным туманом гавани в открытое море не спеша, осторожно выходит новенький трёхмачтовый шлюп. Построенный в Нью-Йорке, этот крепкий стофутовый сухогруз водоизмещением 355 тонн носит славное имя великого русского полководца и генералиссимуса – «Суворов», и путь он держит не куда-нибудь, а на… Аляску: стартует ещё одна – третья по счёту – российская кругосветная экспедиция. Долгожданная и многострадальная.

Предыдущие две состоялись ещё до Отечественной войны 1812 года.

Самая первая – Крузенштерна и Лисянского (1803—1806) – стала легендой ещё до завершения. Оба судна, и «Надежда», и «Нева», пройдя все мыслимые и немыслимые испытания, относительно благополучно вернулись в Кронштадт, на экипаж обрушились всевозможные почести и всероссийская популярность, а командиры более чем заслуженно получили по Владимиру третьей степени каждый, солидные денежные премии и пожизненные пенсии. Оба – и Иван Фёдорович Крузенштерн, и Юрий Фёдорович Лисянский, – навсегда вошли в пантеон Великих Российских Мореплавателей. Перечисление имён остальных участников экспедиции – таких как Н. Резанов, О. Коцебу, Ф. Беллинсгаузен, Ф. Толстой-«Американец» и др. – тоже напоминает список людей-легенд, героев своего времени.

Иван Фёдорович (Адам Иоганн)

фон Крузенштерн

Со второй экспедицией – под командованием Л. А. Гагемейстера (1806—1807) – вышло не так триумфально. Строго говоря, это путешествие можно считать классической «кругосветкой» лишь с большой натяжкой: «Нева» (та самая, легендарная спутница не менее легендарной «Надежды») в Кронштадт так и не вернулась. Не успела она прийти в порт приписки после тяжелейшего трёхлетнего похода под командованием Лисянского в июле 1806-го, как её тут же снарядили снова; буквально через три месяца – в октябре! – бывшая «Темза» (таково было первое, настоящее имя «Невы», данное судну лондонскими кораблестроителями) вновь отправилась в «циркумнавигацию» до Русской Аляски.

Однако во второй раз обойти вокруг света ей не довелось: выполнив основную и вспомогательную миссии (доставку грузов в североамериканские колонии России и исследование Сандвичевых островов), Гагемейстер вынужден был оставить корабль на Камчатке и возвращаться в Санкт-Петербург наземным путём[26 - Как погибла славная «Нева» в январе 1813-го – мы уже знаем…]. Экспедицию ему засчитали как «полукругосветную», назначили шестьсот целковых годового пенсиона, вручили Владимира не третьей (как предшественникам), а четвёртой степени и – отправили служить в Иркутское адмиралтейство[27 - Была ещё одна тихоокеанская экспедиция, которую иногда тоже считают незавершённой кругосветной, – удивительное, полное опасных приключений путешествие 16-пушечного шлюпа «Диана» (1807—1809) под командованием В. М. Головнина (1776—1831).Изначально это плавание задумывалось как военный эскорт для «Невы» Гагемейстера, но из-за типично российских проволочек (никак не могли найти подходящее судно), «Диана» отправилась в путь лишь через девять месяцев (!!) после «сопровождаемого». Разумеется, ни о какой совместной экспедиции теперь и речи быть не могло, и корабль Головнина пошёл по своей индивидуальной программе……Вообще, конечно, путешествие «Дианы», как и биография её капитана – замечательного Василия Михайловича Головнина, – история для отдельного романа (как и, должен признаться, многие другие темы этой книжки, затронутые её основным сюжетом лишь по касательной). Тем не менее, не могу не упомянуть вкратце о самом головокружительном приключении этого плавания – о побеге южно-африканского плена.В апреле 1808 года «Диана» из-за начавшейся войны была арестована англичанами в Кейптауне. Тринадцать (!) месяцев спустя отчаявшийся Головнин тайком отдаёт приказ сняться с якоря и поднять паруса. Невероятно, но экипажу удаётся увести судно, запертое в самом дальнем углу бухты Симонс, из-под конвоя. Вырвавшись на свободу, «Диана» как ни в чём не бывало продолжит маршрут и в конце концов благополучно прибудет на Камчатку…(В скобках замечу: через пару лет – в 1811-м – Головнин опять попадёт в плен – теперь к японцам; и продлится заточение два с лишним года…)].

Надо сказать, что обе экспедиции – и Крузенштерна-Лисянского, и Гагемейстера, – имеют самое непосредственное отношение к нашей теме: во время первой россияне впервые побывали на Сандвичевых (Гавайских) островах, а во время второй зародилась дерзкая и немыслимая идея: а не основать ли в этом райском уголке… русскую колонию?! Впрочем, мы к этому ещё вернёмся.

…Итак – российская кругосветная экспедиция Номер Три! Готовиться к ней начали сразу после возвращения Гагемейстера, но известные обстоятельства – Отечественная война 1812 года – по понятным причинам отодвинули предприятие более чем на год. И вот, кода уже и цели с задачами были определены, и судно выбрано, и его укомплектование-переоборудование началось, и даже личный офицерский состав утверждён соответствующим указом Адмиралтейств-коллегии, и всё шло как по маслу – тут-то и случился конфуз.

Причём как раз с личным офицерским составом.

За три недели до отправления назначенный командиром «Суворова» капитан-лейтенант кавалер П. Н. Макаров, а также примкнувшие к нему лейтенант П. С. Нахимов (между прочим, старший брат впоследствии великого флотоводца) и мичман Н. Бестужев внезапно… забастовали. Совершенно неожиданно господа офицеры в ультимативной, можно сказать, форме потребовали от руководства повышения жалования. И не чисто символического, а на целых 800 рублей в год – это сверх положенных 1200!

Резон, признаться честно, у них имелся – ведь Адмиралтейств-коллегия служила всего лишь организатором кругосветки (как и обеих предыдущих), исполнителем могущественной воли более влиятельного «клиента»: Российско-Американской Компании.

Санкт-Петербург (начало XIX века)

Капитан-лейтенант кавалер Макаров сотоварищи действовали логично и уверенно. Во все века кадровые офицеры, то есть слуги Отечества, волею судеб переходящие в «коммерческий сектор» и становящиеся наёмными работниками частных компаний, просили (с той или иной степенью требовательности) о повышении оклада. Имели право. Одно дело – Родине служить, а другое – «бизнесу». Тем более такому: чуть ли не богатейшей пушной корпорации мира! Грех не поднять цену – ведь их уже назначили приказом.

И каково же, скорее всего, было их удивление (наверняка граничащее с возмущением), когда господа офицеры узнали, что правление этой самой РАК всех троих почти мгновенно уволило – невзирая на чины, заслуги и протекции, без оглядки на Адмиралтейств-коллегию и безо всякого, как говорится, выходного пособия. И что на освободившиеся вакансии в спешном порядке уже ищутся замены.

И это всего за двадцать дней до намеченной даты отправления!

Строгие вершители судеб – санкт-петербургские директора РАК Михайло Булдаков, Венедикт Крамер и Андрей Северин, ничтоже сумняшеся вычеркнувшие из утверждённого списка экипажа «Суворова» первые три фамилии (командира и обоих штурманов), – срочно поручили найти новые подходящие кандидатуры. И не кому-нибудь, а человеку сведущему и уважаемому: 47-летнему… директору маяков Финского залива капитану первого ранга Леонтию Васильевичу Спафарьеву.

Нас с вами подобное делегирование, возможно, изумит. Критически настроенный скептик вскинет брови: доверить подбор командира кругосветной экспедиции отставному моряку, переквалифицировавшемуся в завхозы?!