Дикополье. Слово Шубина

– Ты мать мою не трожь, понял? Телефон показывай!

Я извлёк “Нокию” и крепко сжал в руке.

– Новенькая, – сладострастно проворковал Конопатый и агрессивно почесал шею обеими руками. – Давай сюда. Красть – нехорошо, понял, да?

Понял, отчего же. И тебя понял, Конопатый. Зовут тебя, наверное, Семён. Ты рос в семье алкоголиков, обожал “Спокойной ночи, малыши”, только заяц тебя подбешивал. В школе тебя недолюбливали, поэтому ты обозлился. На всех сразу, но в большей степени – на самого себя. Общество не дало тебе реализовать таланты, и гоп-стоп стал единственной профессией, в которой ты хоть как-то сумел себя проявить.

Я протянул руку с телефоном. Зажмурился… И подставил лицо под удар. Не могу быть как Святогор, значит, буду как святой библейский. Может, оно и к лучшему.

– Бей, Семён, – сказал я.

– Что? Какой я тебе…

Вдруг дверь в подъезд открылась. Я это услышал, не увидел, так как продолжал жмуриться. А когда открыл глаза, то и увидел тоже. Парня наверняка по имени Миша, с чемоданчиком.

– Так, Горыныч, – сказал он. – Ты мне установленные порядки не нарушай. Шубин недоволен. Когда Шубин недоволен, я тоже недоволен. А когда я недоволен, все вокруг тоже должны быть недовольны, а тебе как будто бы всё нравится. Мальца в покое оставь – и уходи восвояси. Не нравишься ты мне.

Когда он назвал меня “мальцом”, я удивился. Миша выглядел моим ровесником. Только осанка его, красная рубашка с жёлтыми квадратами, заправленная в строгие брюки, и какое-то неуловимое умение прямо держать подбородок выдавали: у него много больше жизненного опыта, чем у меня.

– Че-е-е-во-о… – ошарашенно проговорил Конопатый, оскалился и, сжав кулаки, двинулся на странного незнакомца. – Да я твоего Шубина…

Миша не дрогнул. Он быстрым движением постучал по чемоданчику, и в его правой руке, словно по мановению волшебной палочки, оказалась…

– Это кочерга, – объявил Миша.

Конопатый в ужасе отшатнулся. “Что за кочерговая фобия?” – подумал я. Дружки Конопатого таращились с таким же страхом, как их вожак, и явно ждали команды.

– Но ты знаешь её под другим именем… – Миша поднял странное орудие над головой, и мой мир перевернулся.

* * *

Мы чуть не врезались в синий внедорожник. Водитель даже не выругался, вырулил с безразличным лицом и сделал музыку громче. Миша проснулся, громко зевнул, посмотрел на меня и снова закрыл глаза.

– Миш? – я толкнул его локтем. Мне жутко хотелось кое-что у него спросить.

– Ага?

– А Кладенец ещё с тобой?

Миша улыбнулся и почему-то похлопал себя по животу.

– Со мной, дорогуша. Где б ему ещё быть.

И опять уснул.

* * *

Двор изменил цветовую гамму. Стал оранжевым с примесью бордового и какого-то… такой цвет принимает сильно раскалённая сковородка, на которую не дай бог капнуть водой. Тела гоп-троицы тоже менялись: кожа их зеленела, из-за этого возникал ядовитый контраст с фоном, а под трескающейся одеждой росла чешуя. Языки удлинялись, вываливаясь изо ртов, и раздваивались.

Конопатый кашлянул огоньком и выругался. А один из его товарищей отгрыз половину чересчур длинного когтя и сплюнул. Единственное, что не изменилось, – запах. Троица всё так же пахла смесью алкоголя, грязных носков и замшевого чехла от телефона.

Миша смотрел на них равнодушно, я – очарованно. Но не испуганно, зафиксируйте это. Люди боятся высоты, темноты и ядерных ракет, а к тому, что происходило сейчас, эволюция органы чувств не готовила.

Перед нами стояли три ящера ростом с представителей баскетбольной команды. Позади Конопатого Семёна – а конопушки сохранились, только в виде болотно-зелёных тёмных пятен на чешуе – мотылялся хвост. А дружки его скорее походили на тираннозавров с длинными, выдающимися вперёд пастями.

Они вдруг разом зашипели – и ринулись на Мишу. Когти-сабли, зубы-рапиры – в бой! Я подумал: ну, всё. Был спаситель – нет спасителя. После него переметнутся на меня и я всё-таки получу по голове. Интересно, в каком месте её проткнут: на макушке или в области виска?

Однако рефлексы Миши оказались богатырскими. Святогорскими! Он уклонился от Семёна, сделал шаг, крутанулся и стукнул его по затылку. Ящер с грохотом повалился на землю. Двое других попытались напасть скоординированно: один – снизу, другой, подпрыгнув, сверху. Миша этот трюк разгадал. Подсел, сделал апперкот – бум! Ящер в воздухе взлетел ещё выше. Кочерга описала широкую дугу, красивую, как по циркулю, и сшибла с ног последнего врага.

У меня отвисла челюсть со всеми тремя пломбами, вставленными в прошлый вторник, – от такого-то мастерства. Я срочно должен научиться орудовать кочергой так же круто!

– Горыныч… – выдохнул Миша, покачав головой, – ещё одно происшествие – и ты будешь изгнан. Я не шучу. И Шубин не шутит, – понимая, что никто его не слушает по причине отключки, он повернулся ко мне. – Миша.

Двор приобрёл былые краски. Воздух разрезали детские крики и стук мяча со стороны футбольного поля. Перед нами лежали три человека в спортивных костюмах, избитые и никакие тебе не ящеры. В окно первого этажа выглядывала старушка по имени… дайте угадаю… Авдотья Агаповна, бывшая гимнастка и любительница вышивать пингвинов на носочках.

– Саша, – сказал я и пожал протянутую руку. – А ты правда Миша?

Так здорово, что я угадал. Подумал – Миша, а он и впрямь Мишей оказался.

– Ну да. Чего ж мне шутки шутить? Приятно познакомиться. Пойдём отсюда, Саша. А то набегут…

Мы вышли на улицу Тайных Университетов, и только там, возле магазина тортов “Лучиано”, я задал волнующий меня вопрос.

– Так это был, я так понимаю…

– Горыныч.

– …не Семён?

– Горыныч, говорю ведь. Та ещё погань. Но сердце доброе. Иногда.

– Но ведь это… из сказок… – неуверенно сказал я.

– Ты не удивляйся, Саша. А впрочем, говорить, что тебе делать и как себя чувствовать, я не вправе. Дикополье – край удивительный. Горыныч не может здесь быть злобным драконом, не по-нашенски это. А вот троицей бандитов – пожалуйста.

– Дикополье? Это что?

– Это край наш так называется, ежели под правильным углом на него посмотреть, – блестящие глаза Миши игриво бегали туда-сюда, словно показывая, как это – смотреть «под правильным углом». – У всякого города есть обратная сторона – та, в которой обитает волшебство. Обычным топонимом обзывать её нельзя – отпугнёшь. Даже улицу…

– Я все улицы по-своему называю.

– Вот и молодец! Ну, пока, Саша! Мы ещё с тобой увидимся. Совсем скоро. Нынче в Дикополье неспокойно, и твоя помощь мне придётся очень кстати.

Он поклонился и запрыгнул в подъехавший троллейбус. А я так и остался стоять, глядя на статую шахтёра с куском угля в руке. Всё произошло так быстро, а я, как обычно, стормозил и не успел задать ни одного толкового вопроса. Дикополье, блин. Про Дикополье! Про это я и у мамы спрошу!

Зато много чего додумал самостоятельно. Если вкратце, я осознал, что Миша – иллюзионист из Румынии с восемнадцатью братьями, я – сошёл с ума, а мир – он, в общем, то же самое, что и я.

Глава 2. Горнячок и Водянов