Высшая раса

– И чтобы сила их не скудела и вечно пребывала с нами, – проговорил нараспев сидевший во главе, когда-то просто профессор Фридрих Хильшер, ныне – старший из арманов замка Шаунберг. – Пожертвуем им по капле священной арийской крови.

Он взял лежавший перед ним на столе короткий кинжал, на рукоятке которого золотом был выгравирован знак – прямая линия с отходящей от нее веточкой[15 - Руна Каун, означающая в том числе и расовую чистоту.], а на лезвии – надпись: «Твоя кровь – высшее, что ты имеешь», и уколол острием подушечку большого пальца.

Темная капля набухла и сорвалась, чтобы спустя мгновение разбиться о поверхность стола. За ней последовали еще восемь товарок. Тьма в углах, казалось, зашевелилась. Из нее полезли отростки, словно щупальца, пытаясь ухватить людей у стола. Напряжение в комнате стало ощутимым, воздух словно нагрелся.

– Приношение принято, – сказал Хильшер, когда по залу пронеслось веяние свежего воздуха.

Кинжалы легли на стол, и заговорил тот, кто сидел последним по левую руку от предводителя.

– Что же, раз все формальности соблюдены, может, перейдем к делу? – сказал он звучным баритоном, и на лице его отобразилась ироническая усмешка.

– Вы знаете, Август, что это не формальности, – строго остановил его Хильшер. – Без ритуалов мы потеряли бы силу, стали бы обычными людьми.

– Ладно, ладно, молчу, – примирительно поднял ладони ироничный доктор Хирт, прославившийся некогда составлением коллекции «расово неполноценных» черепов в Страсбургском университете.

Голос его мало подходил к уродливому, страшному лицу. Не зря в свое время доктора Хирта в СС за глаза прозвали «мертвой головой».

– Говорите, Хельмут, – кивнул Хильшер.

– В лагере у Зальцбурга освобождено около трех тысяч человек, – сообщил бригаденфюрер Беккер. – Все они – бывшие солдаты войск СС, дивизий «Адольф Гитлер», «Рейх», «Мертвая голова», «Гогенштауфен» и «Гитлерюгенд». Скорее всего, это все, кто уцелел в данных подразделениях. Кроме того, американцы устроили рядом с лагерем склад военной техники, в котором мы обнаружили пятьдесят танков «Пантера» и «Тигр», три десятка «САУ», находящихся в боеспособном состоянии. Стрелкового оружия и боеприпасов тоже вполне достаточно.

– Все это очень хорошо, – резким голосом проговорил сидевший напротив Беккера человек. – Но зачем нам танки? Разве в этом наше оружие?

– Вы правы, товарищ, – примирительно сказал Хильшер. – Но бригаденфюрер Беккер в первую очередь – солдат, и нет смысла его в этом упрекать. Танки нам пригодятся. Но сейчас надо решать иные проблемы, – бывший профессор повернулся к Виллигуту, который сидел, нахохлившись, точно старая ворона: – Сколько у нас блуттеров?

– Десять, – ответил тот мрачно. – Но что толку? Операторов всего шестеро: я, Ганс, Феликс, Август, а также доктора Шульц и Хагер.

– Придется вам этой ночью поработать, – мягко сказал Хильшер. – До утра надлежит проверить всех освобожденных воинов СС.

– Ладно, – проворчал Виллигут, и лицо его помрачнело.

Работать ночью ему не хотелось, но Карл хорошо понимал, что без тяжелой работы победа не придет.

– Теперь другой вопрос, – Хильшер перевел взгляд на морщинистого бригаденфюрера, на того, что недавно наблюдал за пытками пленника. – В каком направлении прежде всего надлежит атаковать?

– Берлин, – пробурчал Ульрих. – Это сердце нашей страны.

– Далеко, – покачал головой Беккер. – Тогда уж сначала Мюнхен. Родина партии!

– Нет, только Вена! – визгливо выкрикнул невысокий круглолицый человечек, что до сих пор сидел молча. – Это – центр, откуда наша раса сможет начать восхождение, и без ее захвата наше предприятие обречено на провал!

– Йорг, там русские, – мягко улыбнулся Виллигут, – а не какие-нибудь янки, и выбить их из Вены будет столь же нелегко, как и взять Москву.

– Ну и что? – круглолицый резко вскочил. На губах его появилась пена, глаза яростно сверкали. Даже заметная одышка не мешала торопливой речи. – Они – ничто по сравнению с высшей расой, что приходит на смену смешному и глупому человечеству! Мы смешаем их с навозом и легко отобьем Вену – священный город для каждого арийца!

– Тише, – поднял руку Хильшер, и Йорг Ланц фон Либенфельс, если судить по документам – хозяин замка, послушно сел, пытаясь восстановить дыхание. Против авторитета бывшего профессора он пойти не рискнул. – Доверим же решение судьбе!

Хильшер извлек из кармана небольшой мешочек темной ткани, внутри которого что-то мягко постукивало. Блеснула золотом вышитая на боку мешочка двойная свастика.

– Укажите нам путь, Господа Земли! – сильный голос Хильшера улетел к высокому потолку, и в ответ сверху, как показалось, донесся едва слышный шепот. – Куда следовать нам, предвозвестникам новой эпохи, нового человечества?

Профессор запустил руку в мешочек и очень осторожно извлек оттуда небольшой кусочек дубовой коры. Затаив дыхание, сидевшие за столом наклонились вперед, пытаясь рассмотреть, какую руну выбросила судьба?

Хильшер перевернул пластинку коры, и на обратной ее стороне обнаружился рисунок – та же молния, что блестела на петлицах эсэсовцев. Когда-то давно ее красили багровым, и теперь казалось, что в узких прорезях плещется кровь.

– Зиг, – потрясенно пробормотал фон Либенфельс. – Руна победы!

– А также восхода, – усмехнулся Виллигут.

– Быть по сему! – прервал комментарии Хильшер. – На восток, на Вену! Хельмут, когда мы будем готовы выступить?

– Учитывая, что на завтра запланирована отправка специальных групп, то не ранее вечера, – после паузы сказал Беккер. – Да и раньше делать это опасно. Противник, имея превосходство в воздухе, легко уничтожит танки на марше. А атаковать крупный город без боевой техники я отказываюсь.

– Хорошо, – кивнул Хильшер. Гадание словно истощило его. Глаза потеряли блеск, а голос зазвучал глухо. – Детали обсудим завтра. Есть еще у кого-нибудь что-то, что он желает сообщить совету арманов?

Ответом была тишина.

Заскрежетали по полу ножки отодвигаемых стульев. Свечи погасли, и люди один за другим разошлись, оставив зал в полной темноте.

В ней он и пребудет до следующей встречи.

Нижняя Австрия,

окрестности города Амштеттен.

26 июля 1945 года, 8:27 – 9:59

Вошедший в город взвод разведки был атакован почти сразу. Донесся треск очередей, и затем все поразительно быстро стихло. Полковник Ковалев глянул на замолчавшую рацию и выругался.

А затем отдал приказ атаковать. Тридцатьчетверки, лучшие боевые машины войны, заревели моторами и поползли вперед. Рядом с ними, как муравьи в компании с толстыми носатыми жуками, побежали пехотинцы.

Нападавшие втянулись в пределы городка, не встречая сопротивления. Но когда последняя машина исчезла меж домов, поднялась пальба. Одновременно раздалось несколько разрывов, и сердце полковника екнуло. Подсказало, что что-то там, на узких улочках, совсем не так.

Передний танк уронил аккуратный забор и выехал на совершенно пустынную улицу, по сторонам которой стояли одинаковые, словно близнецы, дома.

Но не успел командир танка удивиться отсутствию противника, как в башню ударили сразу два фаустпатрона. В броне образовалось отверстие размером с кулак, и внутренности боевой машины наполнило пламя…

На танке, шедшем чуть впереди автоматчиков, скрестились два огненных клинка, и он вмиг загорелся, превратившись в чадящий кусок металла. Взрывной волной пехотинцев швырнуло на землю.

Лишь те, кто был дальше, остались на ногах.

Второй танк разворотил выстрелом один из домов, в котором была засада. Другой оказался под мощным автоматным огнем. Но особых выгод это не принесло, так как оба строения оказались пусты. Каким образом те, кто применил фаустпатроны, успели покинуть место засады, оставалось непонятным.

Осторожно обогнув погибшего собрата, танковая колонна тронулась далее. Пехота теперь выдвинулась вперед и принялась осматривать дома. Но всюду царила пустота, даже местные жители куда-то подевались.

Тем неожиданнее оказалась атака. Сначала послышалась короткая перестрелка на правом фланге, но быстро стихла. Наступавшие не обратили на нее внимания, решив, что фланговое охранение наткнулось на противника. Поскольку просьб о помощи не поступало, то все, скорее всего, закончилось благополучно.

Но тут вдоль улицы сзади ударили два пулемета, судя по звуку – переделанные авиационные «МГ-151». Неясно было, как противник сумел закинуть в тыл наступавшим станковые махины весом в сорок с лишним килограммов.