Итальянская история

Мне минералку, Паше с Мариночкой апельсиновый сок. На свет появляется благоразумно приобретенный по бросовой цене «Мартини». Мои спутники смешивают коктейль, я буду пить чистый «Бьянко».

– Ну что же, прощай… нет, до свидания, Родина!

***

Аэропорт Генуи встретил нас солнцем и ослепительно белоснежной улыбкой гида Андрея. Этот безмерно улыбчивый и добродушный парень помог нам разместиться в комфортабельном микроавтобусе, заполненном прибывшими туристами, и по широченной скоростной автостраде мы помчались к конечной точке маршрута – славному городу Сан-Ремо на берегу теплого Лигурийского моря. По дороге, пока Андрей вещал о радужных перспективах отдыха на знаменитом курорте, запоздало выяснилось, что Мариночке по счастливейшему стечению обстоятельств (так выразился Паша) забронирован номер в том же отеле, где предстоит остановиться нам.

Как оказалось, семиэтажный четырёх-звёздочный отель со всевозможными удобствами, так было заявлено в проспекте туроператора, расположился в самом настоящем пальмовом лесу на окраине Сан-Ремо. Конечно, в проспекте были картинки, но, глядя на них, я и представить не мог такой масштабности экзотических насаждении. От отеля до моря всего каких-нибудь двести метров пологого спуска среди расступающихся ребристых пальмовых стволов. По прибытии первым делом мы конечно же бросились к воде. Купались и загорали до самого ужина, после которого Паша отправился провожать Мариночку, а я вернулся в свой номер. Именно Пашка ещё в Москве настоял заборнировать каждому одноместный полу-люкс, чтобы, значит, иметь полную независимость и свободу действий в делах амурных. Вот бабник…

Приятно утомлённый купанием, я лежу на кровати, переключаю канал за каналом. Всё иностранщина. Сплошные MTV, BBC, CNN и прочее идеологически чуждое. Я конечно в языках поднаторел, но вот именно сейчас не хочется мозги переводом загружать. Продолжаю давить на кнопки пульта, тщась выловить что-нибудь «наше». Ага, стоп! Кажется, спутник не подвёл. По крайней мере, логотип в углу экрана до боли знаком. Делаю звук погромче. С чувством глубокого удовлетворения вздыхаю – говорят по-русски. Показывают рекламу… На экране мельтешат шампуни вперемешку с перхотью, бульонные кубики с синюшными цыплятами и женщины с прокладками.

Рекламный блок заканчивается, и на экране появляется дядька с лицом идиота, но в военной форме. «Смирнов, ко мне!» – странным для команды отечески-заботливым тоном выкрикивает он. И к нему тут же походкой пацака семенит лыбящийся доходяга. Очевидно, Смирнов. Сейчас, наверное, подбежит и скажет: «Ку». Но нет, Смирнов детским голоском докладывает, что прибыл по приказу и ждёт распоряжений. Дядька выслушивает. Довольно крякает. Делает лицо поумнее. Видимо, таки собирается распорядиться. На заднем плане, за дядькиной спиной, вразвалочку шествует галдящая толпа в камуфляже.

В дверь номера стучат. Я отрываюсь от телевизора и собираюсь сказать «войдите!», но не успеваю. Дверь распахивается, и в номер, не дожидаясь разрешений, входит Паша. Подбородок вздёрнут, руки за спиной, брови сдвинуты к переносице. Длинная широкая майка болтается на нём, как балахон, шорты прикрывают ноги до колен. Секунд пять он изучающе смотрит на меня, изучив, строго вопрошает:

– Киснешь в одиночестве?

В ответ я морщусь и пожимаю плечами – типа не знаю.

Паша делает несколько шагов вперед. Шагает он как-то странно, я бы сказал, слегка пьяновато.

– Будешь? – осведомляется Павел, и из-за его спины появляется бутылка.

– Буду.

Отдыхать, так отдыхать.

Принимаю бутылку, свинчиваю пробку и отхлёбываю прямо из горлышка. Паша одобряюще кивает, мол, так держать, знай наших и проч. Виски оказывается резковатым, на любителя.

– О, у тебя телевизор по-нашему говорит! – восклицает Павел. – Что показывают?

– Кино какое-то.

Я делаю еще глоток, а Паша тем временем сосредоточенно всматривается в TV-картинку.

– Дай! – ни с того, ни с сего гаркает он и выбрасывает ко мне правую руку с разжатой ладонью.

От этого резкого движения я вздрагиваю и пытаюсь прикрыться, как от удара.

– Что? – спрашиваю я.

Лицо Павла перекошено в зверской гримасе. Не помню, чтобы раньше видел его таким. Не дожидаясь, пока я соображу, что ему нужно, он выхватывает у меня пульт и нажимает на первую попавшуюся кнопку. Из динамиков раздаётся итальянская речь.

– Сняли… суки… Санаторий для дибилоидов… – цедит Паша сквозь плотно сжатые зубы и швыряет пульт на кровать. – А кирзой по почкам – не хотите? А бросок на двадцать пять по полной выкладке?

Вот оно что… Воспоминания о былом. Протягиваю Паше бутылку. Он с жадностью припадает к живительной влаге.

Мне-то что? Меня армейская чаша миновала. А вот Пашка хлебнул. Но до сих пор у него об армии всё как-то вскользь и с усмешкой, когда ни спросишь. Мол, ездили куда-то, стреляли из чего-то, ну водку пили – само собой – вот и вся армия. А тут… Наболело, прорвало?

– Пойдём что ли? – осведомляется Паша, оторвавшись от бутылки. Говорит он уже беззлобно, как ни в чём не бывало.

– Куда?

– Прогуляемся.

Покинув номер, направляемся к лифту. Паша шествует впереди, пошатывается и припадает на левую ногу.

Стеклянный лифт, скользя по стене здания, быстро уносит нас вниз. Перед нашими глазами мелькает море огней. На улице стемнело, но территория отеля сияет, как рождественская ёлка.

На выходе из лифта сталкиваемся с группкой улыбающихся пожилых людей. Они о чём-то оживленно переговариваются на английском.

– Хай! Э вери найс дэй! – приветствует нас один из них – поджарый загорелый дед в шортах по колено, майке навыпуск и бейсболке. На бейсболке кричаще-красная аббревиатура «USA».

Я киваю, из вежливости отзываюсь:

– Хау а ю?

– Файн! – сообщает дед, и вся компания втискивается в лифт.

– Гуляют пенсионеры, – произносит Паша.

В его голосе я улавливаю нотки зависти и соглашаюсь:

– Да. Нашим бы так.

– Помечтай, – саркастически хмыкает мой приятель.

Я молчу в ответ. Что тут сказать?

Идём по территории. Навстречу то и дело попадаются отдыхающие. Все улыбаются и приветственно кивают нам. От этого лично я прихожу в некоторое смущение. Непривычно получать знаки приветствия от совершенно незнакомых людей. Проходим по пальмовой аллее. Над нами, цепляясь за стволы пальм, причудливо переплетаясь, нависает пышная растительность, усыпанная экзотическими цветами. Цветы благоухают. Воздух просолен морем и свеж. Я с наслаждением втягиваю его ноздрям.

– Твою мать! – вдруг восклицает Павел.

Он оступился, но смог удержать равновесие.

– Осторожнее! – с опозданием предупреждаю я.

Паша выругивается еще раз и идёт дальше, хромая сильнее прежнего.

– Что с ногой? – спрашиваю я.

– Да так… – неопределенно произносит он.

В конце аллеи показываются ворота, за нами – пляж.

Ступаем на песок. Он шуршит и податливо проминается под ногами. Лигурийское море шумит, непрерывно гоня к берегу солёные волны. Налетает ветер. Бесцеремонно и вместе с тем ласково он проходится по моей шевелюре. До чего же хорошо! – думаю я и с наслаждением потягиваюсь. Время позднее, пляж давно опустел. Разваливаемся в лежаках под широким плетёным зонтиком на длинной пластиковой ножке.

Долго лежим, смотря в черноту над морем. Где-то вдали тускло мерцают огни кораблей. Над нами, в прорехах сплетенных прутьев, огромные яркие звёзды. Южное небо ночью кажется до страшного близким. Протяни руку – обожжёшься о какое-нибудь светило…