Клинки и карабины

– Мы пришли. – Айна остановилась, смотря на него. – Не знаю, что там ждет. Будет сложно и страшно. Я пойду внутрь, тебе, охотник, можно уйти.

– Какой охотник? – кашлянул Чихъ. – Ты мне или этому, городскому выпендрежному красавчику?

– Ему.

– Тож мне, охотник… – Чихъ покосился на Освальда. – На бабенок тамошних если только.

Освальд, поправив ножи с топором, покосился на него. Ворчащий брюзга, ехидный старикан, последний из своего клана, идущий сейчас с ними по своей причине. Ему самому вопрос – идти внутрь или нет, казался ясным, как хорошая луна. Добраться в самое сердце Квиста и остановиться в паре шагов? Несерьезно.

Айна приложила палец к губам и почти заскользила над полом, осторожно приближаясь к месту, где все кончится… Так или иначе.

Освальд зашел последним, прикрывая спину заметно слабеющего Чиха, оглянулся на всякий случай. В проходе никого не оказалось, но чувство, такое же, как у Костяного леса, никуда не делось. Чьи-то внимательные глаза все видели. И всех.

Квист прятал в себя многое. Как сейчас, например, когда перед глазами, без всяких переходов через каморки с чуланами, живущие в большей части цервквей с храмами, возник огромный зал. Высокий, с двумя рядами колонн, изрезанных переплетенными змеями, пастями, глазами, перепончатыми крыльями и кричащими лицами. Длинный, залитый дневным тусклым светом, бившим через прорехи в округлом потолке, с саркофагами, неровно разместившимися в нем и с расставленными вдоль стен пожелтевшими черепами драконов. Ну или тех, кого считали за них долгие годы. Огромные глазницы, вытянутые морды, торчащие клинки зубов и рогов.

– Дошли?

Голос родился одновременно с хрустом из-за спины. Большая плита, покрытая такой же, как на колоннах, резьбой, мягко ушла вниз. Полностью закрыв выход в ход, приведший их сюда.

Вспыхнуло голубое ревущее пламя под длинной плитой алтаря, занялись, в ответ, старые закопченные жаровни, стоящий вдоль ступеней, ведущих к нему и убегающие в темноту у входа.

– Так должно быть? – Освальд не смотрел на Айну, застывшую со стрелой на тетиве.

Та кивнула.

– Здесь храм Стагга. В нем нет места хитростям, иначе Стагг уничтожит пройдоху сразу.

– Могла бы сказать.

– Тебя обвели вокруг пальца, охотник?

Тило вышел из-за колонны. Оперся на нее, привалившись плечом.

Высокий, худой, с длинными светлыми волосами и выбритыми висками. Бледный и уставший, явно больной и сутулящийся. Совершенно не выглядящий тем, кто поднимает и повелевает мервыми. Длинная кожаная куртка висела на нем мешком, как будто тот разом похудел. Белая дорогая сорочка, видневшаяся из-под нее, давно перестала быть белой.

Покрытая разводами грязи, следами от травы и засохшей кровью, обильно пролитой не так давно.

– Кто только не хотел меня поймать. – Малефик сел, не удержавшись на ногах. – Баба-альв, старый дикарь и удачливый пограничник добрались последними, опоздав. Эй, красотка, стреляй, чего ты ждешь?

Тиллвег усмехнулась, повернулась к алтарю, где, прямо за ним, густо колыхался мрак.

– Стагг, мы пришли бросить вызов твоему воину!

Тьма загустела, набухла густым комком, разрезанным голубыми молниями. Те били плетьми во все стороны, шипя и стреляя искрами, метались, разбегаясь странной паутиной. А та сложилась в лицо. Странное и совершенно не человеческое лицо, смотревшее на всех четверых с явной насмешкой. Оно подмигнуло и рассыпалось, разлетаясь тухнущими синими углями.

Айна выстрелила. Тило наклонил голову, шевельнул пальцами, складывая в фигуру и стрела истлела, осыпавшись прахом и ржой на середине полета. Следующую ей не дал выпустить Освальд, подбив локоть. Наконечник звякнул о колонны также яростно, как тиллвег взглянула на охотника.

– Эти храбрые лесные альвы, – Тило достал из-за сины флягу и отхлебнул. – Любят пользоваться слабостью старины Стагга к кровавым зрелищам. Древний обожает выпущенные кишки и грудины, смотрящие вскрытыми ребрами и требухой. Как только он с таким отношением к жизни смог протянуть так долго…

Тяжелый хохот прокатился по храму, отражаясь от стен.

– О чем и говорил. – Тило мешкал, не вставая, тянул время. – Наверное, придется охотнику идти и убивать меня. Или брать в плен, человек сложной судьбы и работы? Я еще удивился, увидев тебя. Обычно люди добираются только до Костяного леса, а ты оказался хитрее. Я слышал о легавых, спрятанных в кармане наместника. Что случится, зовут вас, убийц. Позволю предположить – тебе приказано привести меня живым?

Освальд не тратил времени на разговоры, да и, подождав, понял – Стагг не станет вмешиваться сейчас.

– Больше не стреляй, – попросил он Айну, – ты обещала.

– Не-не-не, – Тило встал, сложив пальцы странным узлом, а Освальда, с хрустом проломив пол, ухватили несколько черных рук. – Обожди-обожди, ведь трое против одного… ай-ай, нечестно. Вы убили мою Анне, пусть та и зацепила вашего дикаря. Ты скоро помрешь, знаешь?

– Я еще тебе глотку-то перегрызу, жопотрах! – Чихъ сплюнул.

Он сидел на полу, привалившись, совсем как сам Тило, к колонне. Бледнел, потел и хрипло дышал. Рана воспалилась, мешая глотать воздух, но Чихъ не хотел сдаваться.

– Ох уж мне эти стереотипы суровых лесных мужиков о горожанах. Да я родился и вырос в таком же глухом углу, как этот. – Тило смахнул пот. – Жаль, так же плохо как ты, не смогут умереть эти ваши Амра. Пытались устроить гадание, представляете, на моих собственных кишках… идиоты. Даже успели меня немного продырявить.

Он развел полы куртки. Его сорочку раскроили под ребрами, разорвали почти до самого низа. Голубой свет погладил вспученый свежий шрам, идущий до самого паха и Освальд вздохнул. Драка обещала быть очень серьезной.

– Но они все умерли. Потому что некромантия дает больше, чем берет. – Тило свистнул. – А вот теперь подеремся, потешим Древнего, прежде, чем он отдаст мне свои секреты и силу.

Хохот прокатился по храму еще раз, полный самого настоящего сарказма. Стагг явно веселился над полумертвым малефиком, думавшим, что он сам пришел сюда. Но почему-то Освальду не верилось в глупость человека, одним щелчком пальцев освободившего его от хватки мертвых, спавших под камнями.

Кого он позвал?!

– А я-то думал, что видел в своей сраной жизни все… – Чихъ ругнулся, сглотнув и пытаясь встать. – Страх-то какой!

Рассекаемая голубым светом темнота, убегавшая ко входу, зашевелилась. Лопнула, выпуская низкое, серое и длинное, тело. Огромного кота, с клыками, торчавшими ниже челюстей, как две сабли. И мертвого, если судить по правому боку, где, желтея и хрустя, двигались ничем не прикрытые ребра.

Освальд только покачал головой. Убивать мертвых странных кошек ему еще не приходилось. И пробовать вот так, с одной рогатиной и топором, ему не хотелось. Только выбора не оставалось.

– Мой друг очень хорош, – Тило разминал пальцы, – очень. Правда, тиллвег? Ты же знаешь ночносмерть Квиста, ты встречала таких? Он любил убивать детей леса при жизни и еще больше любит в посмертии. Но одних Амра, решивших покуситься на меня! На меня! Этих ублюдков ему недостаточно, хе… Ему подавай лесную девку посерьезнее. Убей!

Зверь шел неторопливо, как хвастаясь собственной силой. Мертвой, но явно ощутимой, делавшей движения зверя жесткими, без плавности и очень опасными. Не убирая когти, костяно стукающие и скрипящие на камне, серая смерть неумолимо двигалась к ним.

– Возьми Тило, – Айна быстро запалила стрелу на голубом огне ближайшей жаровни, – подберись к нему! Сделай нужное!

Стрела, оставляя светящийся след, воткнулась коту над плечом, уйдя в дохлое мясо почти полностью. Треснули, вспыхнув, грязные волоски. Кот, почти сломав шею, повернул туда голову, мелькнул черным языком, слизывая пламя.

Айна, сглотнув, метнулась в сторону. Зверь кинулся за ней.

– Ты остался один, наемник. – Тило усмехнулся. – Твой дикарь куда-то пропал.

Чихъ ушел, растворился в темноте. Бывает, Освальду не привыкать быть один на один с врагом. Пусть и не с таким.

Тило ухмыльнулся, сжав пальцы в кулаки, видимо окутавшиеся голубоватым мерцанием. Потянул на себя, как тянут сеть с рыбой, с вздувшимися жилами на лбу и крупными каплями пота. Освальд уже понял, приметил прямоугольники на полу и в стенах, выложенные по краям светлыми камнями. Храм был погостом, где когда-то в вечный сон уходили важные покойники.

Малефик не мог заставить двигаться кости, или мог, но как только что-то руки, схватившие охотника. Отвратительно, мерзко, но не очень опасно. Останки, лишившиеся плоти, почти не могли быть опасными. Почти.

Гробницы в стенах храмах разлетались, громко хлопая разрывающимися крышками. Белые облака каменной крошки растекались вокруг некроманта, окутывая его как туман. А из них, свистя от скорости, в Освальда летели останки упокоившихся в храмме Стагга. Руки, ноги, ребра, черепа, почти целые скелеты и даже зубы, превращенные волей Тило в снаряды.