Тетрадь с гоблинами

– Лучше.

– Тогда продолжай. Метафоры, эпитеты, вводные конструкции обогащают речь. Не будь сухарем!

– Принято. Итак, он не вернулся.

Андрей замолчал, смущенный замечанием Рахта.

– Может, его просто не заметили? – выручил я парня.

– Никак нет. Дверь внизу запирается. Служительница храма ждала, когда он постучит, но этого… – Андрей на секунду задумался, – по странному стечению обстоятельств, увы, не произошло.

Рахт хлопнул в ладоши.

– Шикарно!

– Наверху его не нашли, – и, воодушевленный похвалой, добавил: – Это было загадочное исчезновение.

– Тут ты переборщил… – покачал головой Рахт. – Риторика, друг мой, требует тренировки.

– Виноват.

– Продолжай, Андрей. Больше не заморачивайся. Считай, что меня здесь нет.

– Принято. Следом за уборщиком исчез дьякон Павел Зенц, правая рука настоятеля. Он подошел к алтарю и тоже пропал с концами. Окна там не открываются. Их никто не разбивал. Полиция приняла заявление, но никаких улик и следов не обнаружила и дело закрыла.

– Наша хваленая система правопорядка! – покачал головой Рахт.

– Произошло кое-что еще… – осторожно сказал Андрей.

– А вот об этом… – прервал его Рахт, – расскажет непосредственный участник событий. – Он подошел к парапету, где лежал раскрытый ноутбук, и включил проигрыватель. На экране появилась женщина в монашеской рясе. Она сидела на скамье и дергалась от каждого шороха. Голос за кадром спросил:

– Расскажите от начала до конца, что вы видели и слышали.

– Да что видела… – женщина волновалась, отчего ее деревенский говор усиливался. – Что слышала… Ничего не видела. Слепая я… Господь забрал зрение, но даровал тонкий слух. Он-то, слух, меня и подвел. Ночевала я тут, ага… На койке, в служебном помещении. Как вдруг слышу – тук-тук-тук. А потом голос, отчетливый такой: Мара, Марушка… Мара – это я. Я уж было подумала, что воззвал ко мне Он, – женщина показала пальцем вверх и блаженно улыбнулась. – Но нет. Распознала я. Павел это говорил. Павел звал меня. Помоги – говорил он. И еще что-то говорил. И прямо будто в комнате он находился. Я каждый уголочек-то обошла, послушала. Но пусто было. Одна я. А он все звал и звал…

– А потом?

– Что потом? Ничего. Утих Павел. Помолилась я за него, за душу его, за покой. Ушел он… Теперь я понимаю это. Ушел. Покинул нас.

Шигир Рахт захлопнул ноутбук.

– Об этих голосах заявили еще двое. Правильно, Андрей?

Тот кивнул.

– Священник по имени Лит услышал голос коллеги во время обедни. Жена уборщика, уверенная, что мы его прячем, услышала жалобный супружний вой. Нет сомнения, речь идет о Минувших.

– Уведомив полицейский департамент, – сказал Рахт, – мы направили сюда специалиста, вашего тезку, Дима, тоже из моей команды. Хорошего человека, профессионала. Дело не выглядело примечательным. Мы решили, что виновник всего… Андрюш, напомни-ка?

– Ла-буреш.

– Ла-буреш! Ты, Дима, о нем знаешь.

– Знаю! Это Минувший, который живет в… м-м-м… В церквях.

Рахт вскинул бровь. Я понял, что ошибся.

– Он виновен в исчезновениях?

– Ты не в курсе, да?

– Да.

– Ла-буреш также называют Минувшим молитвы, – объяснил Рахт. – Он живет в монотонных, медитативных речитативах: заклинаниях, песнях, реже – в стихах. Было логично предположить, что именно он – наш злодей, не так ли? Учитывая, что в Большом соборе каждый день молятся сотни человек. Судя по тому, что мы знаем об этом Минувшем, чрезмерно агрессивный Ла-буреш способен заставить человека не просто куда-то, скажем, пойти или проглотить кусок камня (да-да, и такое возможно!). Но даже изменить форму или… раствориться. Зависит от текста, который произносит жертва.

Копилка моих знаний о Минувших пополнялась. Интересно, возник ли этот Ла-буреш в заброшенной лечебнице, когда мы произносили текст из Тетради?

– И что, теперь нельзя читать вслух? – спросил я.

– Почему же? Во-первых, Ла-буреш – достаточно редкий Минувший. А во-вторых, от него легко защититься. Да и в целом, окажись Ла-буреш дебоширом Большого собора, с ним справился бы даже новичок. Но…

– Но нет?

– Нет. Дмитрий досконально исследовал собор и следов Ла-буреш не обнаружил. На последнем сеансе связи он сообщил, что поднимается к парапету. Сюда. И теперь – самое интересное. Маячок в его мобильном телефоне работает. Он указывает, что в данный момент Дмитрий находится здесь.

– В смысле, прямо здесь? – спросил я.

– Андрей?

– Все верно. Здесь. Где мы. Примерно. Маячок часто меняет местонахождение, но… – Андрей разблокировал планшет. На экране появилась карта с мигающей точкой, – сейчас он рядом с нами.

Я поводил руками по воздуху.

– Он призрак?

– Неверно. Призраки – сущности нематериальные. Маячок – сущность материальная. Но она то ли здесь, то ли нет.

– Сущность Шредингера?

– Верно.

– И что мы будем делать?

– Для начала – доверимся профессионалам. Андрей и Саша знают свое дело. А там посмотрим. Глядишь, и ваши способности пригодятся. Начинайте, ребята!

В ответ на слова Рахта Саша подошла к сваленным в углу вещам. Взяла оттуда стеклянный шар размером с волейбольный мяч, маленький раскладной столик, коврик для йоги и вернулась к нам. Молча поставила столик, на подставку – шарик, и уселась в позе лотоса рядом.

– Саша – человек способный! – Прошептал Рахт. – Настоящий медиум. После того, как Шар зажегся, ее способности многократно возросли, и теперь ее смело можно назвать Ригори. Неопасным, конечно. Сейчас Саша проведет маленький спиритический сеанс.