Россiяне на Сандвичевыхъ островахъ (1815-1817), или Похожденiя доктора Шеффера. Документальная историко-авантюрная трагикомедия в четырёх актах

В 1784-м на острове Кадьяк строится первая русская колония на Аляске: Гавань Трёх Святителей. Не временная промысловая база или зимовка, а самая настоящая фактория.

И основал её человек, сделавший всё возможное и невозможное для создания Российско-Американской Компании, но в результате так и не доживший до этого, – великий и ужасный Григорий Иванович Шелихов (1747—1795).

Шелихов и Ко

Уроженец уездного курского городка Рыльска, этот купеческий сын и предприимчивый приказчик очень скоро после своего приезда в Охотск стал крупнейшим воротилой пушного бизнеса сначала на Дальнем Востоке, а потом и во всей Русской Америке. Умный, хитрый и беспощадный, Шелихов был удачлив, стратегически расчётлив в делах и хладнокровно жесток с конкурентами и местными жителями.

Г. И. Шелихов

Чего стоит только один факт, подтверждающий последний пункт: при основании поселения на Кадьяке русские «конкистадоры», открыв по приказу Григория Ивановича огонь из пяти пушек, в результате истребили более тысячи эскимосов-сугпиак (включая стариков, женщин и детей); и ещё несколько сот взяли в рабство. Эта кровавая баня – впрочем, одна из многих подобных, – вошла в историю как «Аваукская резня[21 - Аваук – так называлась скала, по которой прямой наводкой били канониры Шелихова.]».

За десять лет Шелихов создал то, что позже – уже после его скоропостижной смерти – станет Российско-Американской Компанией: могущественную торгово-промышленную империю, богатеющую день ото дня. И активно лоббирующую свои интересы на самом высоком уровне.

Впрочем, первая попытка Григория Ивановича и его компаньона И. И. Голикова ещё в 1788 году выпросить «монополию на Аляску» у Её Величества Екатерины II потерпела крах – императрица ответила жёстко: «…Симъ изключительнымъ торгомъ Голиковъ и Шелиховъ, буде бы отданъ былъ по приговор? Комиссiи о коммерцiи, открылось бы стоглавому чудовищу паки дорога по частямъ вкрастся въ Россiи…».

Но Шелихов не опустил рук. И приступил к слиянию с государством другим путём. 24 января 1795 года в Иркутске он выдаёт замуж свою старшую дочь – пятнадцатилетнюю Анну.

Жениха зовут – Николай Петрович Резанов.

Легендарному ныне камергеру (почти через два столетия воспетому Андреем Вознесенским, Марком Захаровым и Алексеем Рыбниковым в отличной рок-опере «Юнона и Авось») тогда, в 1795-м, – тридцать лет. Всемогущим фаворитом Екатерины II Платоном Зубовым он откомандирован – так и хочется написать «сослан», но это совсем не ссылка, – в Сибирь: в ставший для него родным Иркутск, где уже много лет Председателем Совестного Суда служит его опальный отец. Резанов там не только навещает старика – он ни много ни мало… ревизор: его миссия – инспектировать дела самого «Колумба Росского» – местного супер-капиталиста Шелихова.

Н. П. Резанов

Блистательный красавец, перспективный придворный и просто умный человек не мог не пленить и юную провинциальную красавицу Аннушку Шелихову, и её мать, ещё совсем не старую купчиху Наталью Алексеевну, и прозорливого отца Григория Ивановича.

Брак оказался на редкость взаимовыгодным. Невеста получала завидного мужа и вожделенный дворянский титул, её благоверный – не только колоссальное приданое, но и родство с одной из богатейших семей России (а значит, и долю в их миллионном бизнесе), а счастливые родители, супруги-компаньоны Шелиховы обретали своего – и не самого последнего – человека в столице: искусного ходатая и опытного царедворца.

Злые языки могут утверждать, что расчёта в сием бракосочетании было гораздо больше, чем любви, – гневно опротестуем данную сентенцию: полноте нежнейших чувств Николая Петровича к Анне Григорьевне есть письменное доказательство.

Вот оно (да простит меня терпеливый читатель за бесконечные ответвления от основной темы).

Одиннадцать лет спустя 42-летний вдовец Резанов, став к тому времени и действительным статским советником, и камергером Двора, и почётным членом Санкт-Петербургской Академии Наук, и кавалером Святой Анны, и соучредителем Российско-Американской Компании, обручился с очаровательной пятнадцатилетней дочерью «гишпанского» коменданта калифорнийской крепости Сан-Франциско по имени Мария де ла Консепсьон Марсела Аргуэльо и Морага (всемирно известной как Кончита или даже Концепция). Историю любви немолодого русского чиновника и юной испанской прелестницы сегодня знает, наверное, весь Земной Шар: «Я тебя никогда не забуду, я тебя никогда не увижу» – эти прекрасные строки Вознесенского стали пронзительной и трогательной эпитафией легенды.

Однако не противоречия ради, а исключительно исторической справедливости для – позволю себе привести ещё две ничуть не менее известные цитаты, принадлежащие перу самого Резанова.

Первая (из письма своему двукратному тёзке, министру коммерции графу Н. П. Румянцеву): «…Ежедневно куртизируя гишпанскую красавицу, прим?тилъ я предпрiимчивый характеръ ея, честолюбiе неограниченное, которое при пятнадцатил?тнемъ возраст? уже только одной ей изъ всего семейства д?лало отчизну ея непрiятною. „Прекрасная земля, теплый климатъ. Хл?ба и скота много, и больше ничего“. Я представлялъ ей россiйскiй посуровее, и притомъ во всёмъ изобильный, она готова была жить въ немъ, и наконецъ нечувствительно поселилъ я въ ней нетерп?ливость услышать отъ меня что-либо посерьезн?е до того, что лишь предложилъ ей руку, то и получилъ согласiе…».

«…Я тебе расскажу о России, я тебя посвящаю в любовь…» – примерно так «перевёл» Андрей Андреевич Вознесенский это «куртизирование» Резанова.

И вторая цитата.

24 января 1807 года, Иркутск. По почти мистическому совпадению это двенадцатая годовщина бракосочетания Николая Петровича с Анной Шелиховой; и тот самый город, где эта свадьба состоялась. Возвращаясь в Санкт-Петербург – из Америки через Охотск – на перекладных, летально простудившийся Резанов пишет своему свояку (мужу сестры жены) Михайло Булдакову, женатому, кстати, на младшей дочери покойного Шелихова Авдотье и в ту пору служащему не кем иным, как одним из директоров РАК:

«…Изъ калифорнiйскаго донесенiя моего не сочти, мой другъ, меня в?тренницей. Любовь моя у васъ въ Невскомъ, подъ кускомъ мрамора, а зд?сь – сл?дствiе энтузiазма и новая жертва Отечеству. Консепсiя мила, какъ ангелъ, прекрасна, добра сердцемъ, любитъ меня, я люблю ее и плачу о томъ, что н?тъ ей м?ста въ сердце моемъ, зд?сь, другъ мой, какъ гр?шникъ на духу, каюсь, но ты, какъ пастырь мой, сохрани тайну…».

«…В Невском, под куском мрамора…» – это про могилу жены Анны Григорьевны, подарившей Николаю Петровичу двух детей и умершей от родовой горячки в 22-летнем возрасте.

А «…следствие энтузиазма и новая жертва Отечеству…» – про Кончиту. Которая, правда, как потом выяснится, после смерти суженого дала обет безбрачия, стала знаменитой монахиней и в итоге пережила Резанова на полвека. Но тогда, в 1806-м, её помолвка с большим российским начальником на какое-то время здорово укрепит связи Русской и «Гишпанской» Америк.

Так и хочется воскликнуть: и где же тут любовь, а где – расчёт?? Впрочем, всё не так просто: биография и характер Н. П. Резанова (1764—1807), а также его взаимоотношения с женщинами, – тема для отдельной книги, ещё одна в этом повествовании[22 - В частности, чрезвычайно любопытны история конфликта Резанова и Крузенштерна во время Первой Российской «циркумнавигации», крах его шестимесячной дипломатической миссии в Японии и своеобразная месть камергера Стране Восходящего Солнца: карательная и, по сути, пиратская экспедиция на Сахалин и Курилы, посланная Николаем Петровичем на судах… – да, да, – «Юнона» и «Авось»…В. М. Головнин – о Резанове: «…Онъ былъ челов?къ скорый, горячiй, зат?йливый писака, говорунъ, им?вшiй голову, бол?е способную созидать воздушныя замки, ч?мъ обдумывать и исполнять основательныя предначертанiя и вовсе не им?вшiй ни терп?нiя, ни способности достигать великихъ и отдаленныхъ видовъ; впосл?дствiи мы увидимъ, что онъ над?лалъ компанiи множество вреда и самъ разрушилъ планы, которыя были имъ же изобр?тены…».]…

…Вернёмся, однако, в 1795-й. Всего через полгода после удачного замужества дочери Григорий Иванович Шелихов внезапно, скоропостижно и при не до конца выясненных обстоятельствах умирает. Его вдова Наталья Алексеевна вместе с зятем Николаем Петровичем становятся не только наследниками огромного состояния покойного, но и полноправными правителями его империи.

Ещё через год с лишним – в ноябре 1796-го – уходит из жизни принципиальная противница шелиховской монополии: великая Екатерина Вторая. На Российский трон садится её сын Павел Первый, и к нему у Резанова совсем иной подход. Используя свой дипломатический дар, всесильные связи в мире вельмож и сановников, политические манёвры, комбинации, а зачастую и интриги, Николай Петрович делает всё, чтобы подготовить Двор Его Императорского Величества и непопулярного самодержца к огосударствлению своего унаследованного бизнеса.

Не проходит и трёх лет, как мечта покойного Шелихова стараниями его зятя сбывается на все сто: в июле 1799-го полуофициальная Русская Америка становится имперской Российско-Американской Компанией, и из лихого полубандитского (чего уж там) синдиката фактически превращается в привилегированное акционерное госпредприятие с монопольными правами.

Реки крови каланов и эскимосов станут, так сказать, полнокровнее, количество добытых шкур промысловых животных и трупов коренных аляскинцев увеличится многократно, благосостояние верхушки пищевой «пирамиды» РАК возрастёт в разы. Первые полтора десятилетия XIX века – расцвет Русской Америки. Которому, в общем, не помешали ни многочисленные восстания местных жителей, ни даже наполеоновские войны в далёкой Европе[23 - Вот один красноречивый пример: в самый разгар Отечественной войны 1812 года, а именно 30 августа (или 11 сентября по старому стилю) – всего через четыре дня после Бородинского сражения, и лишь за трое суток до того, как Бонапарт вошёл в Москву, – за тысячи миль от этого театра военных действий Российско-Американская Компания, расширяя свои владения, основывает в благодатной Калифорнии впоследствии знаменитую крепость Форт Росс.Да, всё так: культовое Бородино и популярный ныне госпарк США Fort Ross – оказывается, «очень близкие ровесники», если так можно выразиться. Оккупация Наполеоном Москвы и строительство самой дальней колонии России происходили параллельно и одновременно…].

И основная заслуга в том, что «конвейер» пушнины и ассигнаций работал бесперебойно, принадлежит, конечно, не далёким санкт-петербургским чиновникам-директорам, а тому, кто правил промыслом здесь, на месте. Знакомьтесь: коллежский советник Александр Андреев сын Баранов, главный начальник Российско-Американской Компании и легенда Русской Аляски. Маэстро, туш!

«Начальник Аляски»

…Ухватистый приказчик из олонецкого Каргополя[24 - Городок в нынешней Архангельской области.], переехав в Сибирь, стал одним из тех матёрых купцов и заводчиков, кого приметил ещё сам Шелихов. В далёком 1790 году отец-основатель Русской Америки предложил обанкротившемуся 44-летнему Баранову судьбоносную должность – управляющего так называемой Северо-Восточной Компанией (будущей предтечи РАК). Александр Андреевич окончательно перебирается на Аляску – и, как выяснится потом, навсегда: вернуться в Россию-матушку ему не доведётся.

Пока Шелихов, а за ним и Резанов, ходатайствуя о монопольных привилегиях своего бизнеса, расшаркиваются в высоких кабинетах Иркутска и Санкт-Петербурга, Баранов впрягается в грязную работу на местах: в убогих, холодных и опасных поселениях русских промышленников на Алеутских островах, на диких угодьях Северо-Западного побережья Американского континента.

О нём ходят легенды (аборигены называют его пуленепробиваемым: поверх исподнего белья он под меховым зипуном носит железную кольчугу). Он всегда вооружён (даже спит с двумя мушкетонами под подушкой). Он строг, но справедлив, мудр и яростен одновременно (такое бывает?). Колонист, русский конкистадор, завоеватель…

Александр Андреевич Баранов

«…Онъ им?лъ полное лице, украшенное при-

знаками старости; на щекахъ его отливалъ румя-

нецъ, но уже увядающiй. Волосъ на голов? вовсе

не было и потому онъ носилъ парикъ, подвязывая

оный подъ шею чернымъ платкомъ. Почтенный

и много уважаемый Барановымъ Василiй Михай-

ловичъ Головнинъ, желая сохранить изображенiе

его для потомства, предложилъ ему, чтобы позво-

лилъ живописцу Тиханову списать съ себя пор-

третъ. Тогда сов?товали снять парикъ и лишен-

ная волосъ голова, придала выразительному лицу

его особенную важность…»

К. Хлебников

В год официального основания Российско-Американской Компании, 1799-м, на острове Ситка, который потом будет назван в его собственную честь, Баранов, договорившись с тлинкитами, закладывает новую крепость – Форт Архангела Михаила. Не проходит и трёх лет, как, воспользовавшись отъездом «начальника Аляски» на прежнюю базу (алеутский Кадьяк), бывшие хозяева местности стирают поселение с лица земли и убивают многих промышленников. Начинается самая настоящая война – она войдёт в историю как русско-тлинктитская.