Трансильванские рассказы

Меж тем тучи сгущались, и хоть время сумерек еще не подошло, казалось, будто уже наступил вечер. В отличие от вчерашнего дня погода стояла безветренная, а потому холода никто не чувствовал. На узкой деревенской дороге, куда свернули товарищи с торгового тракта, не было ни души. Мертвую тишину не прерывал ни скрип колеса, ни говор крестьянина, ни блеяние овец. Гнетущее безмолвие возродило былую тревогу.

– Долго чего-то. Мне казалось, уж приехать должны. – посетовал предводитель отряда.

– Да сколько мы эту гребанную телегу искали, чтоб им всем там пусто было, трусам, а еще сколько ели, собирались. И дорогу вон как развезло, быстро не поскачешь. Вот и плетемся, как горбатый Шнауценхаммер на ярмарку. – проворчал Удо.

– Кажется нам сюда, – прервал разговор Понграц Калди.

По правую руку показался проход между деревьями. Довольно широкая тропинка, достаточная, чтобы разминулись две телеги. Странно, но за много лет она так и не успела зарасти. Лишь пучки жесткой травы, тронутой недавними морозами, темнели то тут, то там, распластанные по глинистой почве. Неужели этим путем продолжают пользоваться? Но кто? А если так, то неужели в Микше Маре еще остались сокровища.

Опытный воин осмотрелся в надежде увидеть кого-нибудь из местных и расспросить о заброшенной деревне. Но насколько хватало глаз голые поля и проселочная дорога казались совершенно пустыми.

– Хорошо, сворачиваем, – согласился он.

Тут тревожную тишину взорвал хриплый крик ворона. От неожиданности мужчины вздрогнули и переглянулись. Большая черная птица сорвалась с ели и скрылась в чаще.

– У, проклятый! – крикнул ей вслед бывший семинарист.

– Нас ожидают, – пробормотал Лайош.

– Чего? – не понял Удо.

– Ничего.

Как только Янош Олах подъехал к тропинке, его лошадь жалобно заржала и встала. Парень подстегнул ее, но животное начало упираться, дергать шеей, трястись и нервно переступать копытами. У других мужчин кони вели себя так же. Никто из них не хотел идти в лес. Как ни пытались воины заставить их двинуться дальше уговорами или понуканиями, ничего не получалось. Наконец обычно спокойный скакун юного Клади вскочил на дыбы и чуть не сбросил седока.

– Ладно, слезаем, – скомандовал предводитель отряда.

– Чего это они? – недоуменно развел руками Хайнц-Ульрих. Однако по глазам уже был ясно: сакс всё понял. Он просто не хотел отказываться от образа единственного несуеверного человека в отряде.

– Нечисть почуяли вот и упрямятся. Звери страшатся нежити, старая Думитра так рассказывала. Они видят то, чего не ведомо людям, – ответил Янош.

– Да ну? – скривился Удо.

– Так оно и есть, – неожиданно подтвердил Лайош. – Ладно, парни. Привязываем коней и топаем пешком. И так уже сколько времени потеряли.

Лес встретил путников мрачным величием. Ели высотой не меньше мальмкрогской колокольни молчаливыми стражами высились с каждой стороны тропинки. Между рядами их острых вершин небо превратилось в узкую серую полоску. Черные от влаги нижние ветви покрывал ползучий серый лишайник. Серебристые пряди уснеи длиной подчас с рукоятку шестопера свешивались то тут, то там. У корней виднелись побуревшие вайи папоротников. Одни из них безжизненно стелились по земле, другие, изломанные, сиротливо торчали с поникшими рваными листьями. Воздух казался тяжелым от переполнявших его испарений. Он пах грибами, прелыми листьями, корой, смолами и землей. Дышать таким было тяжело.

Подул ветер – кроны тревожно зашуршали, в чаще заскрипели стволы. Лицо обдало сыростью, сделалось зябко. Понграц шел позади всех и боязливо озирался по сторонам. Этот лес, будто сошедший со страниц страшных сказок, ему определенно не нравился. Вчера затея казалась приключением, захватывающим и интересным. Парень не верил в вампиров, а после неудачи в семинарии начал сомневаться и в существовании самого бога. Честно говоря, он не надеялся найти в заброшенной деревне сокровища. Но на предложение старика польстился Лайош, а у него нюх на наживу. Он никогда не ошибался, по крайней мере, пока Калди служил в отряде. Однако сегодня всё пошло не так. Под утро во сне юноша увидел Богородицу. Она простерла руки и позвала к себе. Но парень закрыл лицо ладонями и ринулся наутек. Тут он проснулся. Затем Янош, будь он неладен, наговорил всей этой чертовщины. Чушь, конечно, но всё же … Дальше лошади отказались идти, а теперь вот лес … стволы высятся черной стеной, а с веток свешиваются жуткие лишайники, как клочья изодранного савана. По крайней мере такие развевались на костях призраков из детских кошмаров Понграца.

Молодому воину всё время казалось, будто кто-то идет по пятам. То и дело слышались чужие шаги откуда-то сзади. Наемник оборачивался, но видел лишь пустую тропу, густой ельник, да жухлую осеннюю траву. Постоянно странные шорохи долетали то справа, то слева, из чащи. Конечно же, то ветер шумел в кронах. Но почему же тогда казалось, будто злокозненные существа крадутся параллельно путникам и выжидают удобного случая, чтобы напасть? Нет, хватит. Так можно сойти с ума. Парень ускорил шаг, поравнялся с Лайошем и спросил первое, что пришло в голову:

– Скажи, а ты ведь не собираешься отдавать золото тому старику? – от звука собственного голоса стало немного легче.

– А ты как думаешь? – ухмыльнулся старший товарищ.

– А чего тут думать? Ясно дело, заберем себе деньжата и рванем в Германнштадт, – вмешался Хайнц-Ульрих.

– Мы же подписали договор, кровью между прочим! – возразил Янош.

В ответ сакс лишь расхохотался:

– Подписали? Кровью? Ты, друг, как будто не с нами, честное слово. Или, подожди, ты в сговоре с тем дедом?

– Вижу я, кто-то скор на язык. Так вот следует его укоротить, – злобно прошипел Олах.

Он хотел было добавить еще, как вдруг протяжный вой разнесся над негостеприимным лесом. Путники затихли и остановились.

– Волки, – испуганно прошептал Понграц.

И будто в подтверждение его слов звук повторился, но уже с другой стороны.

– Ладно, чего вы волков испугались? – сказал Удо. – Они ж редко на людей нападают, тем более все мы при оружии. Пошли, а то скоро совсем стемнеет.

– Пошли явно нехотя согласился Лайош.

Мужчины прибавили ходу, но старались идти как можно тише.

Тут резкий порыв ветра разогнал тучи, и за ними открылась полная Луна, белая-белая, холодная, яркая. Ее сияние напоминало серебряный блик новенького дуката. И как только безжизненный льдистый свет пал на лесную тропу, у кромки деревьев Калди крем глаза заметил серую тень. Он перевел взгляд – пусто. «Чертовщина, ей-богу», – подумал парень и потер глаза кулаком.

– Луна-то какая! – прошептал Янош. – Нехорошая. Старая Думитра всегда говорила при такой носа на улицу не казать. Можно на приколича или вырколака напороться.

Тут же вой послышался слева, затем эхом повторился справа, а потом раздался сразу с обеих сторон.

– Крови хотят, – тихо произнес Лайош, – они так собирают стаю перед охотой.

– И кто же добыча? Неужели мы? – опасливо спросил бывший семинарист.

– Не знаю. Ладно, идем!

Путники тронулись дальше. Понграц смотрел лишь в спину Хайнцу-Ульриху. Он уже боялся оборачиваться назад и озираться по сторонам. Бывший семинарист поймал себя на том, что шепчет слова молитвы. Шаг, второй, третий, четвертый. Еще, и еще, и еще. От звуков собственной поступи делалось легче. И юноша знал почему: они заглушают пугающие голоса леса.

Вдруг резкий шорох раздался справа. Наемники остановились, вглядываясь во тьму. И тут сзади, с левой стороны тропы, хрустнули ветки. Огромный волк величиной с быка, черный, как сама ночь, приземлился на дороге. Лайош и Удо, сбитые с ног, оказались на земле. Зверь бросился на Яноша, мощными челюстями перехватил его тело поперек и, сверкнув глазами, одним прыжком скрылся в чаще.

Всё произошло буквально в один миг. Мужчины не успели ничего понять, не то, что уж нанести удар. Крик несчастного еще какое-то время доносился из-за деревьев, но затем угас.

Первым вскочил на ноги сакс. Он выхватил меч и с ревом ринулся в лес.

– Стой! – крикнул ему вслед предводитель отряда.

Тот обернулся и махнул вперед. Лайош бросился за ним, настиг здоровяка и дернул за плечо.

– Стой, дурак! Ты ему уже не поможешь.

– Ты чего? – недоуменно воззрился Хайнц-Ульрих. – Он хоть и валах, но наш парень. Мы не можем его бросить! Не можем!

– Дурак ты, дурак, Удо. Ты видел, какой зверь? Это ни черта не волк. Это – приколич. И мне наплевать, веришь ты в них или нет. Приколич, говорю. Ночь на носу. Даже следов не видно. Куда ты собрался? Заблудимся, заблудимся к дьяволу. Или попадем на съедение собратьям той твари. Ну же!

– Может еще выкарабкается?