Учение Иисуса о воскресении души

Обновляющее Слово, Закон для всего человечества, Господне Учение выйдет именно из Иерусалима. Духовно же Иерусалим представлен той братской общиной, которую основал Иисус.

Обратим внимание, что слова о «соли и свете» сказаны Иисусом в самом начале его проповеди – когда община учеников только начала формироваться. Но уже тогда те, к кому Учитель обращался, были названы «солью земли» и «светом мира»! Почему же? Да потому, что речь велась о народе Божьем, издавна существовавшем! Ученики Мессии должны были стать тем «верным остатком» Израиля, над которым исполнятся все Божьи обетования и благословения.

Вот почему Иисус утверждает, что

…не может укрыться город, стоящий на верху горы. (Матф. 5, 14)

И далее Учитель произносит такие слова:

И, зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме. (Матф. 5, 15)

Да, никоим образом не может «укрыться» светильник Божий, освещающий путь всему человечеству. Единожды зажженный, он не должен находиться «под сосудом», в некоем сокрытии. «Царство священников» (Исх. 19, 6), уже с древних времен призванное священствовать в человечестве, всегда напоминает народам о Всевышнем и указывает путь к Нему.

Но сначала ученики Иисуса как «верный остаток» народа Божьего должны сами зажечься огнем любви к Богу и к людям, а потом уже – светить всему миру. Ведь не имея света – как можно освещать путь другим? И община учеников не скрывается – она не «под спудом», подобно лампаде («свече») под сосудом. Она поставлена, утверждена «на высоком месте» – на виду у всех народов! Эта братская община являет собой духовный Иерусалим, освещающий путь всему человечеству. Ибо сказано у Исайи:

…вот, тьма покроет землю, и мрак – народы;

а над тобою [над Иерусалимом] воссияет Господь, и слава Его явится над тобою.

И придут народы к свету твоему, и цари – к восходящему над тобою сиянию. (Ис. 60, 2–3)

Как же передать другим тот внутренний свет, который зажегся в твоем сердце? Об этом Иисус говорит:

Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного. (Матф. 5, 16)

Свет должен стать твоим, а это произойдет, когда ты соединишься, отождествишься с этим внутренним светом! Именно тогда свет твой станет светить и другим через твои добрые дела.

Одной лишь «внутренней верой» – без добрых дел – ни самому достичь спасения, ни освещать путь другим— нельзя! Ведь в том и слава Божья, что люди и народы видят Свет и идут к нему.

Тора и Евангелие

Сказав об этом, мы подходим к одному из главных положений Нагорной проповеди:

Не думайте, что я пришел нарушить закон или пророков; не нарушить пришел я, но исполнить.

(Матф. 5, 17)

С одной стороны, Учение Иисуса – это слово, высказанное впервые, неожиданно для нашего сознания. Человек, вслушивающийся в него, испытывает изумление, вдохновение, становится окрыленным – или же, наоборот, чувствует стыд и укоры совести – в зависимости от состояния своей души. С другой стороны, одновременно Учение Иисуса – развитие древнейшей традиции, оно – продолжение всего, что возвестил Бог через Моисея и пророков. Упоминая об этой преемственности, Иисус неоднократно употребляет слово, звучащее по-гречески как дикайосю?нэ – «праведность

[по Закону]» (по-древнееврейски – цедака?): это праведность согласно тому Закону, который Иисус, по его собственным словам, «пришел… не нарушить… но исполнить».

Цель Иисуса в том, чтобы научить людей исполнять этот Закон истинным образом. И Учитель говорит в своей проповеди:

…доколе не прейдет небо и земля, ни одна йота или ни одна черта не прейдет из Закона…

(Матф. 5, 18)

Слишком многие в течение столетий стремились оборвать, пресечь, отвергнуть эту связь Евангелия с Моисеевым Законом – с Торой. И поэтому они старались изобразить дело так, будто Иисус говорит о необходимости соблюдать не заповеди Торы, но заповеди его собственного Учения – те самые «заповеди блаженства», с которых Нагорная проповедь начинается. Но для вникающего в речь Иисуса совершенно ясно, что говорит он здесь именно и только о заповедях Закона Моисеева, которые были объяснены народу древними пророками:

…не нарушить пришел я… (Матф. 5, 17)

Что же именно «не нарушить»? – «Закон или Пророков»!

Целый ряд мыслителей на протяжении веков задавались вопросом: каким образом, собственно, можно устроить человеческое общество, основываясь на таких романтических, поэтических, вдохновенных, но очень далеких от реальности заповедях Иисуса, как наставления о чистоте сердца или о том, что нужно подставлять другую щеку бьющему? Это все очень красиво и желанно, но ведь… неисполнимо! А потому давайте, мол, будем жить, как и раньше: грабить и разбойничать, насиловать и уничтожать себе подобных. Ведь заповеди Иисуса невыполнимы в земных реалиях!..

Но может ли так быть? Мог ли Бог послать Сына Своего возвестить неисполнимый и ненужный для земной жизни Закон? Однозначно нет! Ни в коем случае! Ну, а тогда зададимся следующим вопросом: где же в Учении Иисуса содержатся наставления о политическом, экономическом, социальном и других аспектах жизни отдельных людей и целых обществ и народов? Таких наставлений исследователи «не находят». А потому приходят к весьма странному выводу: если, мол, взять Нагорную проповедь и совместить ее с римским рабовладением, с произволом цезарей и им подобных, как это сделали в IV веке при императоре Константине, когда Христианство стало государственной религией Рима, – то все встает на свои места. И никаких противоречий в этом «слиянии» духовного учения с языческой государственностью не усматривают!

Однако же слова Нагорной проповеди:

…не нарушить пришел я [Закон (Тору) или Пророков], но исполнить. (Матф. 5, 17)

– если как следует вникнуть в их смысл – полностью опровергают приведенную точку зрения. Учение Нагорной проповеди немыслимо без опоры на Тору, без признания Божьего Закона основой жизни человека и человечества, ибо Иисус пришел не нарушить, но исполнить возвещенный уже за полторы тысячи лет до этого Закон Божий! А ведь как раз Тора и содержит очень подробные заповеди, наставления, касающиеся политической, экономической, социальной жизни людей!..

Приведем простой пример: Тора предписывает отпускать раба в седьмой год, так что ни один человек в обществе, живущем по Торе, не может находиться в рабстве долее шести лет. При этом отпускаемого раба предписано снабдить орудиями труда и участком, необходимым для земледелия. На седьмой год раб таким образом становится свободным человеком, имеющим свое хозяйство. Важно, что этот «седьмой год» отсчитывается не с момента порабощения данного человека: подразумевается «субботний год» библейского календарного цикла. При наступлении «субботнего года» прощаются все долги (а рабство преимущественно и было долговым), и все рабы отпускаются на свободу (см. Исх. 21, 1–2; Втор. 15, 1–2; 12–14).

Теперь представим себе, что произошло бы в Римской империи, обратившейся в Христианство, если бы власти приняли к исполнению слова Иисуса:

…не нарушить пришел я [Закон (Тору) или Пророков], но исполнить. (Матф. 5, 17)

Пришлось бы в седьмой год освобождать всех рабов, объявлять их свободными гражданами! Тогда перевернулся бы весь строй империи – по многим признакам, мягко скажем, «малогуманный»… Могли ли представители власти, сами будучи рабовладельцами и «самоотверженно защищая» рабовладение, допустить такое?

Значит, кесарь и его сподручные должны были сделать всё, чтобы ослабить, а в перспективе – и вовсе упразднить социальное значение слов Иисуса, свести его Учение к догматическим формулам и обрядовым постановлениям, «этически обезоружив» Благую весть и скрыв ее истинный смысл. Поэтому прежде всего стали всячески подчеркивать «отделенность» Нового Завета от Ветхого, «противоположность и несовместимость» Евангелия и Торы.

Например, следующие слова Нагорной проповеди:

Вы слышали, что сказано древним: не убивай, кто же убьет, подлежит суду.

А Я говорю вам… (Матф. 5, 21–22)

– толковались так, будто бы Иисус упразднил древнюю заповедь, даруя новую… Но можно ли сделать подобный вывод? Если бы он сказал (не дай Бог), что теперь разрешено убивать, – тогда, конечно, можно было бы противопоставить два Завета… Но ведь он утверждает заповедь «не убивай», а не отменяет ее! «А я говорю вам…» – не возражение против заповеди, а риторическая формула, предшествующая объяснению, толкованию самой заповеди! Иисус говорил на языке Мишны – арамеизированном иврите, который был распространен в Иудее в I веке. В иврите для обозначения как связи, так и противопоставления употребляется одна и та же частица – приставка вэ, которая может переводиться по-разному – как «и», «а» и «но». В контексте же Нагорной проповеди «а я говорю вам», несомненно, означает «и я говорю вам». Здесь нет никакого противопоставления. Иисус приводит толкование заповеди, а отнюдь не противоречит ей, не отрицает ее.

Как предотвратить грех

О чем же говорит эта заповедь: «Не убивай, кто же убьет, подлежит суду» (Матф. 5, 21)?

Здесь приведена Шестая заповедь Декалога (Десятословия Моисеева) вместе с ее продолжением – разъяснением, описанием того, как следует поступать с убийцей (Исх. 20, 13; 21, 12–13). В этом разъяснении проводится различие между убийцей преднамеренным, который лишил человека жизни по своему замыслу, и убийцей непреднамеренным, который убил случайно (последний спасается в одном из «городов убежища» – Исх. 21, 13; Втор. 19, 3–13).

Обратим особое внимание на следующее: Иисус, вместо того чтобы санкционировать наказание после совершения преступления (как это делается во всех законодательствах вплоть до наших дней), – учит, что наказание (в виде обличения совести) должно предшествовать преступлению, дабы преступление не совершилось! Он смотрит в корень, исследуя состояние души человеческой: чтобы предотвратить преступление, человеку надлежит постоянно судить самого себя, и тогда он воздержится от страшного проступка:

А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду… (Матф. 5, 22)

Слова «напрасно», кстати, в большинстве древних манускриптов нет. Но даже если оно первоначально и содержалось в проповеди, – это мало что меняет. Из других мест мы видим, что всякий гнев человека на ближнего напрасен по самой сути своей:

…ибо гнев человека не творит правды Божией.

(Иак. 1, 20)

«…Гневающийся… подлежит суду…». Но может ли суд человеческий судить наши мысли? Склонности наши, волю нашу? Очевидно, что нет. Кто же судит в этих случаях? – Бог. И если человек того достоин – Бог возвещает ему Свой суд через совесть и сердце; если же не достоин – Бог будет судить его иным образом…