Когда падает Небо

– Ах, да, я же сегодня утром не выдержал и вытащил батарейки из этого монстра… – хохотнул парень. – Знаешь, даже не представляю, сколько сейчас времени, к тому же это, в общем-то, и не так важно… Я тут в супермаркет сгонял. – Макс показал пакеты, которые держал в руках. – Так что давай завтракать, или обедать, или как мы это назовем?

– В общем-то, и не важно, – улыбнулась Катя.

– Ну да. Вот, я там схватил в супермаркете первое, что увидел, – продолжил Макс. – Так, что тут у нас есть: батон, ветчина, сыр, чери, каперсы, салат, масло и почему-то мне пришло в голову взять кефир. Ты пьешь кефир?

Ангел с улыбкой кивнула.

– Ну, тогда давай трапезничать.

И Катя с Максом принялись за изготовление бутербродов.

– Может быть, ты все же расскажешь, почему тебе некуда идти? – неожиданно спросил парень. Эта тема его все еще интересовала, и, подумав, что девушка успокоилась, он решил вернуться к ней вновь.

«Я так и знала, что он снова затронет эту тему, – подумала Катя. – Но, извини меня, Макс, сказать тебе правды я не могу. Мне бы очень хотелось, но, боюсь, ты в нее просто не поверишь. Хотя кое-чем поделиться все же придется…»

– Так получилось, – медленно начала Ангел, – что я осталась совсем одна. Этот город для меня чужой. Мои родители погибли… В автокатастрофе… Денег у меня нет, и идти мне некуда. Возможно, это звучит странно, но…

– Нет, не странно, – неожиданно сказал Макс и взял ее за руку.

В этот момент между Максом и Катей пробежала иска. Нет не та искра, что в любовных романах – иная. Катя поняла, что, словно Ангел Хранитель ведет этого молодого человека, показывает путь или иными словами контролирует.

«Боже, – всуе выдохнула Ангел. – Только этого мне не хватало! – …Хотя с другой стороны, что мне еще остается делать?! – совсем по человечьи подумала она.

– Такое бывает, – вдруг заговорил Макс. – Вот взять хоть мою историю. Отец был шахтером. Когда последнюю шахту закрыли, он собрал нас с мамой, и мы приехали сюда. Мои родители думали, что здесь они найдут новую жизнь, а вместо этого нашли смерть… – Макс сделал паузу, тяжело вздохнул и продолжил:

– У отца были деньги, он всю жизнь копил. Банкам не доверял. Сама ведь понимаешь, как им можно доверять после того кризиса, когда 75% населения в одночасье потеряли все сбережения. Поэтому все деньги у него были в наличке. Вот с этими сбережениями мы и отправились в этот город… Вероятно, о деньгах кто-то узнал… Или просто так получилось… В общем, отца попытались ограбить. Он не захотел расставаться с кровно заработанными и за это получил нож под ребро. Мать кинулась ему на помощь, и ее тоже убили… А я стоял как вкопанный и смотрел, как эти ублюдки забирают деньги. – Парень вздохнул и, опустив глаза, добавил, – Я постоянно виню себя за это, и кошмар той ночи преследует меня даже по сей день.

– Сколько тебе тогда было? – сочувственно спросила Ангел.

– Двенадцать.

– Но что ты мог сделать?

– Не знаю… Что-нибудь! – воскликнул Макс. – По крайней мере, не стоять, как статуя!

– Не вини себя, ты ничего не мог сделать, просто погиб бы зря, вместе с ними.

– Может, так было бы лучше…

– Не говори так, жизнь – это величайшее чудо, дарованное нам свыше. И как же ты потом… один?

– Да вот как-то так… – грустно усмехнулся Макс и развел руками. – Остался на улице, она стала моим новым домом. Так живет много народу, в основном наркоманы и бродяги, те, кого не принял большой город. Улица – это совсем другой мир, где царят свои законы… Правительство на словах пытается бороться… но лишь на словах. А на деле сама понимаешь все иначе… Вот и жил я два года на улице, спал в метро… Приходилось воровать… Часто дрался и много раз думал, что точно умру. Но, как видишь, выжил! Я верил, что где-то есть лучший мир, что где-то есть рай, ведь я жил в аду. Зимой, в холодину, я думал о теплых краях, где восхитительное жаркое солнце, где теплый песок и ласкающий океан… Именно таким мне представлялся рай. Эти мечты о лучшем месте и помогали мне выживать. А потом меня нашел Макар. Добрый был человек… – парень вздохнул. – Меня избили пятеро наркоманов, отлупасили до полусмерти… Макар меня спас. Подобрал, притащил к себе, перевязал и уложил в постель… Впервые за два года я лежал в настоящей постели!.. А когда я оклемался, Макар сказал, что я могу остаться у него и работать помощником в гараже. Он был механиком. Понятное дело, я с радостью согласился. А потом так и остался у Макара… Помню мы целыми днями перебирали моторы, карбюраторы, промывали форсунки, меняли колодки и занимались другой автомобильной ерундой, но мне это нравилось и было чертовски весело. – Парень улыбнулся. – А когда выдавалось свободное время, мы работали над моим первым мотоциклом. Тело – советский Урал, хотя тебе вряд ли подобное что-то скажет…

Катя улыбнулась.

– …А бензобак от настоящего Харлей Девидстона. Красный. Блестящий. Такой яркий. Что, кажется, в нем отражалось солнце… – Макс мечтательно закатил глаза. – Макар представляешь, нашел его где-то на помойке. – Парень усмехнулся и о чем-то задумался.

– И что было дальше? – Катю и вправду заинтересовала судьба бедного парня.

– Дальше? Так и жил у Макара, работал у него, в гараже. Макар научил меня разбираться в двигателях и в мотоциклах, я даже сам конструирую… Но потом, вдруг, его бизнес пошел на спад, клиентов становилось все меньше, и мы стали перебиваться с хлеба на воду. Мой наставник запил, я пытался помочь ему, залез в долги, но бизнес поднять не удалось. В нашем мире для мелкого бизнеса нет места, все корпорации и конгломераты, которые на деле принадлежат правительственным шишкам, а те только и делают, что пишут законы, как бы еще прижать мелкий бизнес и расчистить среду для крупного… – Макс вновь вздохнул и продолжил. – И однажды, вернувшись домой, я нашел Макара мертвым. Он отравился паленым спиртом. Его дом и гараж забрали за долги, и я вновь остался один. – Парень вдруг запнулся, немного помедлил и, отведя взгляд в сторону продолжил. – Хорошо, что у меня уже были кое-какие сбережения, я снял квартиру и устроился на работу. Вот так и живу…

– Какая грустная у тебя судьба, – произнесла Ангел. Ей стало жалко Макса, она хотела сказать ему что-то ободряющее, но слов не было.

– Не грустнее твоей… Потому я и понимаю, каково это – остаться без родных, и, к тому же, на улице. – Парень вдруг достал из кармана какую-то плоскую пластмасску, коснулся ее пальцами – экран загорелся. – О, черт, мне на работу пора! Оставайся пока у меня… если хочешь. Запасные ключи на холодильнике. Поройся в шкафу, там есть кое-какая женская одежда, это на случай, если ты захочешь прогуляться. А я побежал. До вечера!

И, схватив кожаную куртку, Макс выскочил из квартиры, оставив Катю в одиночестве.

«Да, нехорошо получается, – подумала Ангел. – Этот милый парень приютил меня, а я с ним не до конца откровенна. Но как сказать ему правду?.. Боюсь, этого я не могу сделать, у него и своих проблем хватает, а тут еще я. Кстати, о моих проблемах…

Рай на земле… Само по себе это звучит странно, как горячее мороженое… Откуда бы ему тут взяться? Если там, наверху, он разваливается, то, что уж говорить об этом мире?.. Может сходить в церковь? А где в этом городе церковь?.. Что это вообще за мир?»

Катя чувствовала себя в нем чужой, лишней, как будто она существовала обособленно от всего, что ее окружало. Как в книгах и фильмах, когда людей замораживали на сотни лет, а потом они продолжали жизнь в изменившемся до неузнаваемости, совершенно новом мире. Хорошо, что окружающие говорят на ее языке. И она, кажется, попала в родную страну.

«Кстати, неплохо бы это выяснить! Наверное, стоит походить по улицам, почитать, что на зданиях написано, телевизор посмотреть, радио послушать. А вот у людей спрашивать не надо. Очень интересная картина: идешь ты по улице родного города, и тут к тебе подходит девушка и задает такой простой вопрос: "Извините, а вы не подскажете, где я, собственно, нахожусь?"

Да уж…»

Катя уселась на диван, напротив которого находилась плоская панель, очень напоминавшая телевизор. В ее время тоже были телевизоры, но они скорее напоминали громоздкие ящики, нежели это.

«Прогресс сильно ушел вперед за то время, что я была мертва, – подумала Ангел. – И если телевизоры не ушли в прошлое, то в будущем они должны напоминать что-то вроде этого. Тем более, что еще может находиться напротив дивана в современном мире?! Но как эта штука включается?»

Подойдя к телевизору, Катя начала его разглядывать, но никаких кнопок и тем более переключателей она не обнаружила. Тогда Ангел решила легонько постучать по плоской панели, как это совсем недавно проделал Макс со своим карманным устройством, показавшим ему время, но и это не помогло.

– Да включись же ты, наконец, сколько можно, – в сердцах воскликнула Катя.

И телевизор, как по волшебству, заработал.

«Как же я сразу не догадалась, что в будущем электрические устройства работают от голоса».

По телевизору шел выпуск новостей. Миловидная блондинка в белом костюме что-то напряженно рассказывала в микрофон, на заднем плане виднелись улицы города, будто после войны. Катя устроилась на диване, поджав под себя ноги. Интересно ведь узнать, что творится в мире спустя сто лет после твоей смерти?!

«…Уже в который раз мы задаемся вопросом: собираются ли городские власти что-то делать с нашими улицами? В поисках ответа на этот вопрос мы связались с мэрией, но там нас просто не стали слушать. Но если чиновники, сидя за высокими стенами в Новом Городе, закрывают глаза на такую проблему, то они просто не понимают, что обречены. Улицы Старого Города можно сравнить с государством в государстве. Здесь царит своя политика, здесь правят воры и уличные банды. Здесь живут отбросы общества, которые не хотят жить по законам нашего социума: убийцы, воры, проститутки и, конечно же, наркоманы! Хотя наркоманами, по нашим сведениям, являются практически все жители Старого Города. И это ужасно, хочу вам заявить! Наркотики – чума двадцать второго столетия. Как вы помните, именно наркоманы первыми вышли на улицы и заставили власти силой признать право на существование своего общества, и теперь улицы Старого Города принадлежат им. А с недавних пор и некоторые районы Нового Города пали под их сферу влияния. Власть предержащие отрицают это, но факты, как говорится, штука упрямая. Лишь полковник местного отделения полиции Роберт Богданович Бондаренко согласился прокомментировать нам эту ситуацию…»

Картинка на телеэкране сменилась. Теперь блондинка-телеведущая оказалась в каком-то просторном кабинете, напротив нее за дорогим письменным столом сидел полный мужчина с проседью в темных волосах и тоненькими усиками. Бойко, без представлений, молодая журналистка начала беседу:

« – Полковник, как вы можете прокомментировать тот факт, что вашим сотрудникам все чаще и чаще приходится сталкиваться с преступлениями, совершенными наркоманами, нападающими на добропорядочных граждан уже и на территории Нового Города?

– Ну, не так-то часто это случается, – постарался улыбнуться полковник.

– То есть вы не отрицаете этот факт?

– Я? – полковник даже поперхнулся, после чего налил себе стакан воды из хрустального графина и произнес: – Нет, я не отрицаю, но такие преступления очень редки! – Для пущей убедительности он помахал пальцем. – Поверьте, живущие в Старом Городе стараются не нарушать закона и орудовать только у себя. Единичные случаи, произошедшие на нашей территории, они действительно единичны и все они тщательно расследуются. Еще раз говорю, поверьте, этим у меня занимаются лучшие люди!

– Полковник, поверьте, меня это не успокаивает, – нагло заявила молодая журналистка и повернула карие глаза к камере. – Мэрия города заявляет нам, что все в порядке и никаких преступлений нет вообще, в полиции нам говорят о единичных случаях, а люди на улицах свидетельствуют о гораздо больших происшествиях. Спрашивается, кому верить?!

– Но я же говорю: мы все тщательно проверяем, – начал было полковник, но журналистка перебила его и, подтянув к себе микрофон, начала давно заготовленную речь:

– Полковник, общество только и слышит от властей одни обещания, но мы не видим никаких результатов. Мы не хотим, чтобы вы разбирались, мы хотим, чтобы вы действовали и оградили нас от скверны, скрывающейся за стенами Старого Города. Ведь если так пойдет и дальше, то и улицы Нового Города будут отравлены этой болезнью. А что потом? Жить в постоянном страхе, что тебя в любой момент могут остановить на улице и ограбить, раздеть или, того хуже, изнасиловать и убить? Нет, я не хочу этого, и думаю, что вы тоже не хотите!